Грузинский монастырь греческой патриархии.
"Крестный монастырь... Могила Руставели... Сколько заключено для сердца грузина в этих словах. И вот он совсем рядом. Ещё несколько минут, и мы ступим на землю грузинского монастыря в Палестине".
Это цитата из небольшой книжки грузинского поэта и общественного деятеля Ираклия Абашидзе "Палестинский дневник" (Тбилиси, 1962).
Чуть более 50-ти лет назад, в 1960 г Ираклий Абашидзе совместно с известным грузинским историком, академиком Акакием Шанидзе, и филологом, проф. Георгием Церетели посетили Иерусалим в надежде найти следы пребывания автора знаменитой поэмы "Витязь в тигровой шкуре" Шота Руставели (1160-1216) в монастыре Святого Креста. Лет 20 назад по следам этой книги я побывал в монастыре, с трудом нашел на одной из колонн центрального нефа монастырской церкви открытый грузинскими учеными портрет и ушел. Атмосфера заброшенности и запустения не располагала к длительной прогулке по монастырю, хотя автор пишет о более двухсот помещений в этом комплексе. Неделю назад я нашел и перечитал записки И. Абашидзе заново, потому что побывал в этом монастыре опять и обнаружил большие изменения. Хотя очевидных следов реставрационных работ нет - обшарпанные колонны, отсутствие надписей, объясняющих назначение помещений и выставленных экспонатов в комнате, над входом в которую написано "Музей", но изменилась атмосфера. Так как монастырь принадлежит греческой ортодоксальной церкви, сейчас здесь много посетителей из России, которые заметно оживляют обстановку, когда-то запущенного нежилого помещения.
Но, вернемся к книге И. Абашидзе. Напомню, книга написана 50 лет назад.
"Иерусалим, как я говорил, быстро растет, и Крестный монастырь ныне находится уже почти (!-АТ) в черте города".
Sic! Да, было именно так. Сегодня монастырь в 500-х метрах от Кнессета, а границы Иерусалима на расстоянии минимум двух-трех километров от монастыря и трудно себе представить, что 50 лет назад здесь была окраина города.
"И вот мы у Крестного монастыря. Затаив дыхание подходим к низкой, заключенной в огромные каменные глыбы железной двери. Стучим привязанным к двери железным молотком. Долгое, нестерпимо долгое молчание... нам кажется, что прошла целая вечность... Наконец откуда-то издалека потянули за проволоку железный засов, и дверь, скрипнув, отворилась. Не могу сказать, кто решительней остальных переступил порог монастыря. Знаю лишь одно: мы все втроем очутились внутри ограды. Быстро прошли коридор, отделяющий монастырь от ограды, свернули направо, миновали замощенный камнем маленький двор и подошли к первым дверям самой церкви... Какой-то служитель принес огромный древний ключ, обеими руками повернул его в замочной скважине, двери тяжело открылись...
И вот церковь Крестного монастыря, где триста лет назад возносили молитвы грузины".
Монастырь Святого Креста и то место, на котором была построена монастырская церковь, упоминаются во многих преданиях и легендах. Они восходят преимущественно к Средним векам - эпохе расцвета монастыря, но есть и намного древнее.
По одному из таких преданий основание монастыря относится ко времени византийского императора Константина Великого и его матери Елены, то есть к IV веку н. э. Другая легенда, вероятно XVIII столетия, датирует основание монастыря V веком. И связывает это событие с Татианом, царем древней Иберии (Грузии, или - Георгии, как теперь они называют свою страну). Считается, что Татиан, предприняв паломничество в Святую Землю, решил построить иберийский монастырь к западу от Иерусалима, на земле, которую Константин Великий пожаловал Мириану III, другому иберийскому царю.
Ещё одно предание относит строительство монастыря ко времени правления византийского императора Ираклия (610-641). Возвращаясь с победой из похода на Персию, он остановился лагерем недалеко от Иерусалима. Ираклий вез с собой "Честной и Животворящий Крест Господень" [это его полное имя - АТ], захваченный персами и теперь у них отбитый. Крест был водружен на Голгофе, а на месте, где где стоял лагерь, император велел построить монастырь.
