Первая Мировая война. Воспоминания о войне. Северный фронт. Окопная война.
Из "Отчёта о прожитой жизни" прапрадеда Теньгушева Кузьмы Ивановича (1888 - 1966). Дата написания 1964-65 г.
Часть 2
Северный фронт
Дня через 4 - 5 прибыли в город Рига. Туда мы приехали в первых эшелонах, город жил почти мирной жизнью. Там были большие базары, где всего было сколько угодно, особенно очень много ягод клубники садовой, земляники, разных овощей и фруктов. И мы, наголодавшиеся, бросились на все это с большой жадностью, но это было не надолго...Через 5 дней войск стало много, стало всего меньше, но все же купить было можно.
Фронт передовой линии двигался быстро, нас дружинами направили к городу Шиоку, где мы заняли оборону, ожидая наступления врага. Заняли позицию в лесу. Немец не заставил долго себя ждать, подошел к нашей дружине и стал по нашим крестикам на шапках постреливать между деревьев. Немцев здесь было много и их еще сдерживал наш морской флот, который был в рижском заливе. У нас не было от немцев ни заградителей, ни окопов, а просто держались как могли за толстыми деревьями и в свою очередь тоже постреливали из своих однозарядных "бердан" свинцовыми пулями величиной с воробья. Стрелки мы, видимо, еще были очень плохие и едва ли им приносили ущерб. Сосны от наших выстрелов страдали, пули сосну не пробивали, а расплющивались в большую лепешку с брызгами вокруг. Если пуля попадала в человека, то, вероятно, от них не было раненых, а только убитые наповал, а если попала в ногу или голову, то просто отшивала напрочь. Из нас "поподальники" были плохие, и, кроме этого, часто застревала пуля в стволе, а следующий заряд рвал ствол, и винтовка выходила из строя. Кроме этого, из нас, ополченцев, 15-20 % совершенно были без винтовок, так как их не хватало. Они были как запасные люди. Как кого ранят или убьют, то те, кто без оружия брали ружье и шли с ним , пробуя хоть раз стрельнуть, а другой защитник царя умирал, не держа в руках ружья и не разу не выстрелив. Кроме того, у нас еще было много стрелков, солдат перешедших в ополчение в лет 50 и даже с гаком, тоже вояки не лучше нас. И вот мы, повоевав двое суток с немцем, потеряли человек около 40, убитых и раненых, а это прилично (1/5 состава), и командование, посмотрев на нас, таких героев, через два дня заменило нас прибывшими сибирскими полками настоящих солдат.
Нас отвели в Ригу для переформирования в полки, смешав с действительно солдатами. Стариков, ратников и офицеров от нас всех куда-то забрали, вероятно отправили в тыл. Кресты с наших шапок сняли, "берданы" тоже взяли и дали взамен японские винтовки, у которых вместо штыков были ножи и винтовки легкие. Легче "бердан" вдвое и 5-зарядные пули металлические, как у наших трехлинейных винтовок, только немного тоньше.
Arisaka Type 38
И вот, я стал солдатом 483 - Обдорского пехотного полка, 3-й роты, 3-го взвода. В дружине я был ефрейтором, а тут меня направили на краткосрочные курсы в учебную команду на подготовку в унтер-офицеры. И я, через дней 30-45, был уже унтер-офицером сначала отделения, а потом взводным старшим унтер-офицером с 3-мя лычками на погонах.
Окопная война
Когда сформировали полки, отправили нас на передовую, которая находилась от Риги на 23-й версте у Лысой горы. Там мы воевали до дня февральской революции. Даже немного дольше. Война была окопного порядка около двух лет. Каждая сторона поделила перед окопами по несколько рядов проволочных заграждений из колючей проволоки. Наши заграждения от немецких находились не дальше 15 метров. Так стояли и те, и другие, не двигались на врага до 3 июля 1916 года. Но, сказать, что прожили два года в этих окопах не верно. Хотя можно сказать коротко об этом житье. Это были не окопы, так как почва была низкая, полуболотистая, копать было окопы невозможно. А вместо окопов было ввезено много мешков, в них насыпали земли и делали брустверы в виде окопов из этих мешков. А за ними, в сторону немцев, насыпалась просто земля и делалась в виде пологой горки. С нашей стороны просто стена с уступами - зиг-загами. Делать всю эту кропотливую работу было кому, и хватало времени, стоя на одном и том же месте около двух долгих лет, защищая царя батюшку и его весь выводок, не жалея самих себя. Если не так много убивал и калечил немец, проливая нашу кровь, как немало потеряли мы в этих окопах крови от вшей! Которые изъедали беспощадно нас, находившихся все время в одежде. В этих местах сибирской зимы не было, но тамошняя зима нам, сибирякам, казалась хуже и мучительней нашей сибирской. Ветер с заморья почти весь год холоднее нашего сибирского мороза. Как начнет дуть, никакая шинель тебя не греет, все время дрожишь как в лихорадке. Все время туман и пасмурная погода, солнца почти никогда не видели. Непроглядная погода, наводящая тоску...Так тошно от всей этой войны.
