Антропный принцип
Введение
«Как религия, так и наука в конечном результате ищут истину и приходят к исповеданию Бога. Первая представляет Его как основу, вторая - как конец всякого феноменального представления о мире»
Макс Планк (1858-1947), физик
История человеческой цивилизации неразрывно связана с освоением и накоплением новых знаний о материальном мире, с появлением и развитием новых технологий, совершенствованием и гармонизацией общественных отношений. Каждый человек как член общества внутренне ощущает этот процесс как некоторую интуитивно понимаемую динамику движения из условно известного «прошлого» в некоторое абстрактное «будущее», как прогресс и совершенствование воспринимаемого мира.
Главным итогом развития научных представлений всех предшествующих столетий можно смело назвать следующий вывод: познаваемый мир ограничен. Если исследователи и естествоиспытатели XIX и начала XX века еще могли позволить себе роскошь пребывания в мечтах о всемогуществе научного знания, о некоей абстрактной «вечности и бесконечности материи», то фундаментальные открытия XIX-XX веков расставили все точки на «i», навсегда освободив человечество от интеллектуальных оков этих иллюзий.
Принципиальная ограниченность научного поиска была выявлена, теоретически обоснована и формализована практически во всех областях научного знания: в астрономии, в космологии, в квантовой механике, в биологии, в антропологии... Ученые в самых разных областях достигли предела применения научной методологии, подошли вплотную к непреодолимым барьерам выстраивания рациональной картины физического мира.
Важно понимать, что ограничения эти носят не временный, а постоянный - фундаментальный - характер. Другими словами, речь идет не о недостатках, например, мощности оборудования или вычислительных систем. Речь идет о принципиальной ограниченности самих базовых критериев научного поиска, о теоретически доказанной невозможности перехода к анализу свойств материальной природы «за гранью» области познания.
Названия этих непререкаемых «ограничителей» сегодня известны даже школьникам. «Большой Взрыв», «сингулярность», «неопределенность Гейзенберга», «горизонт событий», «квантовая флуктуация»… вот неполный перечень этих, образно говоря, великих стражей главных тайн мироздания. Их вид грозен и непреклонен, их вердикт однозначен: для человека, вооруженного лишь примитивной материалистической парадигмой познания, эти тайны навсегда будут скрыты непроницаемым покровом неизвестности.
Вполне естественно, что ученый мир отреагировал (и продолжает реагировать сегодня) на обнаруженные ограничения весьма и весьма неоднозначно. Некоторые исследователи (их большинство) решили сделать вид, что их нисколько не впечатлил масштаб выявленных ограничений. Риторика их свелась к бравым заявлениям о «временных трудностях», о том, что, дескать, «в истории науки уже не раз имело место преодоление методологических барьеров». Эти ученые как бы внутреннее капитулировали перед величественными и неприступными вершинами граничного знания, скрытыми плотным слоем тумана неведения, и предпочли сосредоточиться на исследованиях в привычных и доступных мирных долинах, углубляя и систематизируя освоенный ранее естественно-научный материал.
Гораздо более радикально повели себя те представители ученого сообщества, которые восприняли выявленные ограничения как личный вызов, как прямую угрозу своему материалистическому мировоззрению. Их кипучая энергия вылилась в нескончаемый поток мыслетворчества, нацеленного на сущностное преодоление обозначенных барьеров познания, на перестроение самих мировоззренческих концепций, оказавшихся на стыке науки и философии. Был задействован весь доступный арсенал интеллектуальных и не очень интеллектуальных средств; результатом стали печально знаменитые псевдо-научные химеры вроде «теории мультивселенной», «теории эволюции», «теории абиогенеза» и подобных им. В этих так называемых «теориях», без каких бы то ни было на то объективных оснований, постулируются закономерности, явления и процессы, якобы способные объяснить и восполнить зияющие пустоты в структуре научного знания, воссоздать утерянную методологическую опору осуществления научной деятельности как универсального механизма постижения и описания «всего и вся».
Наконец, третья группа этой условной классификации естествоиспытателей решила отступить, сдать некоторые из своих мировоззренческих «редутов» на милость вот уже 2000 без малого лет победно шествующего по миру Свидетельства Правды, и признала объективное существование определенных законов, положительно выявленных научным поиском, имеющих глобальный характер, но, при этом, принципиально не обоснованных какими-либо более простыми рациональными аргументами. Такого рода законоположительные, фундаментальные основания в науке принято называть «парадигмой», а в более локальном смысловом выражении - «принципом»; так на свет появился «антропный принцип».