"Честной и Животворящий Крест Господень" называется так неспроста. По легенде, церковь была построена на месте, где выросло дерево того самого Креста, на котором был распят Иисус Христос. До XV века паломники могли видеть позади алтаря монастырской церкви и то место, где это дерево росло, и часть его ствола. Сегодня это место находится внутри капеллы, пристроенной с северо-восточной стороны церкви (вход слева от алтаря), и, конечно, самое почитаемое в монастыре.
О преданиях, связанных с древом Креста и монастырем, говорится в церковных источниках, в путевых заметках паломников и описаниях Святой Земли начиная с XII века. Тем не менее известно, что первоначальная, самая ранняя легенда относится к годам византийского правления в Палестине (IV-VII века). Впоследствии древнее предание записывалось с новыми добавлениями, пока в XVII веке не приобрело окончательной формы, имеющей хождение в наше время.
Согласно этому повествованию (см. плакат, вывешенный во дворе монастыря), история древа Креста началась еще в библейские времена, во времена праотца Авраама, которому Бог явился в Мамвре в виде трех ангелов (Быт., гл. 18). Тогда ангелы, спешившие наказать Содом, оставили три своих посоха Аврааму. После истребления Содома и грехопадения Лота и его дочерей (Быт., гл. 19), Лот, встретив Авраама, рассказал ему о случившемся, сказав, что готов искупать свою вину. Авраам дал Лоту три посоха ангелов, велел ему посадить их в окрестностях Иерусалима и поливать водой из Иордана. Если посохи прорастут, его грех будет прощен. Лот исполнил все, что велел ему Авраам. Он посадил посохи в долине, где сегодня стоит монастырь, носил воду из реки Иордан, боролся с сатаной, искушающим его в помыслах, поливал посохи. И они пустили побеги и выросли в триединое дерево - пинию-кипарис-кедр.
Далее предание повествует о том, что это необыкновенное дерево упало во время царствования царя Соломона и постройки храма, но для строительства храма оказалось непригодным: балки, сделанные из него, были выброшены как проклятые и бесполезные. Позже из этих балок и был сооружен Крест Христов.
Есть ещё история, которая связывает монастырь Святого Креста с сосудами из Иерусалимского храма. Велисарий, военачальник византийского императора Юстиниана, захвативший в 536 году Рим, вывез оттуда сосуды, хранившиеся как военная добыча римлян, разрушивших Иерусалимский храм во время Иудейской войны. Сосуды поместили в построенной Юстинианом в Иерусалиме церкви, посвященной Богородице. Во время персидского нашествия 614 года сосуды спрятали в монастыре Святого Креста. В 796 году арабы-мусульмане напали на монастырь и убили всех монахов, так что место, где спрятаны сосуды, остается неизвестным до сих пор.
В общем, за всё время существования монастыря, который всегда находился за пределами городских стен, а потому и сегодня выглядит неприступной крепостью, собралось немало связанных с ним историй, и в историях этих говорится о реальных событиях и лицах, однако нет, к сожалению, никаких фактических документов, подтверждающих эти увлекательные предания. Тем не менее, в многочисленных хрониках, посвященных греческому и грузинскому монашеству, о монастыре неоднократно писалось, так как именно с Грецией и Грузией связана вся история его существования.
Сегодня собралось достаточно свидетельств того, что монастырь Святого Креста действительно был основан в византийский период истории Иерусалима. Это стало особенно очевидным после того, как в 1969-1973 годах Иерусалимская Патриархия провела работы по реставрации монастырских помещений. Во время реставрации были полностью сняты со своего основания и смонтированы на новую основу мозаики полов в монастырской церкви, что позволило выполнить археологические исследования самых ранних фрагментов этой мозаики, бОльшая часть которой, как выяснилось, относилась к VI веку н. э.
