Полковник Шабер. Перечитывая заново-7
Никогда не следует ожидать от художественных произведений многомерности и фрактальности реального мира. В полете фантазии, как во сне, некоторые законы реального мира могут не соблюдаться, отдельные детали могут не соответствовать друг другу. Казалось бы, ну и пусть, если это не мешает решению главной художественной задачи. Но есть дотошные люди, которым категорически претит нарушение логики. Когда ожидаешь правды жизни, а тебе гонят явную туфту, готовность воспринимать художественную правду куда-то сама собой исчезает.
Перечитал я «Полковника Шабера», читаного в юности. Я очень люблю книги Бальзака. Причем, самое интересное в них для меня - дух эпохи, правда жизни, исторических деталей и быта. Описанию парижского общества первой половины XIX века веришь сразу. Но, как оказалось, Бальзак тоже не без греха, особенно, когда пишет не с натуры, а из головы выдумывает. Ну а когда грехи Бальзака перемножаются с грехами переводчика, дело так запутывается, что хоть караул кричи.
Что мешает мне поверить в историю полковника Шабера? И то, что история его совершенно неправдоподобна, и то, что неправдоподобной истории верит опытный сутяга Дервиль. Нет, в то, что раненый на поле боя был погребён в братской могиле, очнулся и сумел выбраться из-под груды мертвых тел, я готов поверить. Я не могу поверить другим обстоятельствам из его собственного рассказа. Клиент фуфло толкает и при этом путается в показаниях, а опытный юрист все это проглатывает. Судите сами.
Начнём с малого.
Шабер у Бальзака называет себя просто «кавалеристом». Это странно. Какой именно кавалерист? Кирасир? Жандарм? Драгун? Гусар? Шеволежер? Улан? Конный егерь? Конный гренадер? Это всё равно как, если бы современный человек представлялся бы: «Я военнослужащий сухопутных войск» вместо «Я танкист», или «Я из авиации» вместо «Я лётчик-истребитель». Для настоящего полковника Шабера - профессионального кавалериста - это психологически недостоверно! Настоящий кавалерист непременно указал бы род кавалерии, да ещё в придачу и номера полков, и фамилии своих командиров.
В этой странности я вижу не досадную ошибку Бальзака, а «родовую травму» всего сюжета: сюжет намертво привязан к реальной истории, так, что попытки отвязаться от исторической конкретики постоянно приводят к несообразностям.
В заголовке произведения Шабер назван по воинскому званию: полковник. Но какое звание носит Шабер на самом деле? Вот что он говорит о себе:
«…donnez-moi le grade de général auquel j’ai droit, car j’ai passé colonel dans la garde impériale la veille de la bataille d’Eylau. »
Он ещё до битвы при Эйлау был полковником императорской гвардии, что соответствует бригадному генералу (général de brigade), то есть, как полковник гвардии он имеет право на чин выше в армейской кавалерии.
Старый солдат Луи Верньо, у которого квартирует Шабер, называет его «mon général». Уж солдат, а тем более сам Шабер, прекрасно знает разницу между «mon colonel» и «mon général».
Именно генералом именует Шабера Дервиль в официальном юридическом документе:
“M. Hyacinthe, dit Chabert, comte, maréchal de camp et grand officier de la Légion d’honneur.”
Здесь Дервиль заменяет название чина старой (наполеоновской) армии названием чина новой (бурбоновской) армии. Дервиль - опытный сутяга и крючкотвор, и уж он-то сто раз проверит все детали, чтобы потом, не дай Бог, не оспорили документ по формальным признакам.
Таким образом, вынесенное в название произведения воинское звание «полковник» имеет целью затемнить тот факт, что на самом деле перед нами бригадный генерал. Отметим заодно неточность классического русского перевода Н. Жарковой: «maréchal de camp» переведено как «бригадный командир», то есть, как должность, а не как воинское звание. Я полагаю, что здесь переводчица попыталась по-своему затемнить непонятный ей вопрос о воинском звании «полковника».
Продолжение следует.