Как происходит озеленение (Нет, не про Зеленского в Украине).
Если спросить, что нужно для успешного развития растительного покрова, большинство людей в числе необходимых условий назовут «плодородную почву». Подразумевая почву, богатую гумусом, типа чернозёма.
И в некоторых случаях это верно. Если подразумевать, правда, не растительный покров как таковой - а весьма специфические культурные растения, вроде злаков, которые имеют очень маленькие листики сравнительно с массой зёрен, поэтому материал для отращивания тех зёрен - берут из почвы, а не из воздуха. Поскольку же главный строительный материал любой органики - это углерод, то злаки вынуждены предъявлять высокие требования к его содержанию в почве. И в чернозёмном гумусе - оно есть.
Но с растениями попроще - бывает иначе. А для иллюстрации того, как именно оно бывает - откройте, пожалуйста, карты Гугл.
Введите в поиск координаты 55.290732, 38.718185
Это - Воскресенский район Московской Области, холм в месте впадения речушки Медведка в Москва-реку.
Сейчас этот холм весь зарос лесом. Так, что не определишь на глаз, какого типа в нём почва.
Но - никакого. Это чистый фосфогипс, а не почва.
Воскресенский район - это вообще довольно своеобразное место. Где-то с тридцатых годов там добывались фосфоритные руды - и карьерные экскаваторы перебуробили грунт на пару десятков метров вглубь, выворотив наружу песок и чёрные отложения юрского моря. Там до сих пор кое-где находят белемнитов («чёртовы пальцы») и аммонитов (мой Лёшка - находил, ныряя в карьерных озёрах, но местные говорят, что раньше было проще).
Потом, по мере выработки карьера, песок засаживали сосенками. Получилось, пожалуй, самое приятное из известных мне вмешательств человека в экологию. Песчаные дюны, сосновые леса, чистые глубокие озёра - этакий кусочек Прибалтики в Подмосковье, только ещё лучше. Серьёзно, тамошние озёра всё-таки «купабельнее» Балтийского моря, не в обиду варягам и балтам. Видимость человека под водой - метров десять по горизонту.
Руду же обрабатывали на химкомбинате, производили фосфатные удобрения, а отходы, тот самый фосфогипс, белую порошкообразную субстанцию, не мудрствуя лукаво, вываливали в террикон по соседству. Так и появилась эта гора, гордо высящаяся у слияния Москва-реки и Медведки, подобно тому, как и Московский Кремль вознёсся когда-то у слияния Москва-реки и Неглинки.
Насколько экологически опасен фосфогипс? Ну, скажем так, попадание на слизистые - всё-таки нежелательно. Поскольку в технологических процессах там задействована и серная кислота, и в этом шлаке остаётся какое-то присутствие олеума. Резина, кожа, железо - тоже страдают от попадания свежего порошкообразного фосфогипса. Рекомендуется его смывать. Это не то чтобы «негашёная известь», но всё-таки и не совсем дружелюбная к жизни материя.
Замечу, ещё до того, как я познакомился с Воскресенском лично (сейчас знаком очень хорошо, у меня там Гасиенда, где мы большую часть лета проводим), ещё в конце восьмидесятых - читал как-то в журнале, кажется, «Техника молодёжи» (хотя точно не уверен), что раньше этот фосфогипс бездарно хоронили в терриконах, хотя это замечательный материал, но сейчас при Химкомбинате устроено производство кафельной плитки, и скоро завод выйдет на проектную мощность.
Потом - рассказывал местным, они ржали.
В реальности - это была идефикс на протяжении десятилетий, как-то пристроить фосфогипс как сырьё для керамики. И с японцами обещали замутить совместное производство, и с финнами, и, видишь ли, самостоятельно завод построили, который «на проектную мощность скоро выйдет» (на самом деле - даже котлована не вырыли, и это даёт некоторый ключ к пониманию нюансов советской индустриальной статистики, которая, скажем так, иногда немножко преувеличивала свои успехи; ну, примерно как восьмиклассник - свои победы на амурном фронте).
