Сказка. Лес
Как водится - они жили в лесу. Избушки были разбросаны по опушке, смотря задней стороной в сторону деревьев, животные боялись строиться в глубине, там - Чудовище.
Почему боялись - никто уже и не упомнит, вероятно, об ужасах и странных привычках Чудовища знали деды и прадеды или ещё более древние предки местных. Но туда никто не ходил. Не за медом, ни за желудями.
Доказательством того, что Чудовище живо, являлась крупная безволосая обезьянка, почти каждый день приходившая в один из домиков животных или внезапно появлявшаяся на месте их редких сборищ. Она называла себя детенышем Чудовища. Обезьянка носила смешные короткие штанишки. Она очень забавно лепетала на неведомом наречии, интенсивно бегала вокруг и пыталась накормить принесенными свернутыми фиговинами, все же пахнущими едой.
Шортики и минимальное количество шерстки делало обезьянку жутко важной. Она считала себя самой главной на опушке и затевала некие игры и походы, затягивая, как воронка, всех зверей с собой. Ей подчинялись даже местные - апатичный медвежонок неразумных размеров и седая ебанутая ( это не обсценная лексика, а официальный диагноз психоаналитика и, как потом выяснилось, по совместительству палача, патологоанатома и таксидермиста) птица. Остальные жители просто шли следом, зная, что от них не отстанут ни в коем случае.
Это все равно лучше, чем год назад, когда они пыхтели в грязных клетках, питаясь блохами соседей и утоляя жажду чем придется. И у кого придется. На дальнем перегоне во время прогулки осел хватанул расшатанными цингой зубами колокольца кормильщика-выгульщика, тигр полоснул когтем по шее, а затем прокусил тонкую проволоку ограждения. За ними уцепилась большая зверюга, скакавшая на двух жилистых лапах.
Хотелось жрать. Останавливаться нельзя. Осел да зверюга щипали на ходу траву. Тигру же срочно надо было подкинуть в топку углеводиков. Травоядные сразу намекнули ляганием задних конечностей на свою, мнимую, конечно, неаппетитность. Повезло в одной из деревенек разжиться кроликом. Тигр решил съесть пушистый комок на первом привале, пока же нес добычу в зубах и мучаясь от проливающейся рекой на землю, слюной, попадавшей кролю во все отверстия.
Кроль остался в живых. То ли добытая в ручье мощным всплеском лап зверюги оглушенная рыба показалась тигру вкусней и калорийней, то ли мгновенный обратный стокгольмский синдром. То ли подсознательная гомоэротичная межвидовая ментальная связь, засветившаяся в глазах обоих бедолаг в первую же ночевку.
Год прошел. Целая вечность. Теперь опушка. Навсегда. Или пока их не найдут дальние родственники (ФБР, они боялись ФБР и Интерпола, осел все не мог изгнать из памяти тот вкус и крик). Обзавелись жильем. Зверюга даже понесла от кого-то, хотя подобных ей уродцев звери никогда не видывали. Папаша неизвестен, в общем. Родила миленького звереныша. Но тоже с большими задними лапами, поэтому все облегченно вздохнули
А обезьянку надо убирать. Это понятно даже круглому медведю. И седой птице, уже с трудом принимавшей участие в общих сборищах, и скатившейся в омут псевдоинтеллектуального маразма. Когда-нибудь она приведет Чудовище, приведет ночью. Страшно? Вот и им тоже страшно, хотя никто и никогда не знает, чего именно нужно бояться в Чудовищах. Нужно дождаться зимы, вырыть яму и придумать следы ужасного зверя. Как там его, Слонопотама, что ли…
Почему боялись - никто уже и не упомнит, вероятно, об ужасах и странных привычках Чудовища знали деды и прадеды или ещё более древние предки местных. Но туда никто не ходил. Не за медом, ни за желудями.
Доказательством того, что Чудовище живо, являлась крупная безволосая обезьянка, почти каждый день приходившая в один из домиков животных или внезапно появлявшаяся на месте их редких сборищ. Она называла себя детенышем Чудовища. Обезьянка носила смешные короткие штанишки. Она очень забавно лепетала на неведомом наречии, интенсивно бегала вокруг и пыталась накормить принесенными свернутыми фиговинами, все же пахнущими едой.
Шортики и минимальное количество шерстки делало обезьянку жутко важной. Она считала себя самой главной на опушке и затевала некие игры и походы, затягивая, как воронка, всех зверей с собой. Ей подчинялись даже местные - апатичный медвежонок неразумных размеров и седая ебанутая ( это не обсценная лексика, а официальный диагноз психоаналитика и, как потом выяснилось, по совместительству палача, патологоанатома и таксидермиста) птица. Остальные жители просто шли следом, зная, что от них не отстанут ни в коем случае.
Это все равно лучше, чем год назад, когда они пыхтели в грязных клетках, питаясь блохами соседей и утоляя жажду чем придется. И у кого придется. На дальнем перегоне во время прогулки осел хватанул расшатанными цингой зубами колокольца кормильщика-выгульщика, тигр полоснул когтем по шее, а затем прокусил тонкую проволоку ограждения. За ними уцепилась большая зверюга, скакавшая на двух жилистых лапах.
Хотелось жрать. Останавливаться нельзя. Осел да зверюга щипали на ходу траву. Тигру же срочно надо было подкинуть в топку углеводиков. Травоядные сразу намекнули ляганием задних конечностей на свою, мнимую, конечно, неаппетитность. Повезло в одной из деревенек разжиться кроликом. Тигр решил съесть пушистый комок на первом привале, пока же нес добычу в зубах и мучаясь от проливающейся рекой на землю, слюной, попадавшей кролю во все отверстия.
Кроль остался в живых. То ли добытая в ручье мощным всплеском лап зверюги оглушенная рыба показалась тигру вкусней и калорийней, то ли мгновенный обратный стокгольмский синдром. То ли подсознательная гомоэротичная межвидовая ментальная связь, засветившаяся в глазах обоих бедолаг в первую же ночевку.
Год прошел. Целая вечность. Теперь опушка. Навсегда. Или пока их не найдут дальние родственники (ФБР, они боялись ФБР и Интерпола, осел все не мог изгнать из памяти тот вкус и крик). Обзавелись жильем. Зверюга даже понесла от кого-то, хотя подобных ей уродцев звери никогда не видывали. Папаша неизвестен, в общем. Родила миленького звереныша. Но тоже с большими задними лапами, поэтому все облегченно вздохнули
А обезьянку надо убирать. Это понятно даже круглому медведю. И седой птице, уже с трудом принимавшей участие в общих сборищах, и скатившейся в омут псевдоинтеллектуального маразма. Когда-нибудь она приведет Чудовище, приведет ночью. Страшно? Вот и им тоже страшно, хотя никто и никогда не знает, чего именно нужно бояться в Чудовищах. Нужно дождаться зимы, вырыть яму и придумать следы ужасного зверя. Как там его, Слонопотама, что ли…