Ментофест
Сегодня - день российской ментовки. По традиции я что-то пишу в этот день в своём блоге - и не буду изменять традиции. Сегодня, пожалуй, расскажу сказку.
Случилось это не то чтобы очень давно, но и не прямо-таки вчера. Где-то пару недель назад и ещё пятнадцать тысяч лет. В неолите.
Объявился в одном племени человек, научившийся растить ячмень. Или, быть может, пшеницу. Или просо. Или репку. Не важно. Главное - сажать что-то в землю и собирать богатый урожай. В двадцать, в тридцать, в пятьдесят раз более обильный, чем было высажено. Очень даже удобно, вместо того, чтобы по лесам скитаться в поисках съедобных всяких ягод да кореньев.
И осела та община у поймы реки, и заколосились её поля, всё шире и шире, и было процветание, и было изобилие, и плодились люди, и всем было вдосталь пищи.
Но долго ли коротко ли - а пришло из лесу племя охотников в шкурах и копьях. Горстка их была против толпы земледельцев, но вожак их держался уверенно и даже надменно.
«Кто у вас тут аристократия, угнетающая народные крестьянские массы и паразитирующая на их честном труде?» - спросил он.
«Нет у нас никакой аристократии, - ответили ему. - Все у нас равны, все трудятся, и никто никого не угнетает».
«Ответ неверный, - сказал вожак. - Мы теперь ваша аристократия, эксплуатирующая вас и паразитирующая на вашем труде».
Засмеялись земледельцы:
«Да прямо уж! Вас, поди, вдесятеро меньше. Пупок-то не развяжется, эксплуатировать?»
И вожак улыбнулся в ответ. И молвил:
«Позвольте вам кое-что объяснить, осёдлые друзья мои. Да, нас вдесятеро меньше, но мы охотники. Любой из наших пробивает копьём кабана и сбивает из лука утку влёт. Для нас - это просто образ жизни. А для вас? Нет, я допускаю, что есть среди вас здоровые ребята, кому упражнения с мотыгой на свежем воздухе пошли на пользу - но это немножко не то. Мы же не будем драться на мотыгах, не будем соревноваться, кто быстрее вспашет поле. И чего-то я сомневаюсь, что многие из вас после трудов праведных в поле доползают до фитнес-клуба, где упражняются с копьём, ножом или луком. Для нас же, повторю, это не спорт. Это залог выживания. Как и тактика загонной охоты, где каждый знает своё место. А вы-то хоть знаете, что такое тактика? Поэтому, рискну предположить, даже если мы схлестнёмся прямо здесь и сейчас, стенка на стенку - вовсе не факт, что мы прямо здесь всех вас и не положим, понеся минимальные потери. Но мы, в действительности, не этого хотим».
«Далее. По хорошему счёту, нам и не нужно сшибаться со всей вашей общиной стенка на стенку. Да часто ли она собирается вся в одном месте? Нет. Всё больше - разбросана по полям, по разным их краям. Так, что мы можем совершенно безнаказанно нападать на малые ваши группы. А чем ответите вы? Соберётесь и устроите карательную экспедицию в лес? Да вы там заблудитесь, для начала. А мы будем бить из засад, тотчас растворяясь в утреннем тумане, как призраки. Надолго ли вас хватит? И наконец, нам даже необзательно нападать на вас в поле. Достаточно поджечь само ваше поле. Вызревшие злаки - хорошо горят. И когда ваши дети вскричат от голода - вы переосмыслите свой выбор и поумерите гонор. И это будет разумно. В конце концов, мы кое-что требуем - но и кое-что даём. Военную защиту, скажем. От других охотников до вашего добра».
Селяне возмутились, но уже скорее плаксиво, нежели задорно:
«Защиту? От таких же, как вы? Да чем вы их лучше?»
Вожак охотников усмехнулся:
«А это обязательно, быть чем-то лучше? Думаете, мы тут моральное соревнование, что ли, устраиваем? Но всё-таки, пожалуй, для вас мы лучше многих прочих. Чем? Да тем - что вообще с вами разговариваем. Другие - тупо бы вырезали, чтобы вы не сводили леса под свои ячменные поля. А мы - согласны терпеть подобное изнасилование экологии. При условии, конечно, что нам с того будут ячменные лепёшки, и пиво, и толика уважения».