Со времени своего основания монастырь пережил много взлетов и разрушительных опустошений. Во времена крестоносцев он назывался обителью Иверскою (т.е. Грузинской), но при этом многие из монастырских земель были отобраны иерусалимским королем Балдуином IV (1173-1185) в пользу католических монахов из храма Гроба Господня и монастырская жизнь едва теплилась в стенах монастыря. Однако в конце XII века, после ухода крестоносцев из Иерусалима, во время правления царицы Тамары святая обитель в Иерусалиме вновь ожила и на некоторое время стала центром грузинской учености и богословия. Очевидно тогда же появились первые росписи колонн и стен монастырской церкви. Но продолжалось это недолго. В конце XIII века арабы изгнали ученых мужей и монахов, монастырскую церковь превратили в мечеть, а сам монастырь - в богословскую школу для дервишей. Во времена мамлюков вследствие их географической, этнической и языковой близости к завоевателям иберийская община Иерусалима имела значительный политический вес и влияние. В те годы иберийцы оказывали поддержку братству Гроба Господня и существенную помощь Иерусалимской Православной Патриархии, с которой они тесно сотрудничали.
В ХVI веке многое изменилось. В 1517 году Палестина перешла под власть турок. В отличие от мамлюков, новые правители были не слишком расположены к иберийцам, и монастырь вновь приходит в упадок. В середине ХVII века энергичным и деятельным настоятелем Никифором были предприняты попытки восстановить иберийскую общину, отремонтировать помещения и церковь монастыря, но собравшиеся долги оказались непосильны, и монахи вынуждены были продать свою обитель кредиторам. Этим обстоятельством воспользовался Иерусалимский Патриарх Досифей: собрав необходимую сумму для уплаты долгов, он приобрел монастырь Святого Креста в собственность греков.
Так монастырь перешел под юрисдикцию Иерусалимского Патриархата, а несколько иберийских монахов, все еще живших в Иерусалиме, перешли в братство Гроба Господня. На этом завершилась семивековая история иберийской монашеской общины в Иерусалиме.
В течение всего XVIII и первой половины XIX века монастырь оставался действующим. В монастыре подвизалось относительно большое число монахов, несмотря на то, что их жизни, а также монастырскому имуществу постоянно угрожали мусульмане.
Новый расцвет монастыря начался в середине XIX века - греческий патриарх Афанасий решил превратить монастырь в богословскую школу. Монашеские кельи были переделаны в лекционные помещения, библиотека пополнилась сотнями новых томов по различным отраслям знания, энциклопедиями, словарями и богословскими трудами. Самое большое помещение в монастыре было переоборудовано под музей. Это был первый музей в Иерусалиме, где среди других экспонатов были выставлены многочисленные археологические находки и разнообразные памятники истории Палестины, а также чучела представителей фауны этого края. Возможно именно тогда появился здесь и этот телескоп, который сегодня находится в самом плачевном состоянии.
Богословская школа действовала до 1908 годы, когда она была закрыта в связи с финансовыми трудностями Патриархии. За это время она стала одной из самых знаменитых в мире. Из выступления главы школы на торжествах по поводу ее 50-летнего юбилея мы узнаем, что в 1905 году она насчитывала 485 действительных студентов и 94 аспиранта.
Последовавшие за тем мировые потрясения начала ХХ века отвлекли внимание Патриархии от проблем этого монастыря. На протяжении десятилетий он оставался закрытым для широкой публики, и не было здесь других постояльцев, кроме настоятеля, который одновременно исполнял и обязанности монастырского сторожа. Ну, а в начале 60-х, когда приехали сюда грузинские исследователи , полная заброшенность и безвестность были уделом этого сооружения.
"Мы ступили в монастырь и буквально впились глазами (иного, более точного выражения просто не могу подыскать) в рисунки на стенах, фрески, надписи, - описывает свои переживания И.Абашидзе. - Скорее, скорее, ведь здесь грузинские надписи, портреты наших древних деятелей! Вот слева на колонне, замелькали большие черные буквы - "асомтаврули". Это надпись Никифора Чолокашвили. А где другие, где? Вот под нашими ногами, в самых дверях, три огромные каменные плиты с грузинскими буквами. На среднем камне их уже невозможно разобрать - который век ступают по ним люди..."
