Пущинские дневники
Пущино, 10 февраля 2024
Ночью крепко подморозило. И утро заиндевело проглядывало в окно голубыми и розовыми жемчугами. Небо было ясным, и день обещал быть ярчайшим и сверкающим. Поднимавшееся солнце в какой-то момент впервые за зиму залило светом всю нашу квартиру до краёв, что даже проснулась спавшая всю зиму между рамами божья коровка и забегала по стеклу.
- Не пойму, - говорил Фёдор, - дома полное ощущение, что лето, а выглянешь на улицу, там морозяка и снежище.
Я схватил фотоаппарат и убежал в засеребрившиеся перелески фотографировать зиму и слушать весну. И, кажется, у меня получалось. И бархатные голубые тени подметить, и в снегирей в сахарной глазури. И то, что зелени в сосновых лапах становится больше.
Синицы отогревались на солнце и запевали одна за одной - большая, пухляк, лазоревка, ещё одна большая. Только бы не расплескать впечатления. Но уже у домов услышал я, как воркуют на крышах голуби, как стучат в кружении их коготки по оцинковке. Увидел, как взмывают в голубое небо голубиные пары. И сизари завладели моим воображеньем. Дома я с удовольствием написал про голубей. Поблагодарил их как смог за весну в характере. А что же день? На такой замечательный день у меня уже писательского запала не хватало.
- Ничего, - думал я, - завтра будет день не хуже.
И всё-таки самое важное решил записать. Что же там такого важного понял я в серебряных и голубых перелесках? Вспомнил!
Кажется, из всех мест, где я был. Именно у нас, тут у Оки между Московской и Тульской областями, самые красивые берёзы. Самые стройные, самые роскошные и самые плакучие. Хорошо им здесь.
Ночью крепко подморозило. И утро заиндевело проглядывало в окно голубыми и розовыми жемчугами. Небо было ясным, и день обещал быть ярчайшим и сверкающим. Поднимавшееся солнце в какой-то момент впервые за зиму залило светом всю нашу квартиру до краёв, что даже проснулась спавшая всю зиму между рамами божья коровка и забегала по стеклу.
- Не пойму, - говорил Фёдор, - дома полное ощущение, что лето, а выглянешь на улицу, там морозяка и снежище.
Я схватил фотоаппарат и убежал в засеребрившиеся перелески фотографировать зиму и слушать весну. И, кажется, у меня получалось. И бархатные голубые тени подметить, и в снегирей в сахарной глазури. И то, что зелени в сосновых лапах становится больше.
Синицы отогревались на солнце и запевали одна за одной - большая, пухляк, лазоревка, ещё одна большая. Только бы не расплескать впечатления. Но уже у домов услышал я, как воркуют на крышах голуби, как стучат в кружении их коготки по оцинковке. Увидел, как взмывают в голубое небо голубиные пары. И сизари завладели моим воображеньем. Дома я с удовольствием написал про голубей. Поблагодарил их как смог за весну в характере. А что же день? На такой замечательный день у меня уже писательского запала не хватало.
- Ничего, - думал я, - завтра будет день не хуже.
И всё-таки самое важное решил записать. Что же там такого важного понял я в серебряных и голубых перелесках? Вспомнил!
Кажется, из всех мест, где я был. Именно у нас, тут у Оки между Московской и Тульской областями, самые красивые берёзы. Самые стройные, самые роскошные и самые плакучие. Хорошо им здесь.