Алжир» - зеркало тоталитарного режима
Нарушения прав людей в годы массовых политических репрессий приобрели столь повседневный характер, что перестали быть чем-то необычным и чрезвычайным. Политика внесудебных репрессий привела к тому, что жизнь и свобода человека перестали зависеть от его конкретных дел ,1 помыслов. Репрессиям подвергались не только за какие-либо слова или действия, но и за принадлежность к той или иной группе, которую власть на данный момент объявляла враждебной. Властные структуры активно вторгались в жизнь любой семьи и индивидуума. Получившие равные политические права в ряде законодательных актов, женщины наравне с мужчинами были репрессированы и изолированы от общества. Для них предполагались те же статьи обвинения, что и для мужчин, но была одна статья, предусмотренная только для женщин -это ЧСИР (члены семей изменников Родины). Не совершив преступления, они должны были отбывать наказание только за то, что являлись матерями, женами, сестрами и дочерьми тех, кто был обвинен в измене Родине,
Для оправдания репрессивных действий была подведена законодательная база, где общие положения и конкретные составы преступления формулировались весьма расплывчато, в связи с чем органы следствия и суда получали широкие полномочия для фальсификации любого дела. К примеру, Конституция СССР, принятая 5 декабря 1936 года, в статье 133 определяла, что «измена Родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж-караются по всей строгости закона, как самое тяжелое злодеяние». Под эту статью, предусматривающую расстрел, мог попасть практически любой гражданин. Широко была распространена и такая статья, как «ПШ» (подозрение в шпионаже), за которую был установлен срок от 5 до 8 лет лагерей. Человека могли обвинить и в «КРД» (контрреволюционной деятельности), как совершившего преступление против советской власти. Но как объяснить осуждение человека по статье «ЧСИР»?
Норма об ответственности родственников за преступления, ими не совершенные, была необычной даже для советского права: эти принципы четко отражались в статье 6 «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» от 1924 года, которая устанавливала, что уголовное наказание применяется лишь в отношении лиц, виновных в совершении преступления. С середины 30-х годов положение существенно изменилось, был принят ряд законов, предусматривающих уголовную ответственность членов семей «изменников Родины*.
«Мы будем уничтожать каждого такого врага, хотя был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями, да, и мыслями, покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать». Эти слова Сталина прозвучали как руководство к действию. Члены семей «изменника Родины» автоматически становились преступниками, так как обвинялись в
пособничестве и недонесении правоохранительным органам о замыслах главы семейства. Члены семей репрессированных составляли в массе своей наиболее информированную и социально активную часть населения, которые могли представлять собой скрытую угрозу режиму единоличной власти. Система стремилась обезопасить себя превентивными мерами, видя в членах семей репрессированных потенциальных противников. Необходимо было
не только физически уничтожить «врагов народа», но и оклеветать, стереть память о них, репрессировать членов семьи и изолировать в специально созданныхдля них лагерях.
Согласно оперативному приказу НКВД СССР за № 00486 от 15 августа 1937 года, необходимо было «всех жен изобличенных изменников Родины, право-троцкистских шпионов, арестовывать одновременно с мужьями». Здесь необходимо сделать оговорку: хотя в «секретных» документах речь шла о женах «изменников Родины», на самом деле это понятие надо рассматривать шире, так как сюда входили не только жены, но и матери, сестры, дочери, обвиняемых в измене Родине, то есть ЧСИР (но только женщины, лица мужского пола не осуждались по этой статье).
Таким образом, политика репрессий в отношении ЧСИР носила массо-ый характер и проходила повсеместно: во всех регионах страны их аресто-ывали и направляли в специально созданные лагеря. Эта статья считалась особо опасной, и посылать с такой статьей в общие лагеря не рекомендова-ось. Для данной категории заключенных был предусмотрен особый режим о строгой изоляцией, без права переписки, ужесточенными условиями со-ержания. Вопрос об организации специальных мест заключения для данно-в контингента вставал неоднократно, причем менялись и рекомендации по оводу их размещения. Первоначально предполагалось организовать такие лагеря в Нарымском крае и Тургайском районе Казахстана, учитывая отдален-ость этих мест от центральных регионов России, но первым лагерем, кото-ый принял осужденных ЧСИР, был Темниковский лагерь (пос. Явас, Зубово-1олянского района Средневолжского края Мордовской АССР).
Кампания по обвинению в измене Родине и осуждению членов их семей риобрела столь широкий размах, что одно лаготделение не могло вместить сех, получивших эту статью, и в течение нескольких месяцев был образован те ряд лагерей.
По данным председателя Международного общества «Мемориал» А.Б. Ро-гинского, всего по приказу за № 00486 было арестовано 18 тысяч жен «измен-нков Родины».
Самым крупным из всех спецлагерей считался Акмолинский лагерь жен «изменников Родины», образованный на основании приказа НКВД СССР за № 00758 от 3 декабря 1937 года и приказа по Управлению Карлага КВД за № 0043 от 16 декабря 1937 года. В различных источниках приводились |мые разноречивые количественные характеристики касательно численно-I состава заключенных данного лагеря (от 4 до 9 тысяч человек). В результате анализа учетных карточек было установлено точное количество женщин, отдавших наказание в данном лагере - 4482, то есть практически четверть е\ заключенных, арестованных по статье «ЧСИР».
В течение 1938 года Акмолинский лагерь комплектовался все новыми и новыми этапами. Женщины размещались не только на нарах, но и под ними, занимая все свободное пространство на полу. К осени 1938 года лагерь был переполнен вне всяких норм, размещать вновь прибывших было негде, необ-димо было подготовить дополнительное место для приема ЧСИР. И таким местом стал Спасск, проходивший по приказам Карлага как спецотделение 2, просуществовавшее с октября 1938 по июнь 1939 годов. Согласно штатам енизированной охраны Карлага, выводилось среднегодовое количество заключенных по отделениям. На 1 января 1939 года в Акмолинском спецотде-нии находилось 4200 человек, в Спасском - 3000.