Грузинские ученые не ехали в неизвестность. Как пишет академик А. Шанидзе, "христианская культура Грузии насквозь пропитана воспоминаниями о Святой Земле" [см. А.Шанидзе, "К вопросу о портрете Ш. Руствели"] и неудивительно, что многие грузинские просветители неоднократно упоминали о многочисленных связях грузинской культуры с историей Палестины. Известно, что в 1845 г. в Иерусалим ездил Николай Чубинов (Чубинашвили), который сделал карандашные зарисовки со стенной портретной росписи. Подробное описание рукописей Крестного монастыря и довольно обстоятельные сведения об изображениях исторических лиц и о надписях на церковных стенах монастыря дал профессор Петербургского университета А. А. Цагарели, ездивший в 1833 г. по поручению Палестинского общества на Ближний Восток для исследования памятников грузинской старины в Палестине и на Синае. Он перечисляет более 20 церквей в Палестине, к строительству, реставрации или поддержанию которых грузины имели прямое или косвенное отношение [см. А.А. Цагарели, "Памятники грузинской старины в Святой земле и на Синае"].
У Ираклия Абашидзе можно прочесть запись, сделанную деканозом [священник в отдаленных районах Грузии - АТ] Кончошвили, который путешествовал по Палестине в XIX веке:
"Поблизости от Крестного монастыря, в так называемой "лощине роз", находится местечко "Малха". В нем живет 600 человек обоего пола. Ходит молва, будто жители "Малха" являются потомками переселенных сюда в пятом веке, во время царствования Вахтанга Горгасала, грузин для защиты Крестного монастыря от врагов. Они позабыли родной язык и веру отцов. Но по наслышке всё же знают, что являются потомками переселенных сюда некогда с далекого севера иноплеменников, и называют себя "гурджами"... Лицом, характером и обычаями они отличаются от живущих по соседству с ними арабских племен".
Трое грузинских ученых, Ираклий Абашидзе, Акакий Шанидзе и Георгий Церетели ехали в Иерусалим, знакомый им по многочисленным описаниям их соотечественников, с вполне определенной целью: найти фреску - портрет их великого земляка, поэта и государственного деятеля Шота Руставели. Поэтому увиденная ими "картина полной гибели былого пышного убранства: стены оштукатурены и побелены, от фресок на стенах почти ничего не сохранилось, если не считать жалких остатков в алтаре и на мощных четырехсторонних подкупольных столбах, попарно отделяющих средний неф от боковых".[А.Шанидзе, там же] вызвала такую разочарованную реакцию: "Мы опоздали, по крайней мере, на сто лет!" Ситуация осложнялась ещё и политической обстановкой в стране: территориально монастырь располагался в Израиле, но принадлежал Иерусалимской Патриархии, которая находилась на расстоянии 2-3 км от монастыря, но... в Иордании. Договариваться надо было с обеими сторонами, а поскольку грузинские гости были приглашены израильской стороной благоволение Патриарха не было гарантировано. А без его разрешения им разрешалось только рассматривать рисунки и надписи в полутемном помещении церкви. При этом встреча с Патриархом откладывалась изо дня на день.
Тем не менее грузинские гости не теряли надежды. В ожидании аудиенции, которую пытались организовать им в миссии русской православной церкви, они почти каждый день приходили в монастырь и пытались разобрать полустертые надписи и закрашенные фрески на колоннах. Посильно им старались помочь служители монастыря. Вот запись из дневника Ираклия Абашидзе:
28 октября [1960 г.]
