Правдивая история о Святополке. Эпизод 92. Часть21
Всеслав: Кому -то просто слава чужая покоя не давала-поэтому у нас и славили со всех сторон Болеслава Храброго. Людей славить за глаза-это в нашей культурной традиции. Тем более нужен в общественном мнении искаженный образ «нездорового соседа», одиозного, самодура, чтобы на этом отрицательном фоне собственные правители выглядели выигрышнее, зарабатывая себе политические профиты- ставя галочки и плюсики себе после очередного «ушата грязи». Так действовал и Владимир- и высказывания в адрес Болеслава позволял себе и Ярослав Мудрый-когда он еще не был претендентом за власть после смерти Владимира. Но он себя в репликах не сдерживал-делал публичные заявления-хотя он официально был всего-навсего главой региона- а не представителем внешнеполитического ведомства и не главой государства, отвечающим за внешнюю политику.
Современники польского князя, даже политические противники, что не всегда доступно общественности, напротив, единогласно характеризуют Болеслава как умного, хитрого, последовательного и искушённого политика. Русский летописец говорит, что Болеслав «бо болеславЪ великЪ, и тяжекЪ тЪломЪ, яко и на конЪ немоги сидети; но бяше смысленЪ», очень не любивший его Титмар Мерзебургский подчёркивает «лисью изворотливость» польского князя. Следует добавить, что в сочинении Карамзина «Сказания Авраама Палицына» под такой чертой характера поляков, как «лукавство», подразумевалась совокупность таких черт, как хитрость, коварство и вероломство - присущие, по его мнению, этнокультурные особенности. В молодости Болеслав прославился доблестью в сражениях и получил прозвище Храброго; смелость и выдержка не изменила ему и в поздние годы, когда он, будучи очень тучен, не мог уже седлать коня и лично вести войска в бой. Начала польской государственности, заложенные при Болеславе Храбром, пережили временную анархию после его смерти и оказались долговечными.
Лесь: И толку-то, все равно после «эффективного правителя»-наследники спускают его достижения-так было и после Богдана Хмельницкого, и после Александра Македонского. После смерти Болеслава Храброго тоже была своя «руина». Роль личности в истории - проблема уже решенная. Нет надобности мудрствовать по этому поводу, нечего тут дискутировать, но использовать добытые результаты следует- мне нужна вся информация, чтобы разобраться с убийством князей. Характер князя Болеслава Храброго в иных исторических условиях не имел бы никакого значения для судеб народов Руси и польского княжества, но в сложившейся ситуации некоторые черты этого князя способствовали развитию цепочки событий в определенном направлении, поскольку обуславливали его поведение.
Всеслав: а я бы не доверял историческим свидетельствам- сама историческая личность представляется в искаженном формате. Во многом это обобщенный, собирательный образ «доброго царя»- куда будет привнесено многое и сами «писаками».
Д. А. Боровков в своем произведении «Тайна гибели Бориса и Глеба» указывает:
«Стереотипность является характерной чертой средневекового историописания в целом: можно смело сказать, что ему были присущи универсальные идеологические константы, в соответствии с которыми формировался идеальный тип правителя, - соответственно модифицировалась и репрезентация его деятельности. Для того, чтобы продемонстрировать универсальность этого стереотипа, обратимся к польской историографической традиции, тяготевшей к распространенному в средневековой Европе жанру Gesta («Деяний»), историзм которого ориентирован в первую очередь на формирование определенного образа в «памяти потомства», ради чего хронисты легко пренебрегали, а то и вовсе жертвовали фактами, опуская «многие славные деяния», как выражается Галл Аноним.
Если верить польским хроникам, характерная черта идеального правителя - воинская доблесть, гарантирующая расширение владений: эта черта присуща и одному из легендарных польских князей Земовиту, и первому историческому князю Мешко I, который, по словам Галла Анонима, «достигнув княжеской власти, начал укреплять свои духовные и физические силы и стал чаще нападать на народы, живущие вокруг». Образцом для польских историографов служил его сын Болеслав Храбрый, чья характеристика на протяжении веков не претерпела значительных изменений.
«Кто же способен достойно рассказать о его славных подвигах или битвах с соседними народами, не говоря уже о том, чтобы описать это и передать потомству? Разве не он подчинил Моравию и Чехию, занял в Праге княжеский престол и отдал его своим наместникам. Кто, как не он, часто побеждал в сражении венгров и всю страну их вплоть до Дуная захватил под свою власть? Неукротимых же саксов он подчинил с такой доблестью, что определил границы Польши железными столбами по реке Сале в центре их страны. Нужно ли перечислять победы и триумфы над языческими народами, которых, как известно, он как бы попирал ногами?» - вопрошал читателя начала XII в. Галл Аноним.