Что я видел сам - результаты попыток использовать фосфогипс для дорожного покрытия.
Честно - не впечатляет. Он, неравномерно уплотняясь, делается очень «колдоёбистым» и скользким после дождя. Но в некоторых дачных посёлках - такие дороги есть. Где один хрен больше двадцатки не поедешь - наверное, без разницы, то ли лужи на песчанке, то ли ухабы на фосфогипсе («Не колдоёбины, а выбоины!» - «Вот, как подсказывают - даже выибан кто-то был на этих дорогах»).
В целом же, несмотря на все благие намерения, этот фосфогипс приходится просто сваливать куда-то.
Ту первую гору, у Москва-реки, перестали досыпать лет сорок назад. И вот она вся в деревьях.
Новых отвалов на районе несколько, но самая знаменитая - Белая Гора с координатами 55.323984, 38.751626
Это достопримечательность своего рода. Она огромная, за 140 метров, её видно в ясный день уже от Бронниц, когда едешь из Москвы.
И она - хорошо обфоткана не только с трассы Воскресенск-Егорьевск, но и с бетонки, ведущей к дачным посёлкам.
Если перейти в режим «просмотра улиц» - можно заценить и масштаб, и состояние склонов. Они же - обрастают травой и кустиками.
Поскольку я там каждое лето часто проезжаю - я видел, как это происходило. Вот как только переставали сбрасывать свежий фосфогипс на какой-то склон - уже через год там «цветы и трава, через три она снова жива». А через десять - конечно, будут уже и деревья.
Как на старой горе они завелись и выросли. И это несмотря на то, что в советские времена, до установки приличных очистных сооружений, Хим, по рассказам местных, регулярно выдавал «лисьи хвосты» (примесь бурого газа, диоксида азота, в выхлопе), что порождало кислотные дожди (бурый газ, соединяясь с водяным паром, выпадает азотной кислотой).
И ничего, даже несмотря на такой «полив» - практика показала, что не только на камнях растут деревья, как в советско-норвежском фильме о ранней варяжско-славянской дружбе, но - и на фосфогипсе.
Хотя это, ещё раз, НЕ почва. Там вообще нет ни грамма гумуса, ни грамма углерода.
Откуда берут там растения углерод для своего роста?
Исключительно - из воздуха.
А в воздухе он стабильно присутствует только в одной форме. Углекислый газ, СО2.
Признаться, раньше я относился к углекислому газу довольно нейтрально. Нет, я приветствовал его пузырьки в своём пиве и шампанском, я был благодарен ему за то, что он сохраняет свежесть мороженого и мяса, работая «сухим льдом», но я не осознавал в полной мере его важность в наших планетарных делах.
Я слушал потеплистскую алармистику, которая наступала широким фронтом психической атаки уже и в девяностые, как в фильме «Чапаев», и думал: «Ну да, ну да. Содержание углекислоты может вырасти до аж 400 ppm, частиц на миллион - и это примерно в 25 раз меньше того, что считается дискомфортным для человека уровнем. Считается, что рабочие помещения следует проветривать, когда углекислота переваливает за один процент. Ну а летальный уровень - семь процентов, что достижимо только на подлодке, легшей на грунт и исчерпавшей возможности регенерации».
Ну и на самом деле - это абсолютно нереально, достичь такого содержания углекислоты в планетарных масштабах, чтобы оно хоть немножко приблизилось к дискомфортному для фауны, включая человека.
За всё время Промышленной Революции содержание СО2 в атмосфере повысилось с 280 ppm до 400 ppm. То есть, с 0,028 процента до 0,04 процента (да-да, речь о сотых долях процента).
Для фауны - это абсолютно ничтожное изменение. И для парникового эффекта - тоже (к сожалению, ибо это было бы здорово, если б можно было усиливать парниковый эффект и подогревать Землю, сжигая углерод и выпуская углекислый газ, но не всё так просто, если не брать в расчёт психотические псевдонаучные фантазии алармистов).