В Крестный монастырь мы попали лишь в полдень [гости, конечно, старались использовать возможность познакомиться со страной - по приглашению проф. Варди они посетили Еврейский университет в Иерусалиме, были в гостях у Президента Израиля Ицхака Бен Цви, с помощью А.Б.Волкова, представителя советской Академии наук съездили в Тель Авив, посмотрели израильскую часть Иерусалима - АТ] Академик Шанидзе сразу же занялся изучением надписи на пороге входной двери. Разобрал первое слово "Мгебс ...", потом стал разбирать следующие слова и буквы.
Мы же, я и Георгий Церетели, сразу ринулись к правой колонне. Может быть, на ней нарисован портрет великого Шота? К нам подошел Викентий [служитель монастыря - АТ] , он от души хочет оказать нам помощь, но чем, как?
Мы обошли колонну вокруг, потом принялись рассматривать её со стороны алтаря.
- Вот здесь, во всю высоту колонны - Максим Исповедник и Иоанн Дамаскин [христианские святые Православной церкви - АТ], - показывает нам Викентий.
Георгий Церетели с трудом разбирает полустершиеся греческие слова "Максим Исповедник", "Иоанн Дамаскин". Где-то здесь должен быть и Руставели.
Оставшееся между портретами святых свободное место закрашено синей и черной краской. Но вот едва различимый след какого-то рисунка , выступающего сквозь грязной покрытие, анесенное чьей-то жестокой рукой. Не отрываем глаз от следов рисунка. Акакий Шанидзе бросает изучение надписей и присоединяется к нам. Зажигаем свечу. Пристально всматриваемся в колонну. Ученые с душевным трепетом читают по буквам: "Нарисов... это...".
- Конечно же, "нарисовавший это", без сомнения, - взволнованно говорит Георгий Церетели, - вот и надпись, известная надпись, наконец-то мы нашли её!"
... Мы напали на след, несомненно здесь должен быть портрет. подлинный портрет нашего Руставели! Однако сохранился ли он полностью? Ведь даже если удастся соскоблить верхний слой краски, то ещё не известно, что под ней. Увидим ли мы лицо гениального поэта? Можно ли вообще счистить эту черную и синюю краски так, чтобы не уничтожить сам портрет?
Следующие несколько дней прошли в поисках фотографа, который смог бы сфотографировать в инфракрасных лучах невидимый портрет, в попытках встретиться с Патриархом в надежде получить разрешение на реставрацию колонн и стены, и в более тщательном осмотре помещений: ведь говорят, что великий поэт и похоронен здесь, в монастыре. К сожалению, надежды грузинской миссии оправдались далеко не полностью. Знаменитый археолог проф. Игаэль Ядин познакомил их с фотографом Бибер-Краутом, вместе с которым он готовил к публикации первые три свитка Кумранских рукописей, но фотограф должен был уезжать и обещал заняться этим портретом только через десять дней; под полом церкви они обнаруживают какие-то катакомбы, на исследование которых потребовалось бы слишком много времени; а встречу с Патриархом стОит описать подробнее. Вот, что рассказывает Ираклий Абашидзе:
Патриарх сидел в высоком кресле, положив ногу на ногу. Мы поздоровались, пожали руки ему и каким-то стоявшим рядом людям. Он спросил нас о цели приезда. Первым заговорил академик Акакий Шанидзе. Он вручил Бенедикту (Патриарху - АТ) обрамленное красивым орнаментом послание католикоса - Патриарха всея Грузии Ефрема Второго. Глава грузинской церкви передавал привет греческому Патриарху, желал ему долгой жизни и просил оказать помощь грузинским общественным деятелям в их благородном деле: розыске и изучении документов, связанных с жизнью и деятельностью в Крестном монастыре гениального грузинского поэта и мыслителя XII века Шота Руставели.
- Частичные археологические раскопки? - повторил вслух Патриарх. - Нет и нет, я не дам на это согласия. Палестинская, иерусалимская земля - святая земля. Очистка стен Крестного монастыря? Нет, ни в коем случае. Ознакомление с древними грузинскими рукописями, которые, как говорите, хранятся в Иордании, в моей патриаршей библиотеке? На это не даст разрешения иорданский король. Если желаете, приезжайте в Иорданию, там будет видно.