Конечно, всюду бывало по-разному. Где-то кочевые охотники покоряли земледельцев, подчиняли себе, становились для них аристократией (недаром знать и по сию пору любит охоту). Где-то, напротив, осёдлая община умела организоваться, выделить и воспитать профессиональных воинов, выдвинуть единого начальника, ответственного за оборону полей и сохранность хлеба.
К слову, английское слово «лорд» - это несколько искажённое временем словосочетание hlaf weard - “хранитель хлеба». Такова была изначальная работа лордов. Но вот нетрудно догадаться, что в определённый момент и «хранитель хлеба», и воины его дружины, плоть от плоти своей общины, а не пришлые - сделались чем-то большим. В смысле, утратилось изначальное равенство всех общинников, если оно вообще было.
В теории Энгельса это расслоение, в общем и целом, предлагается сводить к имущественному фактору. Что вот (упрощая), одному челу фартануло и он сберёг свой урожай на своей деляне, когда у прочих затопило паводком или выжгло пожаром, и он ссужал им семена под возврат с интересом, и так закабалил, и так общество расслаивалось.
Гхм. Хотел бы я посмотреть, как бы один общинник закабалял десяток своих соседей, не имея за спиной какого-то силового ресурса. Он бы им что, Гражданский Кодекс перелистывал, цитируя статьи о правах частной собственности и добровольности сделок? Вот этим отчаявшимся мужикам, которым нечем кормить детей?
Да любой закон чего-то стоит - лишь если имеется некий силовой ресурс, способный придать закону реальную силу. Но с другой стороны, когда имеется такой ресурс - поначалу у его обладателя нет ровным счётом никаких причин уважать «естественные» права тех, кто силового ресурса не имеет. Откуда же происходит необходимость уважать права - так лишь из понимания, что коса может найти на камень. Что тебе может оказаться невыгодно беспределить, ибо, когда все убедятся в твоей отмороженной недоговороспособности - переметнутся под какую-то более комфортную для них крышу.
Тут кто-то спросит: «Ты, Тёма, хочешь сказать, что государство - не более, чем несколько подросший и развившийся «стационарный бандит»?»
Да, разумеется. И это хорошо, когда стационарный бандит-крышевик, а не налётчик перекати-поле. Он - хоть немного заинтересован в благосостоянии тех, кого «доит». Это - первый барьер против беспредела от парней, имеющих силовой ресурс (то есть, способных прессануть или даже замочить). Второй - конкуренция силовых ресурсов. Дающая понимание, что если они будут слишком жестить, слишком притеснять своих лохов-данников - те могут или перестать быть лохами и включить ответку, или - переметнуться под другую крышу.
Конечно же, со времён неолита, когда только складывались отношения власти, основанной на силовом ресурсе, общество стало несколько сложнее. Много возникло юридических, политологических, философских доктрин. Иным уж кажется порой, будто бы наша этика столь развита, что совершенно исключает беспредел как злоупотребление силовым ресурсом.
Но тем, кто пережил хотя бы девяностые хотя бы на просторах СНГ - надо ли доказывать, что это иллюзия? И что вчерашние советские пионеры - с лёгкостью необычайной превращаются в «диких охотников из дикого леса», когда их силовой ресурс не встречает сопротивления, когда ему нечего противопоставить?
Нет, конечно. Склонность «силовых» парней к беспределу, к нагибанию лохов ради своей выгоды и своего комфорта - это объективная данность.
Но тут на их пути встаёт Дядя Стёпа - это я хотел сказать 10 ноября?
Нет, конечно. Дядя Стёпа Милиционер - тоже «стационарный бандит». Но - одна из наиболее развитых его форм. Наиболее вменяемых и предсказуемых.
Безупречен ли он, бескорыстен ли он? Нет. Надеюсь, что нет. Ибо от чего у меня бывает наибольшая оскомина в этом мире - так это от ментов, которые настаивают на своей святости, уверяя, будто бы никогда не преследовали своекорыстного интереса, никогда не нарушали закон, а лишь жертвовали собой ради его защиты.
Это чем-то похоже на парня лет восемнадцати, уверяющего, будто бы никогда не занимался онанизмом. Хотя казалось бы, уж в таком-то возрасте следовало бы избавиться от комплексов по данному поводу. Но если всерьёз - поди доктору, что ли, покажись. Ибо - нашёл, чем гордиться.
Разумеется, менты - занимаются... самоудовлетворением с использованием своих силовых возможностей. Но из всех бандосов, имеющих силовой ресурс, - они едва ли не самые «благочестивые» и «упорядоченные».
