Сэмпайство. Карате как путь к сердцу (без пролома рёбер).
Отвлекаясь от политики, я люблю порой поностальгировать по временам своей юности. В которой довольно значительное место занимало карате. Я, вообще-то, никогда не стремился сделать спортивную карьеру - но мне было интересно заниматься, и кое-какие успехи я имел. И в целом это было полезно для общего развития. Не уверен, что в нашей школе всё было строго по канонам - но это было увлекательно. Впрочем, не уверен, что можно говорить о каких-то «общих канонах» карате. Не в большей мере, чем о неких «общих правилах покера».
Серьёзно, меня очень забавляет, когда приходят какие-то люди и начинают мне рассказывать, что всё я вру, что на самом деле кумите и сдача на пояса проходит вовсе не так, потому что, извольте видеть, товарищ сам занимался, и у него всё было по-другому.
Я же думаю: «Чел, ты дурак? Ты хоть немножко представляешь себе, сколько существует вариаций правил и как они менялись со временем?»
Не говоря уж о том, что есть десятки стилей карате, но и в каждом крупном стиле (кёкушинкай, годзю, шотокан) найдётся по пятку федераций, половина из которых международные, а половина - трансгалактические. И везде - разные правила. Вот вплоть до того, использовать ли перчатки и защиту в поединках. Намечать удары - или пробивать «по-взрослому». А уж экзамены на очередной кю или дан - это вообще кто во что горазд изгаляется. Начиная от уровня «голимая профанация», типа, немножко попрыгал, ногами подрыгал - и вот тебе чёрный пояс, любой каприз за ваши деньги, до более-менее честной демонстрации возможностей.
То есть, и в наше время - всё очень по-разному бывает. Более-менее единые - пожалуй, только ката (вот эти «балетные» комплексы движений) и терминология (названия стоек, ударов и т. п.). Да и то, сейчас вряд ли кто-то будет выговаривать «маваши-гери-гедан» (круговой удар по нижнему ярусу, по ноге), а скажут «лоукик» (поскольку это короче).
Время же, когда я занимался - это конец восьмидесятых, начало девяностых. Я пришёл в восемьдесят девятом - и тогда формально ещё действовала статья 219.1 УК РСФСР, «Незаконное преподавание каратэ». Поэтому наша школа, на всякий случай, для чужих называлась «рукопашным боем» (потому что про «рукопашный бой» в кодексе ничего не говорилось). А когда окончательно легализовались - помню, сэнсей, Михалыч, долго думал, как нас позиционировать: как шотокан - или как кёкушинкай? Решено было официально заявить себя как шотокан, но выставлять и на соревнования по кёкушиновским правилам таких бойцов, которые способны запомнить, что там нельзя бить руками в голову.
В шотокане же тогда можно было, в полный контакт. Но это, честно сказать, немножко спорный момент для спортивного применения. Когда работаешь без перчаток - это довольно травмоопасно. Если бить костяшками пальцев - запросто можно их «потерять», угодив в лоб (частая беда боксёров, которые привыкли молотить друг друга по репе на ринге, когда руки защищены, а в уличной драке - только в путь выбивают себе костяшки об голову, которая, как известно, кость). Если же бить всем арсеналом ударных поверхностей (ребро ладони, основание ладони, локоть) - это может быть небезопасно для головы и её архитектурных деталей. Поэтому впоследствии в большинстве шотокановских федераций запретили полноконтактные удары руками в голову. Либо же используется шлем.
А тогда шотокановские правила были очень вольные. Но на кумите, конечно, люди понимали, что не стоит друг друга калечить, поэтому не злоупотребляли возможностями.
В целом же - всё было гораздо жёстче. И физподготовка, и спаринги, и турниры.
Когда сейчас смотришь сдачу на дан, причём, даже в тех случаях, когда это не проходит по разряду «голимая профанация», когда всё-таки чего-то умеют ребята - немножко офигиваешь. Собирается человек пятьдесят - и вот они устраивают групповую «аэробику» на несколько часов. Гоняют ката раз за разом, потом показывают, какая у них офигенная физуха, что аж могут на кулачках поотжиматься в упоре лёжа, и даже на руках метров пять пройти, ну и потом, типа, бои. И вот все эти несколько часов сидят всякие почтенные люди, включая каких-нибудь приглашённых японцев, и смотрят.
