Записки городского натуралиста
«ОНИ ПОДЕЛИЛИ ГОРОД!»
Поговорим о ночной жизни. Нет, не о клубной, а о собачьей. В самом прямом смысле слова. Когда-то я уже немного рассказывал о пёсьей социальности и том, как был свидетелем столкновения собачьих стай. Столкновения, впрочем, психологического, бескровного, но с внятной победой одной из сторон.
Так вот метрах в 500 от места тех давних манёвров увидел я следующую сценку. Время около полуночи, тихий переулок, редкие прохожие. По тротуару бежит двортерьер. Красавец, ростом с овчарку, но «покомпактнее», черный как смоль, шерсть гладкая, чистая, профиль как у того пёсьеголового египетского бога. Ничего не вынюхивает, по сторонам не оглядывается, хвост крючком (в этом мире купированных обрубков многие подзабыли, как он выглядит - настоящий хвост-бубликом у настоящей дворняги). И походка бодрая, пружинистая, в прямом смысле слова, аж подпрыгивает на ходу.
И вот этот щеголь пересекает улицу и направляется в сторону железнодорожного полотна, с сопутствующими таковому трубами, старыми гаражами и нестриженными кустарниками. Десяток шагов от проезжей части, и наперерез нашему герою вылетает моська, настоящая такая моська, спутанный комок грязной шерсти с выпученными глазками, и лает. Лает отчаянно, заливисто, кажется, сейчас лопнет от злобы. Щеголь (так уж я буду его называть) замедляет ход, а потом и вовсе начинает пятиться. Это выглядит смешным - моська раз в пять его меньше. Сдрейфил мажор )).
Через несколько секунд выяснилось, что нужно было не пятиться, а бежать - из темноты с утробным рыком вынырнули два приземистых крепких барбоса. В отличие от пород-убийц, дворняги рвать друг друга на куски не склонны. Мне рассказывали, что поединок между ними заканчивается часто раньше «первой крови»: тот кому «это на фиг не надо» просто ритуально подставляет шею под укус, бой прекращается, победитель доволен, все живы. Здесь, по крайней мере, получилось именно так. Поогрызавшись для порядку, Щеголь подставил свою длинную шею. Его слегка прихватил за загривок один из «пограничников» и в таком виде проводил обратно на тротуар, другой шёл рядом, негромко рыча.
Щеголь быстро, но уже без пижонского подпрыгивания скрылся в квартале, а трое стражей постояли ещё минуты две на обочине, потом «крепыши», не переглядываясь, двинулись обратно во тьму, а мелкий остался. Ждать, караулить, дрожать на ветру.
Мимо выстукивала свою «полечку» запоздавшая девушка, и даже в неверном свете фонаря было видно, как жалостливо и умильно взметнулись вверх её брови. Наверное, она думала: «Бедный маленький пёсик, ему совсем-совсем некуда пойти».
И правда, куда ж ему идти? Он - на посту.
Поговорим о ночной жизни. Нет, не о клубной, а о собачьей. В самом прямом смысле слова. Когда-то я уже немного рассказывал о пёсьей социальности и том, как был свидетелем столкновения собачьих стай. Столкновения, впрочем, психологического, бескровного, но с внятной победой одной из сторон.
Так вот метрах в 500 от места тех давних манёвров увидел я следующую сценку. Время около полуночи, тихий переулок, редкие прохожие. По тротуару бежит двортерьер. Красавец, ростом с овчарку, но «покомпактнее», черный как смоль, шерсть гладкая, чистая, профиль как у того пёсьеголового египетского бога. Ничего не вынюхивает, по сторонам не оглядывается, хвост крючком (в этом мире купированных обрубков многие подзабыли, как он выглядит - настоящий хвост-бубликом у настоящей дворняги). И походка бодрая, пружинистая, в прямом смысле слова, аж подпрыгивает на ходу.
И вот этот щеголь пересекает улицу и направляется в сторону железнодорожного полотна, с сопутствующими таковому трубами, старыми гаражами и нестриженными кустарниками. Десяток шагов от проезжей части, и наперерез нашему герою вылетает моська, настоящая такая моська, спутанный комок грязной шерсти с выпученными глазками, и лает. Лает отчаянно, заливисто, кажется, сейчас лопнет от злобы. Щеголь (так уж я буду его называть) замедляет ход, а потом и вовсе начинает пятиться. Это выглядит смешным - моська раз в пять его меньше. Сдрейфил мажор )).
Через несколько секунд выяснилось, что нужно было не пятиться, а бежать - из темноты с утробным рыком вынырнули два приземистых крепких барбоса. В отличие от пород-убийц, дворняги рвать друг друга на куски не склонны. Мне рассказывали, что поединок между ними заканчивается часто раньше «первой крови»: тот кому «это на фиг не надо» просто ритуально подставляет шею под укус, бой прекращается, победитель доволен, все живы. Здесь, по крайней мере, получилось именно так. Поогрызавшись для порядку, Щеголь подставил свою длинную шею. Его слегка прихватил за загривок один из «пограничников» и в таком виде проводил обратно на тротуар, другой шёл рядом, негромко рыча.
Щеголь быстро, но уже без пижонского подпрыгивания скрылся в квартале, а трое стражей постояли ещё минуты две на обочине, потом «крепыши», не переглядываясь, двинулись обратно во тьму, а мелкий остался. Ждать, караулить, дрожать на ветру.
Мимо выстукивала свою «полечку» запоздавшая девушка, и даже в неверном свете фонаря было видно, как жалостливо и умильно взметнулись вверх её брови. Наверное, она думала: «Бедный маленький пёсик, ему совсем-совсем некуда пойти».
И правда, куда ж ему идти? Он - на посту.