Спиногрызы
Первой была учительница по географии в девятом классе. Высокая стройная женщина с постоянной веселой тоской в глазах, чуть нервными движениями и голосом, балансирующим на грани срыва в высоту. Пальцы тонкие, без заметных переходов от фаланги к фаланги.
Она заходила в класс порывисто, уже отдышавшись в своём небольшом закутке за девичьим туалетом. И сразу скользила взглядом по первым партам хищно, чуть присвистывая сквозь раскрытые губы, но сжатые зубы. Затем подходила к выбранному юноше, засовывала руку за воротник рубашки, гладила под острыми еще лопатками прохладно и иногда говорила - «какой ты горячий». Без восклицательного знака, без придыхания. Просто ставила точку. Наверное, так же говорила снежная королева Каю, тиская его на ледяном троне. Затем отходила и начинала свой урок. Надо сказать - вела она его замечательно. Так вот, мне повезло два раза.
Второй была директриса в детском лагере, куда я в 19 лет поехал на две смены дворником с тремя друзьями, которым повезло попасть на кухню котломойщиками. По вечерам мы жарили шашлыки, меняли консервы в близлежащей деревеньки на водку и дико отрывались под мой двухкассетник. Утром было вставать как на Голгофу переться. Ребят в восемь будили повара и уводили к завтраку. А ко мне персонально в десять приходила директриса, просовывала руку под одеяло, гладила от шеи до крестца и шептала полунежно - «Артурчик, ты вообще на работу собираешься?». Рука у нее жесткая, но перевернуть себя на спину я ей не дал ни разу.
Третья была медсестрой. Короткий халатик, под которым частенько не было совсем ничего, пряный запах вымытого тела без капли духов. Было мне примерно двадцать три года. И попал я в 22-ю больницу с ножевыми. Когда стонал по ночам, она приходила, ставила табуретку и гладила меня нежно очень по спине до тех пор, пока я не засыпал. Пришлось даже отказаться от обезболивающего, чтобы она продолжала приходить. Хотя толку от анальгина пополам с димедролом все равно не было. Пару раз целовались неуклюже.
Я люблю женские руки. Они могут снять любую боль, душевную или телесную. Выгнать на работу или успокоить. В этих руках власть с тех пор, как они вытаскивают тебя на стартовую черту, шлепают в пути и гладят на вынужденных остановках. Женские руки могут многое, все, если уж начистоту. Ножевые - тоже их работа. Такие дела.
Она заходила в класс порывисто, уже отдышавшись в своём небольшом закутке за девичьим туалетом. И сразу скользила взглядом по первым партам хищно, чуть присвистывая сквозь раскрытые губы, но сжатые зубы. Затем подходила к выбранному юноше, засовывала руку за воротник рубашки, гладила под острыми еще лопатками прохладно и иногда говорила - «какой ты горячий». Без восклицательного знака, без придыхания. Просто ставила точку. Наверное, так же говорила снежная королева Каю, тиская его на ледяном троне. Затем отходила и начинала свой урок. Надо сказать - вела она его замечательно. Так вот, мне повезло два раза.
Второй была директриса в детском лагере, куда я в 19 лет поехал на две смены дворником с тремя друзьями, которым повезло попасть на кухню котломойщиками. По вечерам мы жарили шашлыки, меняли консервы в близлежащей деревеньки на водку и дико отрывались под мой двухкассетник. Утром было вставать как на Голгофу переться. Ребят в восемь будили повара и уводили к завтраку. А ко мне персонально в десять приходила директриса, просовывала руку под одеяло, гладила от шеи до крестца и шептала полунежно - «Артурчик, ты вообще на работу собираешься?». Рука у нее жесткая, но перевернуть себя на спину я ей не дал ни разу.
Третья была медсестрой. Короткий халатик, под которым частенько не было совсем ничего, пряный запах вымытого тела без капли духов. Было мне примерно двадцать три года. И попал я в 22-ю больницу с ножевыми. Когда стонал по ночам, она приходила, ставила табуретку и гладила меня нежно очень по спине до тех пор, пока я не засыпал. Пришлось даже отказаться от обезболивающего, чтобы она продолжала приходить. Хотя толку от анальгина пополам с димедролом все равно не было. Пару раз целовались неуклюже.
Я люблю женские руки. Они могут снять любую боль, душевную или телесную. Выгнать на работу или успокоить. В этих руках власть с тех пор, как они вытаскивают тебя на стартовую черту, шлепают в пути и гладят на вынужденных остановках. Женские руки могут многое, все, если уж начистоту. Ножевые - тоже их работа. Такие дела.