Задаёшься вопросом: «Да чего там увидеть-то можно, когда у тебя полсотни человек одновременно выступают?»
Нет, в наше время немножко по-другому это происходило. Во всяком случае, в рамках той федерации, в которой мы состояли. И тогда - да делать больше нехер было судьям, как сидеть пять часов кряду и глазеть на эту «утреннюю гимнастику».
Всё было и попроще, и посложнее. Ката - индивидуально исполнялись, но - одна-две, соответственно уровню. Этого достаточно, чтобы оценить технику. Скажем, понимает ли парень, что блок в карате - это не лёгкая отмашка, типа, «уйди, противный», а контрудар по конечности, после которого там синяки должны оставаться, когда ты бьёшь «сильной» поверхностью (основание кулака, внешняя сторона предплечья) по его «слабой» (внутреннее предплечье, локтевой сгиб, колено).
К слову, открою один маленький секрет: лучше всего каратистские блоки годятся против борца, когда он тянет свои могучие грабки, чтобы ухватить тебя. Против «ударников» (боксё ров или таких же каратистов) - блоки не так полезны, ибо те слишком шустро работают руками, чтобы поймать их на контрудар. А вот борцовские движения всё-таки более «размеренные», и в клинче-то борцуха может быть очень опасен, он конструктивно под это заточен, он просто придушит тебя в своих медвежьих объятьях, но можно подрубить ему руки (а при попытке пройти в ноги - врезать основанием кулака по голове). Думается, именно в этом и было назначение блоков в те времена, когда на всяких ярмарках Окинавы могли сходиться как «ударники», так и борцухи. Потом же, когда каратисты стали драться почти только с каратистами - блоки утратили своё значение в таких узко специальных стычках. И отрабатываются - на «отъебись», как правило. А зря.
Впрочем, то было лирическое отступление. А так-то я, кажется, говорил, как у нас проходила сдача на «повышение в звании».
Физуха - коллективно всеми соискателями, но без унылого садомазохизма на многие часы. Тут-то - проще было бы в марафон отправить. А так - программа на несколько минут. Но если отжимания в упоре лёжа - то попеременно на разных руках, потом с «выпрыгом» и хлопком. На старшие кю - в стойке на руках. Подъёмы корпуса - не лёжа на полу, а в висе на перекладине вниз головой. Ну потому что само собой подразумевается, что претендент на старшие кю или дан просто так отжиматься или приседать или делать подъёмы корпуса из положения лёжа - может до тех пор, пока не проголодается (но высокое жюри может проголодаться раньше).
Ну и от трёх до семи боёв (в зависимости от уровня) - но на результат, а не просто попрыгать напротив друг друга, попинать воздух.
Хотя честно сказать, в этих боях при сдаче на кю (ученические пояса) - бывал элемент «договорняка». В том смысле, что реальные претенденты заранее знали, что скорее всего получат «повышение», а прочие, которые для «массовки» - не пытались особо в этом мешать.
Не то, что прямо уж от любого тычка на пол ложились, но намеренно пропускали, когда тебе всё равно ничего не светит на этот раз, а сопернику светит и ему надо продвинуться. И при этом понимании - он не в полную силу бил. Ибо это ж не настоящий бой, на котором тотошка есть, а так - формальность.
Тут была не только «взаимовыручка» - но и инстинкт самосохранения. Ну, когда парень понимает, что соперник в принципе сильнее - довольно глупо вредничать и мешать ему. Он может разозлиться и отработать по полной. Нос свернуть, челюсть вывихнуть.
Хотя - бывало по-разному. Помню, когда я сдавал на старший ученический пояс (тогда это в шотокане был просто коричневый, а сейчас, вроде, намутили ещё «тёмно-коричневый», по образу кёкушина, а может, и «коричневый в лазоревую крапинку»... «с пурпурными полосками»... «с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами») - вот попался один настырный паренёк из «конкурирующей» школы, от которого я чуть не хватанул вертушку в печень. Просто не ожидал, что он будет пытаться такие подлянки кидать. Ну, немножко расстроился, и пользуясь превосходством в длине ног - просто задолбал его лоукиками. Так, что через пару минут он вообще еле ноги таскал, и там синяки на все окорочка были.
