...
...Старики, сданные в дом престарелых, все как один - верили, что времена изменятся, и скоро их заберут отсюда. Они этим жили, этой иллюзорной надеждой. И они рассказывали об этом ему, самому молодому из санитаров, отбывающему альтернативную службу здесь. Они видели в нем внука или правнука, они ждали его смены, ждали его прихода, чтобы поделиться, поговорить, пожаловаться, пошутить... и он, которому можно было ничего не делать и "валять балду", работал за троих. Взваливал на себя этот воз - не только физический груз, перенося с интернатской кровати - в процедурную, и обратно, но - неподъемную тяжесть их историй. Кажется, тогда он и разучился плакать...
- У меня дочка с внуком, отчим еще - а квартира однокомнатная, маленькая, - говорила слепая старушка, когда он кормил ее с ложечки, - но они накопят на новую квартиру и заберут меня отсюда, Тёма... Это был уже третий ее дом престарелых, и ей было с чем сравнивать.
- Лучше всего было в Питере, а здесь - и кормят хуже, и народу больше, и никто кроме тебя кормить меня не хочет, говорят - ешь сама.
...Через полтора месяца утром ему сказала старшая медсестра: - Будь готов, сегодня вынос. Носилки не были тяжелыми, покрытое простыней тело - будто невесомое. Вышло так, что забрала ее не дочка, а смерть. Другие старики молчали или шептали что-то. И продолжали верить, что скоро за ними придут и увезут домой. Туда, где не будет одиночества, старости, ненужности, истлевших простыней, решеток на окнах и сырого больничного запаха...
- У меня дочка с внуком, отчим еще - а квартира однокомнатная, маленькая, - говорила слепая старушка, когда он кормил ее с ложечки, - но они накопят на новую квартиру и заберут меня отсюда, Тёма... Это был уже третий ее дом престарелых, и ей было с чем сравнивать.
- Лучше всего было в Питере, а здесь - и кормят хуже, и народу больше, и никто кроме тебя кормить меня не хочет, говорят - ешь сама.
...Через полтора месяца утром ему сказала старшая медсестра: - Будь готов, сегодня вынос. Носилки не были тяжелыми, покрытое простыней тело - будто невесомое. Вышло так, что забрала ее не дочка, а смерть. Другие старики молчали или шептали что-то. И продолжали верить, что скоро за ними придут и увезут домой. Туда, где не будет одиночества, старости, ненужности, истлевших простыней, решеток на окнах и сырого больничного запаха...