Антропный принцип как научная концепция
Антропный принцип потребовался ученому сообществу как ответ на серьезнейший вызов общенаучного, философского уровня, общие контуры которого сильно впечатлили ученых в начале и особенно в середине XX века. Дело в том, что перед исследователями объективных закономерностей материального мира встала мировоззренческая проблема, к объяснению которой привычные научные методы не могли дать даже намека: налицо была поразительная согласованность всех базовых физических констант, астрономических и космологических соотношений, удивительная их соразмерность, взаимосоответствие и упорядоченность. Стало ясно, что все без исключения фундаментальные научные соотношения имеют универсальный, глобальный характер, демонстрируют, выражаясь научно, конгруэнтность в масштабах всей наблюдаемой вселенной.
Вот некоторые яркие примеры такого свойства:
1. Величина массы электрона - залог устойчивости водорода, самого распространенного в природе химического элемента, а вместе с ним и всех остальных химических элементов и структуры вещества в целом. Будь масса электрона другой хотя бы на несколько процентов - и о стабильном существовании материи как таковой не было бы и речи.
А ведь масса электрона - это, по словам И.Л. Розенталя, «гигантская флуктуация» в мире элементарных частиц, чье значение невозможно привязать к другим параметрам микромира даже в самых смелых фантазиях научного полеты мысли.
2. Подобные соображения существуют и для разницы масс нуклонов - протонов и нейтронов. Происходящие в недрах звезд реакции синтеза других элементов таблицы Менделеева возможны благодаря стабильности дейтрона, которая, в свою очередь, обусловлена небольшой разницей масс других частиц - компонентов атомного ядра. Другими словами, будь это соотношение масс другим - и Вселенная состояла бы целиком из водорода, а возникшие в ней звезды быстро коллапсировали бы, не оставляя шансов на появление чего-либо более стабильного и структурированного в астрономической картине мира.
3. Увеличение или уменьшение силы взаимодействия между нуклонами всего на несколько процентов привело бы Вселенную к состоянию «гелео-избыточности» либо, напротив, «гелео-недостаточности», что сделало бы невозможной цепочку последующих реакций синтеза более тяжелых элементов.
4. Практически все физические параметры микромира (массы и время жизни элементарных частиц, электростатическая сила отталкивания протонов в атомном ядре, сила слабого взаимодействия и так далее) демонстрируют удивительную согласованность, что является залогом стабильного существования материи как таковой.
5. Трудно даже в страшном сне представить себе физический мир с другим значением гравитационной постоянной G - глобальной константы, безусловно, ответственной за все процессы и явления окружающего мира. Как минимум, время и характер существования звездно-планетных систем стало бы принципиально другим, что привело бы к катастрофическим, с точки зрения человеческого существования, последствиям. При этом значение G, равное 6,67x10^-11 Нм^2/кг^2, не может быть выведено из каких-либо других физических величин и соотношений.
6. Плотность вещества в наблюдаемой Вселенной близка к критической, балансируя на грани между стабильным расширением и неминуемым сжатием. При этом невозможно даже представить себе, каковы могли бы быть закономерности, определяющие именно такое соотношение массы вещества и пространственно-временных параметров окружающего мира.
7. Постоянство скорости света C= 299 792 458 м/с, будучи одной из основополагающих мировых констант[1], безусловно, являет собой глубочайшую загадку мироздания. При этом, очевидно, что значение этой константы является определяющим для возникновения всех процессов и взаимодействий электромагнитной природы.
8. Астрономические наблюдения показывают, что параметры орбиты Земли, скорость ее вращения вокруг Солнца и вокруг собственной оси, ее масса, радиус и химический состав, температурно-климатический режим и так далее - не просто примерно подходят, но являются наиболее благоприятными для осуществления биологической жизни на планете. Объяснить эту удивительную согласованность многих десятков параметров не представляется возможным.
К указанным и прочим «мировым константам», поразившим исследователей своей согласованностью, стабильностью и фундаментальностью, добавились еще и вопросы, на которые рациональная наука не в состоянии дать сколько-нибудь приемлемый ответ:
9. Чем объясняется и какими законами детерминируется наличие и характер флуктуаций плотности вещества на начальных стадиях развития Вселенной? Ведь прото-материя в первые мгновения после Большого Взрыва была предельно хаотичной, не систематизированной; при этом пространственно-временной континуум сохраняет свойства изотропности во всем масштабе, доступном для практического наблюдения и теоретического прогнозирования. Однако, совершенно очевидно, что именно флуктуации плотности прото-вещества ответственны за последующее формирование первичных галактических систем, их гравитационное сжатие, коллапс с последующим формированием звездно-планетарных структур, наблюдаемых сегодня повсеместно в космическом пространстве.
10. Наш мир, без всяких видимых к тому научных оснований - трехмерен, то есть имеет протяженность в длину, ширину и высоту. Необъяснимость этого факта волновала философов со времен Аристотеля. Иммануил Кант высказывался по этому поводу, увязывая трехмерность физического пространства с законом всемирного тяготения. А Анри Пуанкаре прямо указал на трехмерность как на самый оптимальный, с пространственной точки зрения, вариант существования живых существ.
