Запись в «Книге памяти жертв политических репрессий Оренбургской области»:
ЕРМОЛАЕВ Дмитрий Гурьевич, 1883 г.р., г. Оренбург;Тройкой УНКВД по Оренб. Обл. 15.02.38. Реабил. 14.07.89.
Это мой дед. Со слов матери мне известно:
Из староверов. Бабушка окончила три класса.
Из восьми детей выжили четыре дочери - два инженера, учительница и врач. В семье жил брат бабушки Петр Садовский, регулярно покупавший книги и внимательно их читавший
[1].
Во время НЭПа дед работал в артели по производству дегтя и имел неосторожность на заработанные деньги поставить дом на привокзальной площади. Когда дом приглянулся железнодорожному начальству, он отказался его продать: «У меня четыре дочери, которых мне надо будет замуж выдавать». Но семью все же выселили, возможно, даже заплатив за дом. Потом они жили во флигеле собственного дома, а в доме проживали люди, которых выселить хозяин не имел права.
Дети как-то вынесли на улицу свадебную фотографию родителей с драгоценными украшениями на невесте. Ночью деда арестовали. Через несколько дней его под конвоем привели домой. Он в сарае достал семейные драгоценности, сменил валенки на сапоги и сказал: «Ну, меня не ждите!». Получил «!0 лет без права переписки».То есть, дела ограбили и расстреляли, но зато через полвека реабилитировали за отсутствием состава преступления.
В начале 60-х годов бабушка проездом из Ташкента в Москву остановилась в Оренбурге и зашла в областное управление КГБ узнать про судьбу своего мужа. Чекисты с горячим сердцем и чистой совестью ей сказали: «Знаешь, бабка, катись-ка ты на ..й. А то мы тебя закопаем рядом с мужем!». Вот так моя бабушке довелось узнать, что ее муж давно закопан
[2].
Александр Рудницкий
p.s. Мама как-то заполняла очередную анкету - есть ли родственники за границей? находился ли на оккуированной территории? кто из родственников осужден и по какой статье? - и спросила у начальника: "Не знаю, что писать об отце, получившем не знаю за что приговор "10 лет без права переписки"? Начальник ответил: "Ну, не знаете, так и не пишите!" То есть спецслужбы вполне устраивало, что граждане СССР навсегда забыли о своих безвестно пропавших близких. Эта традиция жива и сегодня.
[1] Как-то я спросил у матери, откуда у нас собрание сочинений Генриха Гейне? Она рассказала, что как-то бабушку встретил владелец магазина, в котором работал ее брат, живший в их семье, и сказал: «Катя, ты ко мне заходи каждый месяц 3 числа. Петр дурит, и я буду отдавать тебе заработанные им деньги, которые он оставляет». А дурил Петр оригинально: «Мне нужно 3 рубля на еду и 5 рублей на книги. А остальное (7 рублей из 15-и каждый месяц!) мне ни к чему!». Мама объяснила, что дядя Петр был в германском плену, и на почве голода повредился головой.
[2] По моей просьбе данные о моем деде удалены из
базы данных «Мемориала» «Жертвы политических репрессий в СССР». На мой взгляд, недопустимо, чтобы имя моего бесчеловечно казненного дела, было в одном списке с именами палачей - Робертом Индриковичем Эйхе, Филиппом Исаевичем Голощекиным или даже с маршалом Михаилом Николаевичем Тухачевским…, хотя они тоже зверски умерщвленными братьями по оружию.