В разлуке от своих родных и, главное, от своей дорогой семьи, жены и детей, а тут еще такая погода и скука. Там мы менялись каждую неделю, чередовались, одну неделю занимаем передовую линию обороны, а неделю жили во второй линии обороны, т.е. на 3 - 4 версты ближе к городу Риге. Но не в казармах или домах, а в примитивных землянках, не многим лучше передовой. Лишь одно было хорошо, что можно было раздеться и посушиться, так как там были железные печи, а на передовой печей конечно не было. И из второй линии обороны пускали иногда по увольнительным запискам в город Ригу, а это около 15 верст пешком. Иногда подвезет попутный транспорт на лошадях. Машин в то время было очень мало, за все отвечали лошади. Та война была вся на лошадях. Из второго резерва иногда водили в баню или баню-вагон, подвозили ближе к нам, и мы мылись. Иногда в этой бане не вымоешься, а лишь размажешь грязь.. то воды нет, то пару. И то, такие бани были не часты, так как войск много, а бань очень мало. Вот только было неплохо, когда отпустят в город. Вместо того, чтоб сходить в театр или посмотреть город, большинство солдат шли в торговые бани, где мы мылись вволю и, вдобавок, все белье и гимнастерки с брюками отдавали в камеры на пропарку. И вот тогда, выйдя из бани, чувствуешь себя каким-то обновленным человеком, и как-то дышится легко, и не слышишь как вошь ползет по тебе. Лишь поясницу тянет, чтоб почесать, так как это место тела всегда у всех было раскусано вшами до коросты. А вошь развелась неплохо, где ее только у нас не было. Иногда станешь в своем вещевом мешке копаться, что-либо доставать, табак или мыло, смотришь, а там на разных тряпках, портянках ползают вши! Кажется на вид особые, и не зря их называют окопные. У нее вид совершенно другой, какая-то крупная и белая, чуть с грязным брюшком и вялая, или от нехватки пищи, или просто ей торопиться было не куда. Бывало наловишь для развлечения, каждый своих возьмет. Берем лист бумаги, вычертим на нем круг и в среднем кругу садим каждый свою или иногда по две. Чья быстрее скорее выползет из круга и чья вперед выйдет, тот и победитель турнира. Иногда так не везет, пустишь своих рысаков, а они, проклятые, уже еле-еле шевелятся, да ползти путем, не ползут. Иногда так зло берет, что другой солдат от злости возьмет ее из круга и не просто убивает, а берет ее на зуб и давит так, что по всему рту лишь брызги полетят. После чего бедняга выплюнет и лишь скажет: "Не зря тебя назвали окопной, окопная ты и есть! Подлюга! Окопалась вместе с нами и не хочешь никуда от нас. Куда мы, туда и она!".
А какая бывала тоска...Это трудно описать. Сколько передумаешь дум и мечтаний, и переберешь всех живущих дома родных и знакомых. А семья из головы не уйдет, думаешь о жене и детях: вот вероятно ребята стали уже большие, старшей в школу пора пойти. Одно лишь было удовольствие, когда получишь письмо из дома, тут как-то чувствуешь себя лучше и веселее, а иной раз долго нет писем. Все передумаешь: не случилось ли что дома, почему нет письма? Большинство солдат читали свои письма вслух, так как все интересовались делами дома. Особенно у нас в полку было много челябинцев, которым писали родные о новостях в городе и сообщали кого убили, кого ранили на войне. И тут начинался допрос: кто такие, где жили и как фамилия этих убитых и раненых. Чаще всего узнавали кто они и припоминали, когда и где их видели. И вот сколько передумаешь дум, одна другой тяжелее, и клянешь эту проклятую всеми войну. Клянешь тех, кто ее создал, и не видать ей конца. Когда она кончится? И вот жили такой жизнью, все чего-то ожидая, а чего... и сам не знаешь. Нервы были напряжены ежедневно, как струны какого-либо инструмента, и на них играли сильные мира сего. Война была окопная, но ежедневно кого- либо из роты убьют или поранят, кто не осторожно ходит. Шальные пули немца иногда делали свое нехорошее дело, нередко были случаи, когда убивали и ранили на ремонте заграждений, на разведке и сторожевых охранных постах. В свою очередь и наши делали такие же дела и немало калечили немцев. Но война, как война... Там всегда были убитые и раненые.
Часть 1