Можно долго продолжать приводить примеры фактов, явлений и процессов физического мира, удивительным и гармоничным образом соответствующих единой величественной структуре мироздания.
Вообще, можно выразиться более категорично: среди всех наблюдаемых закономерностей физического мира трудно найти такую, про которую можно было бы сказать, что ее наличие малосущественно и непринципиально в целостном контексте единства бытия. Так, оказывается, даже физическое положение нашей Солнечной системы во Вселенной, позволяющее людям лицезреть ошеломительную красоту усыпанного звездами космоса - отнюдь не само собой разумеющийся факт. Было статистически показано, что, если бы положение Солнца и нашей планеты в космическом пространстве выбиралось случайно, то с огромной вероятностью мы вынуждены были бы довольствоваться унылым видом сплошного темного ночного неба с 1-2 невзрачными звездочками на пределе человеческих зрительных способностей.
На основании вышеизложенного сначала отдельными учеными-космологами[2], а затем и другими был сформулирован так называемый «антропный принцип», со всей определенностью подтверждающий библейский факт антропоцентричности всего мира: наблюдаемая вселенная во всей полноте ее физических закономерностей поразительным образом соответствует появлению и развитию всех форм жизни на планете Земля.
«Слабый» антропный принцип
Сегодня в научно-философской среде принято разделять антропный принцип на два варианта его вида, «слабый» и «сильный». «Слабый» антропный принцип постулирует, что устройство Вселенной допускает зарождение в ней биологической жизни. Другими словами, люди могут задаваться вопросами о закономерностях физического мира потому и только потому, что эти закономерности допускают существование людей: «Мы видим мир таким [чудесным] потому, что, если бы он не был таким, то мы бы его не видели».
«Слабый» антропный принцип своею непоследовательностью как бы дает повод для объяснения выявленной антропоцентричности мира путем представления нашей Вселенной как лишь одной из множества возможных вариантов. На основании этого, некоторыми учеными Вселенная понималась как некий пространственно-временной «пузырь», один из бесчисленного множества других вселенных, в котором (в отличие от остальных) и наблюдается точное соотношение мировых констант.
Другое допустимое умозрительное построение - это вариант так называемой «мультивселенной» («пульсирующей вселенной»): представление о нашем мире как о бесконечной череде сменяющих друг друга «вселенных», случайным образом реализующих все возможные варианты соотношения мировых констант и «само-отбраковывающихся» в процессе физического развития от точки «Большого Взрыва» до точки «Большого Хлопка́» (гипотетического конца существования Вселенной в состоянии, подобной первичной сингулярности).
Надо ли говорить, что, образно говоря, «слабость» принципа порождает и «слабость» всех этих совершенно ни на чем не основанных рассуждений? Парадокс, но чем очевиднее их необоснованность, тем больше усилий прикладывает очередной «сторонник» этих взглядов к отстаиванию такого рода псевдо-научных иллюзий. Каким-то странным образом вычурная абсурдность подобных гипотез в общественном сознании приобретает оттенок «сакральности», «высоконаучного знания», о котором простым смертным не надо даже задумываться, а надо всецело положиться на авторитет провозгласивших эти «идеи» агитаторов и пропагандистов от науки.
«Сильный» антропный принцип
«Сильный» антропный принцип гласит: «Вселенная обязана (!) быть такой, чтобы в ней могла зародиться и развиться до разумного состояния биологическая жизнь». Очевидно, тем самым в основу существования мира полагается некий неведомый науке «закон необходимости разумной жизни», как бы направляющий и детерминирующий развитие Вселенной лишь в чрезвычайно узких рамках пригодности для существования разумных существ.
«Сильный» антропный принцип, в отличие от «слабого», признается далеко не всеми членами научного сообщества по причине невозможности его эмпирической проверки. Действительно, у нас нет возможности эмпирически наблюдать или экспериментально воссоздать некоторую «другую вселенную», чтобы сделать вывод об универсальности положения о предназначенности Вселенной к разуму. Правда, косвенно правоту «сильного» антропного принципа подтверждает ранее высказанное соображение об отсутствии в наблюдаемом физическом мире закономерностей, прямо направленных против появления и развития разумной жизни, а также безусловный факт существования и научно-технического прогресса человеческой цивилизации.