Потом я спросил: «Оно тебе надо было? Нахрена ты решил поерепениться?» - «Ну мало ли? А вдруг бы проканало? Поди фигово - Крейсера вырубить?» А я, без ложной скромности, среди местного ногомашеского юношества довольно известной фигурой был. И то, что пояс ученический - это не означает, что «лоховский». Да сплошь и рядом синие и коричневые пояса чемпионаты выигрывали, а дан им и не особо нужен был. Дан, чёрный «мастерский» пояс - это тогда всё больше про возможность преподавания было. Но - не все к этому стремятся, не все считают себя способными заделаться сэнсеем.
Поэтому я весьма удивился, когда Михалыч, вскоре после обретения мною первого кю, пригласил к себе в кабинет и сказал: «Знаешь, мы расширяемся, набираем начальную группу, но из взрослых. И я подумал: а не поручить ли её тебе? Денег много положить не могу, но - ты бы меня выручил, если б согласился».
Да, в зале, конечно, он был никакой не «Михалыч», а - «Сэнсей-ни рей! - Осс!» Всё - по «протоколу». Меня и умиляла, и забавляла эта немного театральная ритуальность.
Но вне додзё - он был в доску свой мужик. Он знал о нашем «клубе взаимовыручки» (когда всякого рода проблемы друг у друга могли решить совершенно незнакомые «траблмейкерам» пацаны с чужого района, поскольку у нас в группе со всего Питера и даже Области ребята были) - и всегда готов был прикрыть от ментов, подтвердить алиби, если что. Ну, чел, который вынужден был несколько лет преподавать карате полуподпольно, под этой дурацкой вывеской «рукопашный бой» - естественно, не очень трепетно относился к властям вообще и к ментам в частности.
Огорчать его отказом не хотелось, но меня терзали всё же сомнения. И я ими поделился.
«Сергей Михайлович, давайте начистоту. Мне - шестнадцать лет. Я учусь в десятом классе средней школы. И вот как вы себе это представляете? Приходят люди, взрослые люди, которые заплатили деньги, чтобы приобщиться к чарующим секретам старинного японского мордобоя - а их встречает какой-то сопляк, который начинает их строить и дрючить».
Усмехается:
«Я представляю себе это так, что ты сумеешь их состроить и будешь дрючить. А они - будут счастливы и будут платить деньги. Я в тебя верю. У тебя хорошо подвешен язык, ты можешь к месту процитировать Басё, ты умеешь ладить с людьми».
Продолжает, «соблазняя»:
«Кроме того, появилась такая думка. Вот как ни крути, к сэнсею - относятся почтительно. С пиететом, можно сказать. И это сковывает людей, не даёт им раскрыться. А к тебе - будут относиться попроще. Тебе будут норовить дать пизды в спарингах. Это ж и для твоего развития полезно».
«Спасибо, - говорю. - Вообще-то, мне хватает и того, что где-то раз в неделю мне пытаются дать пизды гопники, тоже без особого пиетета».
«Тю! И вот именно поэтому раз в неделю ты едешь в Автово и разгуливаешь там в футболках с рок-группами? Тём, кому ты делаешь мозги? Да для тебя нет такого явления, как «хватает дать пизды». Ну и к слову, к этому самому: группа смешанного состава, там будут и барышни».
Барышни? Вообще-то, у меня как раз был тогда в разгаре роман с одной барышней, Еленой свет Александровной, нашей новой и молоденькой училкой инглиша. Я потратил много сил и умственной энергии, чтобы добиться её расположения, поскольку изначально-то она меня возненавидела как «зарвавшегося мажора, возомнившего о себе хрен знает что». И я был очень доволен нашими отношениями. Но, с другой стороны, разнообразие-то - не повредит? Тем более, когда речь идёт не о каких-то вокзальных шалавах, ходячих КВД, а о вполне благопристойных девицах, настолько пекущихся о своей форме, что вот сподобились увлечься карате.