«Опасаюсь я, что не смогу постичь деяний Болеслава, перед которыми и немой становится красноречивым, а красноречие славнейших немеет. Ибо все его богатство возрастало из духовных дарований и блистало доблестью оружия», - признавался столетием позже краковский епископ Винцентий Кадлубек. Эту тенденцию в XV в. продолжил Ян Длугош, писавший о Болеславе: «Он, не довольствуясь границами, унаследованными от отца, дедов и прадедов, покорил и войной подчинил Чехию, Моравию, Русь, подавив их многочисленными битвами, а также ослеплением чешского князя Болеслава и другими кровопролитными поражениями».
Современники польского князя, даже политические противники, что не всегда доступно общественности, напротив, единогласно характеризуют Болеслава как умного, хитрого, последовательного и искушённого политика. Русский летописец говорит, что Болеслав «бо болеславЪ великЪ, и тяжекЪ тЪломЪ, яко и на конЪ немоги сидети; но бяше смысленЪ», очень не любивший его Титмар Мерзебургский подчёркивает «лисью изворотливость» польского князя. Следует добавить, что в сочинении Карамзина «Сказания Авраама Палицына» под такой чертой характера поляков, как «лукавство», подразумевалась совокупность таких черт, как хитрость, коварство и вероломство - присущие, по его мнению, этнокультурные особенности. В молодости Болеслав прославился доблестью в сражениях и получил прозвище Храброго; смелость и выдержка не изменила ему и в поздние годы, когда он, будучи очень тучен, не мог уже седлать коня и лично вести войска в бой. Начала польской государственности, заложенные при Болеславе Храбром, пережили временную анархию после его смерти и оказались долговечными.
Лесь: И толку-то, все равно после «эффективного правителя»-наследники спускают его достижения-так было и после Богдана Хмельницкого, и после Александра Македонского. После смерти Болеслава Храброго тоже была своя «руина». Роль личности в истории - проблема уже решенная. Нет надобности мудрствовать по этому поводу, нечего тут дискутировать, но использовать добытые результаты следует- мне нужна вся информация, чтобы разобраться с убийством князей. Характер князя Болеслава Храброго в иных исторических условиях не имел бы никакого значения для судеб народов Руси и польского княжества, но в сложившейся ситуации некоторые черты этого князя способствовали развитию цепочки событий в определенном направлении, поскольку обуславливали его поведение.
Всеслав: а я бы не доверял историческим свидетельствам- сама историческая личность представляется в искаженном формате. Во многом это обобщенный, собирательный образ «доброго царя»- куда будет привнесено многое и сами «писаками».
Д. А. Боровков в своем произведении «Тайна гибели Бориса и Глеба» указывает:
«Стереотипность является характерной чертой средневекового историописания в целом: можно смело сказать, что ему были присущи универсальные идеологические константы, в соответствии с которыми формировался идеальный тип правителя, - соответственно модифицировалась и репрезентация его деятельности. Для того, чтобы продемонстрировать универсальность этого стереотипа, обратимся к польской историографической традиции, тяготевшей к распространенному в средневековой Европе жанру Gesta («Деяний»), историзм которого ориентирован в первую очередь на формирование определенного образа в «памяти потомства», ради чего хронисты легко пренебрегали, а то и вовсе жертвовали фактами, опуская «многие славные деяния», как выражается Галл Аноним.
Если верить польским хроникам, характерная черта идеального правителя - воинская доблесть, гарантирующая расширение владений: эта черта присуща и одному из легендарных польских князей Земовиту, и первому историческому князю Мешко I, который, по словам Галла Анонима, «достигнув княжеской власти, начал укреплять свои духовные и физические силы и стал чаще нападать на народы, живущие вокруг». Образцом для польских историографов служил его сын Болеслав Храбрый, чья характеристика на протяжении веков не претерпела значительных изменений.
«Кто же способен достойно рассказать о его славных подвигах или битвах с соседними народами, не говоря уже о том, чтобы описать это и передать потомству? Разве не он подчинил Моравию и Чехию, занял в Праге княжеский престол и отдал его своим наместникам. Кто, как не он, часто побеждал в сражении венгров и всю страну их вплоть до Дуная захватил под свою власть? Неукротимых же саксов он подчинил с такой доблестью, что определил границы Польши железными столбами по реке Сале в центре их страны. Нужно ли перечислять победы и триумфы над языческими народами, которых, как известно, он как бы попирал ногами?» - вопрошал читателя начала XII в. Галл Аноним.
«Опасаюсь я, что не смогу постичь деяний Болеслава, перед которыми и немой становится красноречивым, а красноречие славнейших немеет. Ибо все его богатство возрастало из духовных дарований и блистало доблестью оружия», - признавался столетием позже краковский епископ Винцентий Кадлубек. Эту тенденцию в XV в. продолжил Ян Длугош, писавший о Болеславе: «Он, не довольствуясь границами, унаследованными от отца, дедов и прадедов, покорил и войной подчинил Чехию, Моравию, Русь, подавив их многочисленными битвами, а также ослеплением чешского князя Болеслава и другими кровопролитными поражениями».