Короче, Патриарх всё запретил. Но на этом злоключения грузинской экспедиции не кончились.
На наш вопрос, знает ли Патриарх, в каком жалком состоянии находится сейчас Крестный монастырь, Бенедикт поспешно встал с места:
- Давайте сходим, посмотрим...
Бенедикт вместе со священниками Василием и Крисантием уселись в машину, которую на этих днях подарил Бенедикту иорданский король Хусейн, и поехали в сторону монастыря. Мы на своей машине поспешили за ними. Подъехали к монастырю. Мы подвели их прямо к закрашенным фрескам и надписям. Патриарх, притворившись, что не замечает кощунства, посмотрел в другую сторону. Мы указали ему на стены с замазанными надписями. Тогда он решил свалить всю вину на маляров, которые работали в монастыре, - дескать они ничего не понимали в надписях и фресках, поэтому и перепачкали стены. Мы вновь повторили ему три наши просьбы. И вновь получили категорический отказ.
- Впрочем, фотографируйте, - заключил он, - я разрешаю, но к стенам даже не притрагивайтесь.
Затем он обернулся к стоявшим неподалеку греческим монахам и строго-настрого приказал им не спускать с нас глаз, особенно, когда мы будем фотографировать. Ксантопулос [представитель греческого Патриарха - АТ] быстро скользнул на алтарь. Там, где хранился легендарный корень древа креста Христова, он нащупал в тайнике серебряный ларец. Открыли его. В нем оказался золотой крест, усыпанный драгоценными камнями. Тот самый крест, который в 1643 году был пожертвован монастырю по поручению Дадиани [владетельный князь (мтавар) Мегрелии - АТ ] Никифором Чолокашвили. Он был совершенно неизвестен нашей науке.
Крест так и остался неизвестен - никакие просьбы дать крест хотя бы для фотографии не помогли: святые отцы завернули его в какую-то тряпицу и поспешно уехали из монастыря, пообещав разобраться на следующий день. Утром следующего дня в консульстве им передали, что Патриарх в тот же день уехал из Иерусалима. Кто знает, чью частную коллекцию украшает теперь эта реликвия?..
Встреча с Патриархом добавила изрядную порцию сомнений в успех всего мероприятия, однако организатор этой импровизированной экспедиции, Ираклий Абашидзе не сдается. "Не может же всё окончиться так плачевно, - пишет он. - Есть ещё время, портрет Руставели найден, он, судя по всему, не соскоблен с колонны, а только закрашен черной краской".
Кто-то посоветовал им известного израильского фотографа Альфреда Бернгайма (Alfred Bernhiem, 1885-1974) . Его консультация вернула некоторую надежду, тем более, что помощница Бернгайма сумела разглядеть многие подробности закрашенного портрета и сказала, что рисунок сохранился хорошо. Воодушевленные услышанным, грузинские ученые вновь начали переговоры с просьбой пригласить специалиста по очистке фресок, которого рекомендовали израильские друзья, но служители монастыря были непреклонны. Когда все разошлись, они решили хоть немного смыть черную краску водой в надежде, что тогда снимок получится лучше. Но всё было безрезультатно. Вечером они связались с реставратором и на утро пришли в монастырь с каким-то раствором, который получили от него.
6 ноября [1960 г.]
С первыми петухами мы идем в монастырь Двери открывает Викентий [монастырский дьякон, который симпатизировал грузинским ученым - АТ].Мы начинаем счищать краску уже новыми средствами, которыми снабдили нас вчера. Получается... Выходит... Сползает черный саван, наши средства растворяют краску... Все яснее проступает красная одежда Руставели... Появляется седая борода... Мы волнуемся, суетимся. Наконец проступает лицо, мы стараемся работать особенно осторожно, предупреждаем друг друга, чистим легко, будто ласкаем портрет.
Полдень 6 ноября [1960 г.]
Показалось! Показалось величественное лицо мудрого старца! Гордое, но глубоко скорбное. Он стоит, воздев руки, между святыми Иоанном Дамаскином и Максимом Исповедником.