В то же время, человечество всегда было озабочено поисками «иного разума» в пределах материального мира. Так, в настоящее время существует множество различных программ поиска признаков «иной жизни» и «иного разума» на планете Земля, в Солнечной системе, в других галактиках. Весьма симптоматично, что, несмотря на колоссальные усилия, приложенные в этом направлении на протяжении как минимум нескольких десятилетий, несмотря на огромное количество оригинальных гипотез, задействованных технических и вычислительных средств, результаты всех этих поисков - практически нулевые. Факт отсутствия научно-значимых следов не только внеземного разума, но и внеземной жизни, не просто обескураживает энтузиастов этого поиска. Он дал возможность сформулировать так называемый «парадокс Ферми», значение которого еще не до конца осознано «эволюционным» сознанием современного исследователя: отсутствие следов иной жизни говорит либо об исключительности положения Земли как единственной колыбели жизни во Вселенной, либо о наличии каких-то чрезвычайно могущественных и загадочных механизмов блокировки биосферы нашей планеты от проникновения извне.
«Сверх-сильный» антропный принцип
В связи с вышесказанным можно выразить антропный принцип в его сверх-сильной формулировке: именно человечество есть цель и смысл существования Вселенной.
«Сверх-сильный» вариант антропного принципа, с мировоззренческой точки зрения, является гораздо более надежной опорой для каких-либо последующих рациональных умозаключений, нежели его просто «сильный», тем более - «слабый» варианты. В частности, он может помочь сэкономить ученому сообществу многие человеко-часы бессмысленных споров на околонаучные темы, когда у заявленных какой-либо стороной тезисов очевидно их несоответствие «сильной антропоцентричности» окружающего мира. Например, сославшись на «сверх-сильный» антропный принцип, можно было бы в зародыше прекратить пустые дискуссии на такие темы как «есть ли жизнь на Марсе?» и «что поменялось бы в облике Земли, если бы в основе органической химии лежал не углерод, а кремний?». Более того, если бы этот вариант антропного принципа был деятельно воспринят всем научным сообществом, то человечество могло бы получить и вполне весомые практические результаты от прекращения финансирования заведомо бесцельных проектов вроде запуска космических зондов с посланиями внеземным «братьям по разуму», поискам мифического «коллективного разума» у микроорганизмов, муравьев, пчел и термитов, и других популистских прожектов.
Увы, для абсолютного большинства представителей научного сообщества даже классический «сильный» вариант антропного принципа не только не стал мировоззренческим ориентиром, но, напротив, породил стойкое желание найти хотя бы какое-нибудь его опровержение, малейшее основание для критики и удовлетворения своего скепсиса. Человечество вообще и ученое сообщество в частности всегда рассуждает и действует крайне реакционно, как только чувствует малейшую угрозу своему уютному, безбожному мирку неглубоких мировоззренческих установок, мелкобытовых забот и суетных попечений.
Заключение
Антропный принцип, безусловно, явился своеобразным прорывом в структуре рационалистического, материалистического знания, составлявшего вплоть до второй половины XX века едва ли не единственную мировоззренческую концепцию, принятую научным сообществом и всем человечеством. В этом, несомненно, его огромное значение и важность, которую трудно переоценить. Замечательно также то, что антропный принцип являет собой определенного рода противовес широко распространенной, но от этого ничуть не более обоснованной главной мифологеме современности - так называемой "теории эволюции", объясняющей организованность и многообразие всех форм материи мифическими "случайностями" на фоне естественного отбора.
Автор убежден, что последующие ступени самосознания своего личностного «Я», своего места в жизни и цели существования для общества и для каждого индивида способны и будут возносить человеческую личность от примитивных низин грубого материализма к совершенно новым духовным вершинам. В терминах поступательного раскрытия логики антропного принципа, последовательность уровней возрастания личного само-осознания может быть следующей:
1. Окружающий мир допускает появление и развитие разумной жизни.
2. Более того, цель существования окружающего мира и есть появление и развитие разумной жизни.
3. Более того, именно человечество как сообщество разумных людей, наделенных свободой воли, есть цель существования окружающего мира.
4. Более того, каждый разумный Человек как уникальная в масштабах Вселенной, неделимая и неуничтожимая единица сознания - это есть цель и смысл существования окружающего мира.
Автор выражает горячую надежду, что каждый честный исследователь законов и соотношений физического мира, будь то ученый или просто деятельно интересующийся достижениями научного и технического прогресса энтузиаст, способен осознать колоссальную важность указанных шагов в деле личного сущностного перестроения своего внутреннего мира для обретения твердой мировоззренческой основы в жизни, для восстановления целостности своего «Я», для начала трудного, но единственно верного пути к Истине.
[1] Глядя на значение константы С, трудно не заметить ее ярко выраженный «три-десятичный» характер. Число «300» мы встречаем в Библии в описании Ноева Ковчега (Быт 6:15). По мнению некоторых толкователей - Богом предписана именно такая длина ковчега, так как в самом написании древнееврейскими буквами этого числа заложен символ креста, символ нашего Спасения.