Бывает ли такое, что какие-то отдельно взятые менты жестят по-чёрному, творят хер знает что? Бывает. В любых структурах, особенно же - связанных с насилием, бывает, что у людей сносит башню.
Но когда говорят, что менты хуже любых бандитов? Гхм. Проведите мысленный эксперимент. Вот вы заходите в кафе - и видите там троих парней с автоматами и пистолетами. Они сидят, жуют хотдоги и пьют кофе, болтают между собой и никого не трогают.
И в одном случае - эти парни в полицейской форме, пепсы, а в другом - они в штатском, в кожаках и джинсах.
Так вы точно уверены, что отреагируете на гражданских, предположительно бандосов, с автоматами и пистолетами, ровно так же, как на ментов?
Нет, мне-то было бы пофиг. Я привык, что люди вокруг бывают в штатском и с оружием. Но чего-то есть предположение, что большинство критиков ментовского беспредела (который безусловно имеет место кое-где порой) - несколько больше занервничают, увидев штатских, предположительно бандосов или террористов, с оружием в публичном месте. А на ментов - даже внимания особого не обратят. Во всяком случае - не застремаются от вида парней в форме и при оружии.
И это, думается, играет порой злую шутку с некоторыми людьми. Которые считают, что ссли бандос с волыной имеет на себе форму полиции - то он обязан сочетать в себе достоинства Будды Гаутамы и воспитательницы детского садика. И можно ему хамить, можно над ним глумиться, а он всё должен вразумлять, укоризненно качая головой, никак не имея права сорваться.
Нет, понятно, что это непрофессионально - срываться и входить в раж. Желательно уметь сохранять хладнокровие в любых ситуациях. Но, извините, ни одно, пожалуй, государство не может себе позволить укомплектование уличной полиции исключительно сдержанными и хладнокровными профессионалами. Люди, способные выдерживать такие стрессовые нагрузки и всецело контролировать себя, не поддаваясь ни на какие провокации, - они слишком дорого стоят.
И понятно также, что бывают у ментов эксцессы весьма безобразные. Но когда кто-то скажет тебе, мол, мы загасим ментов, ибо они твари, и сами возьмём охрану правопорядка в свои руки, - задумайся не над тем, насколько тварями были или не были те менты, а над тем, что этот поц может тебе предложить взамен, начавши с подавления ментов по беспределу. И когда прищемит их - кто ему вообще помешает прищемить тебя?
Реально, доводилось встречать таких ментов, которых бесполезно лечить даже электричеством, которых только и оставалось, что нейтрализовать (и начальство их стыдливо намекало, что вот кабы несчастный случай...).
Но - редко. Это всё же исключение, голимые отморозки среди ментов. Всё больше - вменяемые бандосы в форме, заинтересованные в благополучии питательной среды.
И в целом с ментами я научился ладить ещё задолго до того, как обзавёлся чекистской ксивой. Ещё подростком уразумел, что стебаться над ними можно (и прикольно), но если по-доброму. А вот унижать их и гнобить - да за что?
Тогда, в последних классах школы, я много с ними общался, и вывел закон: с ментами - как с девчонками (никакого оскорбления их мужественности, речь идёт об отыгрывании ролей, раз уж они корчат из себя «одалиск государевых»).
Немного постебаться, немного поглумиться - это можно. Доводя почти(!) до слёз, но не до истерики. Перемешать - но не взбалтывать. А потом - утешить всенепременно. «Да ладно, я не хотел тебя обидеть. Ну извини, что так вышло. Ну дурак я бесчувственный».
И менты - они, на самом деле, ценят человеческое к себе отношение (которое редко встречают в своей «собачьей» жизни: их либо боятся - либо гнобят). Даёшь им понять, что видишь в них людей, а не монстров и не накипь человеческую - они очень легко к тебе проникаются взаимной симпатией.
Так или иначе, государство - это неизбежность в такой общине, которая выходит за рамки «дачного посёлка, где все друг друга знают». Силовой аппарат государства - это неизбежность. Он будет в любом случае. Насилие будет в любом случае. И весь вопрос в том, упорядочено ли оно хоть как-то.
Нынешние российские менты - это вот довольно феодальные ребята, упорядоченные «хоть как-то». В отличие от донбасских коллег их, которые весной четырнадцатого оказались «вообще никак».
Но все учатся на своих и чужих ошибках. На сей многозначительно оптимистической ноте - завершу заметку и поздравлю серых и пожелаю им не стать красными ни в каком смысле :-)