Ладно, Михалыч уболтал меня, чёрт языкастый. Я согласился, сам, правда, по-прежнему сильно сомневаясь, что из моего «тренерства» выйдет чего-то путное.
Нет, конечно, я имел и раньше опыт проведения занятий. Когда Михалыч отлучался - он перепоручал руководство мне или Тимуру (моему привычному спаринг-партнёру) или Толе, то есть, одному из трёх самых успешных учеников в группе. Но это была в целом уже довольно продвинутая группа, там все друг друга хорошо знали, а мы - просто брали на себя «дирижирование» тренировочной рутиной, и так всем известной.
Но как-то объяснить незнакомым людям, что по некой причине им стоит выполнять приказы какой-то школоты? Ну ладно, я выглядел, возможно, немножко постарше своих шестнадцати. Я был довольно рослый парень по тогдашним временам, за метр восемьдесят, - можно было дать и восемнадцать, наверное. Но всё равно - не тянул я на мастера, который сорок лет медитировал на склоне Фудзи под сенью сакур, впитывая в себя мудрость дзена и неистовый дух Фунакоши с каждым глотком саке - или что там хотят неофиты от сэнсея?
Я не то, чтобы волновался, мандражировал - но просто считал затею обречённой.
Тем не менее, Михалыч представил меня этой новой группе, сказал, что за первые пять занятий можно будет вернуть деньги, если решат уйти, пожелал всем удачи и удалился.
Замечу, плата за занятия была весьма необременительной. Вернее, тогда, в марте девяносто второго, уже никто не знал, какая сумма в рублях чего значит - ибо никто не знал, чего она будет значить завтра.
Группа, около двадцати персон, действительно была очень смешанного состава. Были и довольно симпатичные барышни-студенточки, была одна боевитая старушка аж 65 лет, были мужики за сорокет, были и школьники моего возраста, было и что-то промежуточное.
Я, конечно, заранее подготовил вступительную речугу, принялся объяснять, что и как, откуда ноги растут, откуда истоки бьют, и почему важны всякие будто бы анахроничные условности. А это важно, поскольку создаёт определённый настрой, бла-бла-бла.
И тут меня прервало одно существо мужского пола из категории «что-то промежуточное», от школьника до почтенного патерфамилиэ.
Крепенький такой паренёк, немного за двадцать, звали Егором. И он без обиняков заявил:
«Ну, это всё очень интересно, конечно, - но вот как насчёт практической ценности?»
Думаю про себя: «Какого ж хрена ты свалился сюда на мою и так затруднённую голову, коли сомневаешься в практической ценности? Ладно, будет она тебе сейчас».
Улыбаюсь: «В смысле, можно ли использовать наши навыки для жизни сей? Ну, давай, попробуем».
Тоже лыбится: «Для жизни сей? На кулачках, в смысле? Так жизнь - она ведь сука та ещё. Как насчёт ножа? Вот какие у вас есть приёмы, чтобы отобрать нож у гопника?»
Пытаюсь отшутиться: «А зачем отбирать нож у гопника? Может, это последнее, что у него есть в этом мире».
Егор: «Ну да, смешно. Но вот я заходил как-то в школу айкидо - так у них там десятки приёмов, как отобрать ножик. А у вас?»
Думаю: «Парень, чего ты мне лепишь тут? По тебе - видно, что ты, вообще-то, не лох. Какое, нахер, айкидо?»
Нет, мне этика не позволяла сказать всё, что я думаю про айкидо. Да собственно, ничего плохого я и не думал. Ну, думал, что это по-своему круто, совершать хоть какую-то общеоздоровительную гимнастику - и при этом тащиться от своего пацифизма. И разучивать пятьдесят способов изъятия ножа у гопника. Которые на практике будут весьма действенны. Когда вы насадитесь на его ножик пятьюдесятью различными способами - он вынужден будет протереть его от пальчиков и сбросить в речку. А значит, лишится.
Говорю: «Извини, порадовать не могу. У нас в карате нет специфических приёмов против ножа. Потому что, во-первых, карате создавалось людьми, которые понимали, что такое холодное оружие, а во-вторых - его наличие не делает прочнее ни череп, ни коленку, ни что-либо иное. Соответственно, что есть нож, что нет - задача будет в том, чтобы вырубить противника, а не в том, чтобы отобрать у него железку».