[2] Первым эту мысль озвучил американский астрофизик Роберт Дик (Robert H. Dicke, 1916-1997), а окончательно сформулировал в 1973 году также американец Брэндон Картер (Brandon Carter, р. 1942)
«Как религия, так и наука в конечном результате ищут истину и приходят к исповеданию Бога. Первая представляет Его как основу, вторая - как конец всякого феноменального представления о мире»
Макс Планк (1858-1947), физик
История человеческой цивилизации неразрывно связана с освоением и накоплением новых знаний о материальном мире, с появлением и развитием новых технологий, совершенствованием и гармонизацией общественных отношений. Каждый человек как член общества внутренне ощущает этот процесс как некоторую интуитивно понимаемую динамику движения из условно известного «прошлого» в некоторое абстрактное «будущее», как прогресс и совершенствование воспринимаемого мира.
Главным итогом развития научных представлений всех предшествующих столетий можно смело назвать следующий вывод: познаваемый мир ограничен. Если исследователи и естествоиспытатели XIX и начала XX века еще могли позволить себе роскошь пребывания в мечтах о всемогуществе научного знания, о некоей абстрактной «вечности и бесконечности материи», то фундаментальные открытия XIX-XX веков расставили все точки на «i», навсегда освободив человечество от интеллектуальных оков этих иллюзий.
Принципиальная ограниченность научного поиска была выявлена, теоретически обоснована и формализована практически во всех областях научного знания: в астрономии, в космологии, в квантовой механике, в биологии, в антропологии... Ученые в самых разных областях достигли предела применения научной методологии, подошли вплотную к непреодолимым барьерам выстраивания рациональной картины физического мира.
Важно понимать, что ограничения эти носят не временный, а постоянный - фундаментальный - характер. Другими словами, речь идет не о недостатках, например, мощности оборудования или вычислительных систем. Речь идет о принципиальной ограниченности самих базовых критериев научного поиска, о теоретически доказанной невозможности перехода к анализу свойств материальной природы «за гранью» области познания.
Названия этих непререкаемых «ограничителей» сегодня известны даже школьникам. «Большой Взрыв», «сингулярность», «неопределенность Гейзенберга», «горизонт событий», «квантовая флуктуация»… вот неполный перечень этих, образно говоря, великих стражей главных тайн мироздания. Их вид грозен и непреклонен, их вердикт однозначен: для человека, вооруженного лишь примитивной материалистической парадигмой познания, эти тайны навсегда будут скрыты непроницаемым покровом неизвестности.
Вполне естественно, что ученый мир отреагировал (и продолжает реагировать сегодня) на обнаруженные ограничения весьма и весьма неоднозначно. Некоторые исследователи (их большинство) решили сделать вид, что их нисколько не впечатлил масштаб выявленных ограничений. Риторика их свелась к бравым заявлениям о «временных трудностях», о том, что, дескать, «в истории науки уже не раз имело место преодоление методологических барьеров». Эти ученые как бы внутреннее капитулировали перед величественными и неприступными вершинами граничного знания, скрытыми плотным слоем тумана неведения, и предпочли сосредоточиться на исследованиях в привычных и доступных мирных долинах, углубляя и систематизируя освоенный ранее естественно-научный материал.
Гораздо более радикально повели себя те представители ученого сообщества, которые восприняли выявленные ограничения как личный вызов, как прямую угрозу своему материалистическому мировоззрению. Их кипучая энергия вылилась в нескончаемый поток мыслетворчества, нацеленного на сущностное преодоление обозначенных барьеров познания, на перестроение самих мировоззренческих концепций, оказавшихся на стыке науки и философии. Был задействован весь доступный арсенал интеллектуальных и не очень интеллектуальных средств; результатом стали печально знаменитые псевдо-научные химеры вроде «теории мультивселенной», «теории эволюции», «теории абиогенеза» и подобных им. В этих так называемых «теориях», без каких бы то ни было на то объективных оснований, постулируются закономерности, явления и процессы, якобы способные объяснить и восполнить зияющие пустоты в структуре научного знания, воссоздать утерянную методологическую опору осуществления научной деятельности как универсального механизма постижения и описания «всего и вся».
Наконец, третья группа этой условной классификации естествоиспытателей решила отступить, сдать некоторые из своих мировоззренческих «редутов» на милость вот уже 2000 без малого лет победно шествующего по миру Свидетельства Правды, и признала объективное существование определенных законов, положительно выявленных научным поиском, имеющих глобальный характер, но, при этом, принципиально не обоснованных какими-либо более простыми рациональными аргументами. Такого рода законоположительные, фундаментальные основания в науке принято называть «парадигмой», а в более локальном смысловом выражении - «принципом»; так на свет появился «антропный принцип».