Но вот для флоры - это огромное изменение. Особенно - для такой флоры, которая черпает углекислоту, свой основной источник углерода, только лишь из воздуха. Соответственно, повышается содержание углекислоты в воздухе в полтора раза - так же повышается и результативность всех процессов, происходящих в тельце растения.
Ей-богу, дремуч я был в ботанике, хотя имел по ней пятёрку в школе - покуда не занялся серьёзно агробизнесом. И вот картофельные поля - там не было возможностей и смысла нагнетать СО2. Уж какой есть в атмосфере - тем и обходились.
Но как пошли у нас теплицы, что помидорные, что клубничные, - там обязательно доводили содержание углекислоты до 1200-1500 ppm (это примерно втрое выше нынешнего естественного, но в семь-восемь раз ниже того, при котором надо проветривать офис).
И результаты - чудесные.
Вообще же, вот вы как-нибудь задумывались, в школе или после, как работает растение? Вот как оно переносит разные вещества внутри себя, чтобы какие-то манипуляции с ними совершать?
У животных - есть сердце, которое гоняет жидкость, кровь, по тушке, и вот так «всё завертелось». Так и работает служба доставки разных нужных элементов в соответствующие ткани. Ну а почему сердечная мышца сокращается, как вообще обеспечивается механизм сокращения мышц у животных - сейчас не будем обсуждать.
Но у растений - сердца нет (ну, кроме самых сентиментальных, из сказок).
Так вот как оно всасывает что соки из почвы, что молекулы из воздуха, как оно их продвигает, откуда тяга берётся?
Ну, если очень кратко - тяга берётся от того, что листья испаряют воду через поры (да, и тургор вследствие осмоса - входит в эту формулу).
Отсюда возникает очень важная зависимость развития растения от того, сколь оно способно, в здешних условиях, набрать и испарить воды. Ибо только так растение может развиваться, впитывая углекислоту из воздуха и усваивая её в себе.
Когда климат сухой, пустынный, либо же холодный, растению нужно прилагать титанические усилия, чтобы прокачивать через себя воду.
В пустыне может быть жарко - но там недостаточно воды как таковой.
В тундре может быть дофигища воды, особенно летом, когда чего-то подтаивает - но всё равно слишком холодно, чтоб было интенсивное испарение с листьев, чтоб поддерживалась тяга, чтоб поддерживался обменный процесс.
И всё это, напомню, прокачка воды по стеблю-веточкам-листикам - ради доставки к зонам роста важных элементов, из которых наиважнейшим является углерод, альфа и омега органической химии, главный кубик в бесконечных цепочках. И углерод - отдербанивается фотосинтезом от CO2.
И это трудный бизнес в Заполярье или Присахарье, растить себя - когда тебе приходится прилагать такие колоссальные усилия по добыче и выпариванию скудной воды для обретения скудного СО2.
Несколько другое дело - когда содержание СО2 в атмосфере вырастает процентов на тридцать (для начала).
Это - уже(!) очень ощутимо сказывается на озеленении экстремальных ландшафтов, будь то пустыни песчаные или снежные.
Уже не нужно столько воды, чтобы усвоить СО2 для роста, уже не нужно столько тепла, чтобы обеспечить высокую испаряемость с листьев.
Это настолько фундаментально благие эффекты от восстановления СО2 в атмосфере - что, вероятно, нужно признавать душевнобольными маньяками тех, кто этого не видит, кто по-прежнему призывает ограничивать выбросы углекислоты.
В конце концов, борьба с углекислотой - абсолютно дискредитирует любые экологически здравые требования, вроде фильтрации тяжёлых металлов или диоксинов в выбросах.
Это действительно проблема, что, глядя на ебанашек, которые воюют с Глобалвормингом и углекислотой, люди начинают считать и все прочие экологические протесты такой же пошлой и бессмысленной туфтой, как «та Грета Тунберг».