"ШОТЕ, РАСПИСАВШЕМУ ЭТО, ДА ПРОСТИТ БОГ. АМИНЬ", - гласит надпись. А несколько ниже крупное грузинское "асомтаврули" - "РУСТАВЕЛИ".
Изображенный на портрете человек - не монах. Это светский человек, вельможа с ярко выраженными грузинскими чертами лица, с тонким носом и длинной, окладистой, изрядно поседевшей бородой; на голове у него грузинская шапка из белого меха с черным ободком, отчасти закрывающая высокий лоб; он одет в мантию темно-красного цвета с широким белым горностаевым воротником, ниспадающим до плеч. Очевидно, что с этим монастырем его связывало нечто-то большее, чем простое паломничество.
Конец XII века. После жестокого поражения под Хиттином в 1187 году (Карней Хиттим), когда крестоносцы вынуждены были оставить Иерусалим мусульманам, а последующие неоднократные попытки английского короля Ричарда Львиное Сердце вернуть город христианам только ускорили заключение позорного перемирия, по которому Иерусалим остался во власти мусульман, а христианам было позволено лишь посещать святой город, развалины древнего грузинского монастыря поблизости от Иерусалима, по всей видимости, привлекли внимание властной и деятельной царицы Тамары. Это был период расцвета политической, экономической и культурной жизни страны. При её дворе собралась плеяда писателей, оказавших огромное влияние на развитие и совершенствование грузинского языка. Был среди них и Шота Руставели, состоявший также казначеем («мечурчлет-ухуцес») - найдена его подпись на акте 1190 года, т.е. лицом, пользовавшимся доверием и расположением царицы. Поэтому вполне логично предположить, что именно ему была доверена миссия восстановления монастыря на святой земле.
Великий поэт, он сумел увековечить своё имя не только гениальными стихами, которые живут уже более 800 лет, но и своим портретом в церкви восстановленного им грузинского монастыря. Что же касается предания, будто поэт похоронен в Иерусалиме, нет никаких фактических данных, чтобы отрицать или подтвердить эту версию. Серьёзных археологических раскопок там никогда не было.
--------------------------------
Мой рассказ был бы неполный без упоминания о современных вандалах. Нет, я не имею ввиду выцарапанные на фресках идиотские надписи типа "Здесь был Вася", или "Привет из Нижнего Новгорода". (Последняя - датирована 2011 годом). Такие надписи неискоренимы. Они были всегда и порой даже охраняются как "верстовые столбы" прошедших лет. Нет. Речь идет о вандализме, на который не решились даже фанатичные приверженцы греческой православной церкви, закрасившие черной краской портрет Шота Руставели и грузинские надписи на стенах. 3 июля 2004 года неизвестные грузинофобы соскоблили часть изображения великого поэта. Как сообщили информационные агенства:
"В Крестовом монастыре в Иерусалиме повреждена уникальная фреска с изображением гениального грузинского поэта Шота Руставели (ХII век). Повреждена также надпись на этой фреске. Об этом накануне заявила в Тбилиси министр иностранных дел Грузии Саломе Зурабишвили".
И ещё одно дополнение. Очень рекомендую прочесть отличный рассказ о реставрации этого портрета и фресок монастыря в описании, сделанном ЖЖ-блогером levakov - Обретение образа Шота Руствели
Художник Хаим Капчиц за работой. (фото levakov).
© Арк.Таль
Фотографии Арк.& Эди Таль (кроме указанных по ссылке)
Использованная литература:
1. Ираклий Абашидзе, "Палестинский дневник", Тбилиси 1962
2. Василиос Цаферис, МОНАСТЫРЬ СВЯТОГО КРЕСТА В ИЕРУСАЛИМЕ
3. Акакий Шанидзе, ПОЕЗДКА В ИЕРУСАЛИМ (К вопросу о портрете Ш. Руствели) , Журнал "Международная научная жизнь" №8, 1961