Антропный принцип как научная концепция
Антропный принцип потребовался ученому сообществу как ответ на серьезнейший вызов общенаучного, философского уровня, общие контуры которого сильно впечатлили ученых в начале и особенно в середине XX века. Дело в том, что перед исследователями объективных закономерностей материального мира встала мировоззренческая проблема, к объяснению которой привычные научные методы не могли дать даже намека: налицо была поразительная согласованность всех базовых физических констант, астрономических и космологических соотношений, удивительная их соразмерность, взаимосоответствие и упорядоченность. Стало ясно, что все без исключения фундаментальные научные соотношения имеют универсальный, глобальный характер, демонстрируют, выражаясь научно, конгруэнтность в масштабах всей наблюдаемой вселенной.
Вот некоторые яркие примеры такого свойства:
1. Величина массы электрона - залог устойчивости водорода, самого распространенного в природе химического элемента, а вместе с ним и всех остальных химических элементов и структуры вещества в целом. Будь масса электрона другой хотя бы на несколько процентов - и о стабильном существовании материи как таковой не было бы и речи.
А ведь масса электрона - это, по словам И.Л. Розенталя, «гигантская флуктуация» в мире элементарных частиц, чье значение невозможно привязать к другим параметрам микромира даже в самых смелых фантазиях научного полеты мысли.
2. Подобные соображения существуют и для разницы масс нуклонов - протонов и нейтронов. Происходящие в недрах звезд реакции синтеза других элементов таблицы Менделеева возможны благодаря стабильности дейтрона, которая, в свою очередь, обусловлена небольшой разницей масс других частиц - компонентов атомного ядра. Другими словами, будь это соотношение масс другим - и Вселенная состояла бы целиком из водорода, а возникшие в ней звезды быстро коллапсировали бы, не оставляя шансов на появление чего-либо более стабильного и структурированного в астрономической картине мира.
3. Увеличение или уменьшение силы взаимодействия между нуклонами всего на несколько процентов привело бы Вселенную к состоянию «гелео-избыточности» либо, напротив, «гелео-недостаточности», что сделало бы невозможной цепочку последующих реакций синтеза более тяжелых элементов.
4. Практически все физические параметры микромира (массы и время жизни элементарных частиц, электростатическая сила отталкивания протонов в атомном ядре, сила слабого взаимодействия и так далее) демонстрируют удивительную согласованность, что является залогом стабильного существования материи как таковой.
5. Трудно даже в страшном сне представить себе физический мир с другим значением гравитационной постоянной G - глобальной константы, безусловно, ответственной за все процессы и явления окружающего мира. Как минимум, время и характер существования звездно-планетных систем стало бы принципиально другим, что привело бы к катастрофическим, с точки зрения человеческого существования, последствиям. При этом значение G, равное 6,67x10^-11 Нм^2/кг^2, не может быть выведено из каких-либо других физических величин и соотношений.
6. Плотность вещества в наблюдаемой Вселенной близка к критической, балансируя на грани между стабильным расширением и неминуемым сжатием. При этом невозможно даже представить себе, каковы могли бы быть закономерности, определяющие именно такое соотношение массы вещества и пространственно-временных параметров окружающего мира.
7. Постоянство скорости света C= 299 792 458 м/с, будучи одной из основополагающих мировых констант[1], безусловно, являет собой глубочайшую загадку мироздания. При этом, очевидно, что значение этой константы является определяющим для возникновения всех процессов и взаимодействий электромагнитной природы.
8. Астрономические наблюдения показывают, что параметры орбиты Земли, скорость ее вращения вокруг Солнца и вокруг собственной оси, ее масса, радиус и химический состав, температурно-климатический режим и так далее - не просто примерно подходят, но являются наиболее благоприятными для осуществления биологической жизни на планете. Объяснить эту удивительную согласованность многих десятков параметров не представляется возможным.
К указанным и прочим «мировым константам», поразившим исследователей своей согласованностью, стабильностью и фундаментальностью, добавились еще и вопросы, на которые рациональная наука не в состоянии дать сколько-нибудь приемлемый ответ:
9. Чем объясняется и какими законами детерминируется наличие и характер флуктуаций плотности вещества на начальных стадиях развития Вселенной? Ведь прото-материя в первые мгновения после Большого Взрыва была предельно хаотичной, не систематизированной; при этом пространственно-временной континуум сохраняет свойства изотропности во всем масштабе, доступном для практического наблюдения и теоретического прогнозирования. Однако, совершенно очевидно, что именно флуктуации плотности прото-вещества ответственны за последующее формирование первичных галактических систем, их гравитационное сжатие, коллапс с последующим формированием звездно-планетарных структур, наблюдаемых сегодня повсеместно в космическом пространстве.
10. Наш мир, без всяких видимых к тому научных оснований - трехмерен, то есть имеет протяженность в длину, ширину и высоту. Необъяснимость этого факта волновала философов со времен Аристотеля. Иммануил Кант высказывался по этому поводу, увязывая трехмерность физического пространства с законом всемирного тяготения. А Анри Пуанкаре прямо указал на трехмерность как на самый оптимальный, с пространственной точки зрения, вариант существования живых существ.