Создание лагерей для членов семей «изменников Родины» в годы массовых политических репрессий 1937-38-х годов, по сути, стало феноменальным явлением, характерным только для советской тоталитарной системы и не имеющего аналогов в мировой практике.
Процесс заключения в лагеря женщин показал, как опасен режим репрессий не только на индивидуальном уровне - это очевидно, но и как опасна идеология террора на уровне общественного сознания. Основное население страны могло понять и простить настоящих преступников, но вот «изменников Родины» их научили ненавидеть, чувство презрения распространялось и на членов их семей.
Репрессивная политика распространялась как на взрослых членов семьи «изменника Родины», так и на детей. После ареста их родителей государство должно было взять на себя функцию главного воспитателя, так как считалось, что только оно сможет воспитать достойных членов социалистического общества. Проявляя «заботу» о подрастающем поколении, детей, оставшихся без родителей, распределяли по детским домам и исправительно-трудовым учреждениям.
Важно отметить, что репрессии в отношении ЧСИР не ограничились только заключением в лагеря, они имели продолжение после освобождения. Женщины в лагере, считая дни до своего освобождения, верили, что после отбытия наказания их ждет новая жизнь. Большинство женщин в своих воспоминаниях отмечали, что в лагере, осужденные по одной статье, они находились в равном положении друг перед другом, вместе переживали несправедливость приговора и думали, что хуже не бывает, но, оказалось, настоящие проблемы их ждали после освобождения. Они получили лишь относительную свободу: государство продолжало их дискриминировать, что выражалось в поражении гражданских прав (запрет на проживание в ряде крупных городов и столицах, занятие определенными видами деятельности, проблемы с пропиской, трудоустройством, в получении образования).
Благодаря пропаганде, вселяющей в умы людей ненависть к тем, кого объявили врагом советской власти, кто, по их представлениям, предал идеалы социалистического строя, население страны приучили к мысли осуждать и разоблачать «врагов народа. Таким образом, не было статьи хуже, чем политическая.
Женщины, отбыв наказание в лагере и заплатив сполна за не совершенное ими преступление, попадали в другой мир, который был для них закрыт. Им приходилось обустраиваться заново, так как все их имущество во время ареста конфисковывалось и переходило в собственность государства. С такой статьей запрещалось проживание в крупных городах и столицах, они также испытывали трудности с трудоустройством и пропиской. Легче было остаться там, где они отбывали сроки наказания. Многие бывшие узницы были вынуждены остаться в Казахстане, им некуда было ехать, здесь легче было устроиться, так как они вновь были вместе и, отвергнутые обществом, став его изгоями, продолжали отстаивать свои права.
Вывшие узницы, освободившись, пополнили ряды советских тружеников, но среди них были и те, кто, не успев вспомнить вкус свободной жизни и отойти от ужасов лагерного режима, вновь оказались за решеткой -это, так называемые повторницы, обвинение которым предьявлялось по тем же статьям Уголовного кодекса, по которым они уже отбыли наказание. Следствие в данном случае проводилось упрощенно, без проверки прежних документов. Основным документом для направления в лагерь или ссылку служила справка из архивно-следственных дел о прошлой их преступной деятельности.
Повторное осуждение находилось в полном противоречии с действующим законодательством, которое не допускало повторного наказания за одно и то же преступление. Значит, надо было придумать несколько иной повод для ареста. Например, осужденные по статье ЧСИР, в основном получали обвинение в «АСД» (антисоветская деятельность), которое нетрудно было сфабриковать, так как любое неосторожное слово, брошенное бывшими узницами, могло привести к новому приговору.
В архиве КНБ по Караганде и Карагандинской области хранятся два дела, заведенные на ЧСИР, которые были осуждены во второй раз в 1948-1949 годах и отбывали наказание в особлагерях. При всей ограниченности доступа к такого рода документам, удалось ознакомиться с протоколами допросов осужденных и свидетельскими показаниями, которые помогли следствию выявить и вновь наказать «замаскировавшихся под честных граждан врагов народа». Срок наказания составлял 10 лет, отбыть который «помешала» начавшаяся реабилитация.
Как известно, реабилитация лиц, репрессированных за контрреволюционные преступления, началась с середины 50-х годов и особенно активизировалась после XX съезда КПСС и принятого 30 июня 1956 года Постановления ЦК партии «О преодолении культа личности и его последствий». Практически все женщины, осужденные как ЧСИР, были реабилитированы во второй половине 50-х годов. Дела по их обвинению пересмотрены военным трибуналом, Постановления Особого Совещания об аресте отменены и выданы справки о реабилитации.
Анфиса Кукушкина,
писатель, к.и.н., профессор
Центрально-Казахстанского
университета "МГТИ-Лингва"
Приложение от народного комиссара
ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Союза С.С.Р № 00486
15 августа 1937 года.
г. Москва
С получением настоящего приказа приступите к репрессированию жен изменников родины, членов право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категории, начиная с 1-го августа 1936 года.
При проведении этой операции, руководствуйтесь следующим:
РАССМОТРЕНИЕ ДЕЛ И МЕРЫ НАКАЗАНИЯ
11) Особое совещание рассматривает дела на жен осужденных изменников родины и тех их детей старше 15-ти летнего возраста, которые являются социально-опасными и способными к совершению антисоветских действий.
12) Жены осужденных изменников родины подлежат заключению в лагеря на сроки, в зависимости от степени социальной опасности, не менее как 5-8 лет.
13) Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД, или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА СССР
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (ЕЖОВ)