Егор: «Нет, значит, приёмов? А я вот до армии самбо занимался - так там есть».
Думаю: «Ну да, я так и подумал, что вот самбо-дзюдо в бэкграунде. Ещё и армия. Небось, десантура?» (Оказалось - нет, мотострелковая бригада, но довольно элитная, и сам парнишка крутоватый).
Подтверждаю: «Вот так многообразна и неповторима жизнь во всех её проявлениях. В самбо есть приёмы против ножа, в айкидо есть - а в шотокане есть приёмы против обладателя ножа».
Егор: «И вот чего ты будешь делать, если на тебя на улице наедет какой-то упырь с ножом?»
«Честно? Буду использовать подручные средства. Ремень вытянуть, на руку намотать - и прягой по ебалу ему! Ой, извините, барышни!»
Барышни: «Нет-нет, если гопнику - то однозначно по ебалу, никак иначе».
Продолжаю: «Любая палка, любой камень - в ход пойдут. Когда у него нож - это уже не рыцарский турнир, можно делать всё. Если куртка есть - или намотать на левую руку и парировать, или хлестать ею. Кожаком по морде - может дезориентировать. Тогда - и врезать».
Егор: «Это всё очень хорошо, когда есть «подручные предметы». А вот если, скажем, ты на пляже, в плавках, а он - с ножом?»
Я: «На пляже? Горсть песка в глаза, наверное».
Егор: «Наверное? То есть, мы теоретики, да? Как насчёт практики?»
Достаёт пластиковую расчёску, заранее припасённую. Говорит: «Вот это - нож. Покажешь мне, Тёма, как ты будешь меня вырубать?»
Говорю: «Если настаиваешь, то сразу предупреждаю: вырубать буду жёстко, фулл-контакт. Чтоб без обид потом, ладно?»
Смеётся: «Да какие обиды? Я просто буду тебя резать, трепеща от ужаса».
Честно, этот наглец меня завёл. И я решил повысить ставки. Говорю: «Погоди. Сейчас кое-что сделаем, чтобы мне тоже было страшно от твоей расчёски. Пошли».
Заходим в предбанник душевой, где у нас хранилась аптечка, беру пузырёк зелёнки, спичку, вату.
Егор: «О, у вас даже зелёнка есть?»
Я: «Представь себе, даже перекись есть. Был и гипс - да вчера запас вышел. А морфина - позавчера».
Егор: «Смешно».
Я: «Да я вообще клоун. Ладно, давай покрасим твою расчёску».
Егор: «Ты ж потом хрен отстираешь своё это, кимоно».
Вообще-то, не очень правильно называть этот белый каратистский костюмчик - «кимоно». Скорее, «доги», «каратеги», просто «ги». Но тогда все называли «кимоно».
Фыркаю: «Значит, я буду зелёнопятнистым тигром, в знак своего позора».
Шутку оценили. У меня на спине было изображение тигра, «тотемной» зверюги шотокана. Ну и если Егор достанет меня своей разукрашенной расчёской - это будет заметно. Хотя на самом деле, спиртовой раствор бриллиантина на пластмассе должен был высохнуть почти многовенно, поэтому я ничем особо не рисковал.
До того, не считая дружеских экспериментов по противодействию ножу, у меня было два случая в реале. И в обоих - это были гопники, малолетняя шпана, но никак не диверсанты-головорезы или какие-то матёрые урки (иначе бы, естественно, я бы тут не разговаривал, разве что через медиума с блюдечком). В принципе, это были пацаны, которые грозили ножиком, но не очень-то хотели пускать его в ход и не больно-то умели это делать.
Поэтому в одном случае я просто вышиб ногой ножик у одного пьяного придурка, в другом - парень неосторожно попытался ухватить меня левой рукой, я тут же взял её за рукав, подбил ладонью локоть, чтоб рука была, как рычаг, протащил мимо себя с разворотом корпуса и впечатал мордой в стену. Ножик, естественно, сам отвалился после этого.