Можно долго продолжать приводить примеры фактов, явлений и процессов физического мира, удивительным и гармоничным образом соответствующих единой величественной структуре мироздания.
Вообще, можно выразиться более категорично: среди всех наблюдаемых закономерностей физического мира трудно найти такую, про которую можно было бы сказать, что ее наличие малосущественно и непринципиально в целостном контексте единства бытия. Так, оказывается, даже физическое положение нашей Солнечной системы во Вселенной, позволяющее людям лицезреть ошеломительную красоту усыпанного звездами космоса - отнюдь не само собой разумеющийся факт. Было статистически показано, что, если бы положение Солнца и нашей планеты в космическом пространстве выбиралось случайно, то с огромной вероятностью мы вынуждены были бы довольствоваться унылым видом сплошного темного ночного неба с 1-2 невзрачными звездочками на пределе человеческих зрительных способностей.
На основании вышеизложенного сначала отдельными учеными-космологами[2], а затем и другими был сформулирован так называемый «антропный принцип», со всей определенностью подтверждающий библейский факт антропоцентричности всего мира: наблюдаемая вселенная во всей полноте ее физических закономерностей поразительным образом соответствует появлению и развитию всех форм жизни на планете Земля.
«Слабый» антропный принцип
Сегодня в научно-философской среде принято разделять антропный принцип на два варианта его вида, «слабый» и «сильный». «Слабый» антропный принцип постулирует, что устройство Вселенной допускает зарождение в ней биологической жизни. Другими словами, люди могут задаваться вопросами о закономерностях физического мира потому и только потому, что эти закономерности допускают существование людей: «Мы видим мир таким [чудесным] потому, что, если бы он не был таким, то мы бы его не видели».
«Слабый» антропный принцип своею непоследовательностью как бы дает повод для объяснения выявленной антропоцентричности мира путем представления нашей Вселенной как лишь одной из множества возможных вариантов. На основании этого, некоторыми учеными Вселенная понималась как некий пространственно-временной «пузырь», один из бесчисленного множества других вселенных, в котором (в отличие от остальных) и наблюдается точное соотношение мировых констант.
Другое допустимое умозрительное построение - это вариант так называемой «мультивселенной» («пульсирующей вселенной»): представление о нашем мире как о бесконечной череде сменяющих друг друга «вселенных», случайным образом реализующих все возможные варианты соотношения мировых констант и «само-отбраковывающихся» в процессе физического развития от точки «Большого Взрыва» до точки «Большого Хлопка́» (гипотетического конца существования Вселенной в состоянии, подобной первичной сингулярности).
Надо ли говорить, что, образно говоря, «слабость» принципа порождает и «слабость» всех этих совершенно ни на чем не основанных рассуждений? Парадокс, но чем очевиднее их необоснованность, тем больше усилий прикладывает очередной «сторонник» этих взглядов к отстаиванию такого рода псевдо-научных иллюзий. Каким-то странным образом вычурная абсурдность подобных гипотез в общественном сознании приобретает оттенок «сакральности», «высоконаучного знания», о котором простым смертным не надо даже задумываться, а надо всецело положиться на авторитет провозгласивших эти «идеи» агитаторов и пропагандистов от науки.
«Сильный» антропный принцип
«Сильный» антропный принцип гласит: «Вселенная обязана (!) быть такой, чтобы в ней могла зародиться и развиться до разумного состояния биологическая жизнь». Очевидно, тем самым в основу существования мира полагается некий неведомый науке «закон необходимости разумной жизни», как бы направляющий и детерминирующий развитие Вселенной лишь в чрезвычайно узких рамках пригодности для существования разумных существ.
«Сильный» антропный принцип, в отличие от «слабого», признается далеко не всеми членами научного сообщества по причине невозможности его эмпирической проверки. Действительно, у нас нет возможности эмпирически наблюдать или экспериментально воссоздать некоторую «другую вселенную», чтобы сделать вывод об универсальности положения о предназначенности Вселенной к разуму. Правда, косвенно правоту «сильного» антропного принципа подтверждает ранее высказанное соображение об отсутствии в наблюдаемом физическом мире закономерностей, прямо направленных против появления и развития разумной жизни, а также безусловный факт существования и научно-технического прогресса человеческой цивилизации.
В то же время, человечество всегда было озабочено поисками «иного разума» в пределах материального мира. Так, в настоящее время существует множество различных программ поиска признаков «иной жизни» и «иного разума» на планете Земля, в Солнечной системе, в других галактиках. Весьма симптоматично, что, несмотря на колоссальные усилия, приложенные в этом направлении на протяжении как минимум нескольких десятилетий, несмотря на огромное количество оригинальных гипотез, задействованных технических и вычислительных средств, результаты всех этих поисков - практически нулевые. Факт отсутствия научно-значимых следов не только внеземного разума, но и внеземной жизни, не просто обескураживает энтузиастов этого поиска. Он дал возможность сформулировать так называемый «парадокс Ферми», значение которого еще не до конца осознано «эволюционным» сознанием современного исследователя: отсутствие следов иной жизни говорит либо об исключительности положения Земли как единственной колыбели жизни во Вселенной, либо о наличии каких-то чрезвычайно могущественных и загадочных механизмов блокировки биосферы нашей планеты от проникновения извне.
«Сверх-сильный» антропный принцип
В связи с вышесказанным можно выразить антропный принцип в его сверх-сильной формулировке: именно человечество есть цель и смысл существования Вселенной.
«Сверх-сильный» вариант антропного принципа, с мировоззренческой точки зрения, является гораздо более надежной опорой для каких-либо последующих рациональных умозаключений, нежели его просто «сильный», тем более - «слабый» варианты. В частности, он может помочь сэкономить ученому сообществу многие человеко-часы бессмысленных споров на околонаучные темы, когда у заявленных какой-либо стороной тезисов очевидно их несоответствие «сильной антропоцентричности» окружающего мира. Например, сославшись на «сверх-сильный» антропный принцип, можно было бы в зародыше прекратить пустые дискуссии на такие темы как «есть ли жизнь на Марсе?» и «что поменялось бы в облике Земли, если бы в основе органической химии лежал не углерод, а кремний?». Более того, если бы этот вариант антропного принципа был деятельно воспринят всем научным сообществом, то человечество могло бы получить и вполне весомые практические результаты от прекращения финансирования заведомо бесцельных проектов вроде запуска космических зондов с посланиями внеземным «братьям по разуму», поискам мифического «коллективного разума» у микроорганизмов, муравьев, пчел и термитов, и других популистских прожектов.
Увы, для абсолютного большинства представителей научного сообщества даже классический «сильный» вариант антропного принципа не только не стал мировоззренческим ориентиром, но, напротив, породил стойкое желание найти хотя бы какое-нибудь его опровержение, малейшее основание для критики и удовлетворения своего скепсиса. Человечество вообще и ученое сообщество в частности всегда рассуждает и действует крайне реакционно, как только чувствует малейшую угрозу своему уютному, безбожному мирку неглубоких мировоззренческих установок, мелкобытовых забот и суетных попечений.
Заключение
Антропный принцип, безусловно, явился своеобразным прорывом в структуре рационалистического, материалистического знания, составлявшего вплоть до второй половины XX века едва ли не единственную мировоззренческую концепцию, принятую научным сообществом и всем человечеством. В этом, несомненно, его огромное значение и важность, которую трудно переоценить. Замечательно также то, что антропный принцип являет собой определенного рода противовес широко распространенной, но от этого ничуть не более обоснованной главной мифологеме современности - так называемой "теории эволюции", объясняющей организованность и многообразие всех форм материи мифическими "случайностями" на фоне естественного отбора.
Автор убежден, что последующие ступени самосознания своего личностного «Я», своего места в жизни и цели существования для общества и для каждого индивида способны и будут возносить человеческую личность от примитивных низин грубого материализма к совершенно новым духовным вершинам. В терминах поступательного раскрытия логики антропного принципа, последовательность уровней возрастания личного само-осознания может быть следующей:
1. Окружающий мир допускает появление и развитие разумной жизни.
2. Более того, цель существования окружающего мира и есть появление и развитие разумной жизни.
3. Более того, именно человечество как сообщество разумных людей, наделенных свободой воли, есть цель существования окружающего мира.
4. Более того, каждый разумный Человек как уникальная в масштабах Вселенной, неделимая и неуничтожимая единица сознания - это есть цель и смысл существования окружающего мира.
Автор выражает горячую надежду, что каждый честный исследователь законов и соотношений физического мира, будь то ученый или просто деятельно интересующийся достижениями научного и технического прогресса энтузиаст, способен осознать колоссальную важность указанных шагов в деле личного сущностного перестроения своего внутреннего мира для обретения твердой мировоззренческой основы в жизни, для восстановления целостности своего «Я», для начала трудного, но единственно верного пути к Истине.
[1] Глядя на значение константы С, трудно не заметить ее ярко выраженный «три-десятичный» характер. Число «300» мы встречаем в Библии в описании Ноева Ковчега (Быт 6:15). По мнению некоторых толкователей - Богом предписана именно такая длина ковчега, так как в самом написании древнееврейскими буквами этого числа заложен символ креста, символ нашего Спасения.
[2] Первым эту мысль озвучил американский астрофизик Роберт Дик (Robert H. Dicke, 1916-1997), а окончательно сформулировал в 1973 году также американец Брэндон Картер (Brandon Carter, р. 1942)