Но Егор - он был другого сорта боец. Он определённо умел обращаться с ножом. И мне только оставалось, что отпрыгивать от него. Пока он не прижал меня к наружной стене с окошками. Чего он не знал, правда - я хотел, чтобы он меня туда прижал. Чтобы я упёрся задницей в подоконник, под которым на радиаторе отопления сушилась половая тряпка. Сушилась - да ещё и близко не высушилась.
В нужный момент, я вдруг скосил взгляд мимо Егора, уже победоносного, и крикнул: «Всё в порядке!»
Он купился, повернулся посмотреть, к кому я обращаюсь. Дальше - всё было быстро. Левой рукой хватаю ту тряпку - и ему на фейс. Он недоумевает, негодует, пытается убрать своей безоружной рукой. Я - пробиваю один из самых энергичных маваши в своей жизни. Подъёмом - в шею.
Дальше, честно, было страшно. Я реально перессал, когда Егорка рухнул так, будто у него внезапно выдернули позвоночник. Ну, я был очень зол на него - и еле успел подстраховать, чтоб ещё и затылком об пол не шмякнулся. Но и этого маваши по шее - казалось, хватило, чтобы там чего-то серьёзное случилось. Хорошо - если просто сотряс. А если позвонки разобрались? Скорую - уже вызывать, или сразу автозак для себя? Или просить выживших участников группы оказать содействие в сокрытии тела в болоте? Вот это - точно несмешно.
Проверил пульс - он есть. Уже лучше. А через полминуты Егорка начал подавать иные признаки жизни, вскоре и вернулся в сознание.
И первые его слова были: «Бля, это было круто!»
Потом: «Я таких нажористых пиздюлей не получал - с духанки. А ты, Тём, где служил?»
«Чего? Я школьник».
«Серьёзно, что ли? Охуеть и не встать!»
Я: «Не, ну ты лучше всё-таки встань. Мы все за тебя болеем, кулаки держим».
Поднимается на ноги, всё ещё пошатываясь. Но нет, сотряса не было, как и смещения позвонков, тьфу-тьфу.
Потом - Егорка настоял на том, чтобы посидеть в кафешке, выпить пива. Доверительно признался: «Знаешь, у меня после армии - это просто такой спорт был. Записываться во всякие новомодные восточные секции - и просить их показать, как они могут против ножа работать. Ну, я-то не гопник, но вырос в таком городке, где все либо пьянь, либо уголовщина, либо то и другое. И что такое нож - с детства знаю. Сам, тьфу-тьфу, никого не зарезал, но представляешь, что за детство должно быть, чтобы в армию из него сбежать и быть счастливым?»
Я не очень тогда это представлял, только догадываться мог в общих чертах.
Егор: «И вот меня бесило, когда на умняке рассуждают, типа, если вас бьют ножом вот так, то мы подшагиваем вот так, совершаем такие-то телодвижения, и злодей обезврежен. Да хрен кто позволит тебе совершить такие телодвижения! А ты - удивил, когда стал рассказывать, как подручные средства использовать. А не то, что «у нашей школы всё предусмотрено, всё схвачено». Но, конечно, ещё больше я удивился, когда ты меня вырубил. А ты правда школьник?»
Хмыкаю: «Дневник показать?»
Егор не только остался заниматься у нас, но и привёл в нашу начальную группу ещё пятерых своих приятелей, которым объяснил: «Этого школяра по жизни зовут «Тёмка», а в зале - его зовут «сэнсей». Ибо - традиция. Склон Фудзи и всё такое - понимать надо».
Михалыч же сказал мне: «Ну вот видишь? «Так боялась, так боялась - даже платье не порвалось». Говорил же, ты умеешь ладить с людьми, убалтывать их».
Возражаю: «Убалтывать? Мне казалось, что я грохнул этого парня».
«Так не грохнул же. И он в полном восторге».
Говорю: «Михалыч, но я честно предупреждаю, что через год буду поступать в Универ, а там не до карате будет. Вот просто чтобы прояснить расклад».
Посмеивается: «Да кто бы сомневался! Но я надеюсь, до того ты получишь дан».
«А в чём смысл, когда я всё равно не останусь здесь, с даном или без?»
«Да общий рейтинг школы. Твой дан - повысит наши котировки».
О да, тогда уж и сэнсеи заговорили языком фондового рынка. И это довольно забавно.