Фундаментальные различия в организации труда между эксплуататорским и неэксплуататорским строем.
Все предшествующие социализму формы организации общества основаны на эксплуатации, разделении на угнетателей и угнетенных. Все они держались на заинтересованности эксплуататоров. Эксплуататоров всегда было во много раз меньше, чем эксплуатируемых, но инфраструктура и механизм подавления позволял даже меньшинству контролировать большинство и заставлять его работать на себя.
В упрощенном примере это тюрьма, где небольшое кол-во вооруженной охраны удерживает под контролем большое кол-во заключенных, заставляет их работать и присваивает результаты их труда.
Но даже это требовалось только при рабовладельческом строе. Позже эксплуататоры поняли, что захватывать и эксплуатировать на износ, пока не подохнут, а потом захватывать новых менее выгодно, чем эксплуатировать рабов чуть менее интенсивно, позволить им создавать семьи и растить детей.
Конечно это издержки на содержание беременных и отягощенных маленькими детьми женщин, а также самих этих детей пока они достигнут работоспособного возраста, но зато достигается очень ценный результат, который состоит в том, что рабы начинают самовоспроизводиться и их больше не нужно захватывать, устраивая захватнические войны и экспедиции, которые тоже обходились не дешево и не всегда давали ожидаемый результат.
Так начался феодализм. Однако он продемонстрировал еще одно преимущество по сравнению с классическим рабством. Оказалось, что дети родившиеся у рабынь и никогда не видевшие свободы, уже не проявляли такого рвения к освобождению, как те, кто родился свободным и уже взрослым попал в рабство. Крепостные не нуждались в охране, их не обязательно было содержать в цепях, к ним можно было поворачиваться спиной, не опасаясь получить удар камнем по голове. Другими словами, они демонстрировали поведение прирученных животных, признававших в своем эксплуататоре хозяина и готовых ему подчиняться.
Капитализм создал иную форму отношений между эксплуататором и эксплуатируемым. Капиталист не занимался земледелием, а занимался выпуском предметов кустарного, или промышленного производства, предназначенных для продажи. В отличие от земледелия, продукция которого востребована всегда и в дрвевности никогда не была в избытке, выпуск предметов кустарного и промышленного производства предназначенных для продажи сильно зависел от колебаний рынка. То эти предметы с руками отрывают, то они никому не нужны. И вот когда они никому не нужны, то капиталисту и работников кормить незачем. Он их может выгнать и тогда спокойно дождаться более благоприятных времен для своего товара и когда на него снова появится спрос, снова нанять работников и возобновить производство. То есть эта форма отношений была еще более выгодна эксплуататору. Есть спрос на товар, нанял рабсилу для его производства, нет спроса на товар, уволил рабсилу и никаких забот о том, чтобы ее кормить. Рабсила тем временем будет искать другую работу, или сдохнет с голоду. В раннем капитализме такой исход был не редкостью.
И так, каждый строй отличался по способу эксплуатации, но не по факту эксплуатации. Эксплуататоры при каждом строе были заинтересованы в принуждении эксплуатируемых к труду как можно более интенсивному и при наименьших издержках на содержание рабсилы потому, что от этого напрямую зависело благосостояние эксплуататоров. Еще больше эксплуататоры были заинтересованы в том, чтобы эксплуатируемые не только много работали, но и не восставали против эксплуатации.
И вот произошла Великая Октябрьская социалистическая революция. Эксплуатируемые впервые в истории цивилизации отменили право частной собственности на средства производства, а частное предпринимательство и эксплуатацию поставили вне закона.
Исчезли телесные наказания, в основном порка кнутом, которая широко применялась в дореволюционной России, рабочих перестали штрафовать и стало почти невозможно уволить. Форма хозяйства стала такой, что даже уволившись рабочий легко находил другую работу и рабочие нужны были повсеместно. Появилось плановое хозяйство, значительно более упорядоченное и рациональное, чем рыночное, а значит потенциально значительно более эффективное.
Однако исчез эксплуататор и вместе с ним исчез тот, кто был заинтересован в том, чтобы выжимать из эксплуатируемых все сил и сдирать с них по семь шкур движимый корыстью, жадностью, стремлением к обогащению за счет эксплуатации.
Вместо него появился администратор-управленец. По сути чиновник, который лично ни в чем заинтересован не был. Он получал зарплату, как и рабочий и даже если эта зарплата была значительно выше, от результатов производства он был отчужден точно также, как и все. До поры до времени идеологически-мотивированное руководство страны сурово спрашивало с управленцев за невыполнение плана поэтому управленцы старались обеспечить выполнение изо всех сил. Но отсутствие безработицы и всех тех средств принуждения, которые были в руках эксплуататоров существенно ограничивало их возможности заставить работников выкладываться на рабочих местах.
За тем и с управленцев перестали спрашивать слишком строго и тогда начался Брежневский застой.
Таким образом выявилась одна из главных проблем неэксплуататорского способа организации труда. Нет социального класса по настоящему заинтересованного в принуждении к труду.
Оказалось, что труд по принуждению, труд из страха, труд из под палки, труд ради куска хлеба более эффективен, чем освобожденный труд, при котором и напрягаться нет особых причин, и напрягать особо некому.
Но и это не проблема, при условии, что уровень развития производительных сил не требует особенно напрягаться на рутинной работе, чтобы в условиях рационально организованного упорядоченного и спланированного производства обеспечить удовлетворение потребностей людей наиболее рациональным способом через фонды общественного потребления.
Однако в СССР этот уровень достигнут не был и возникло противоречие между недостаточным уровнем развития производительных сил и значительно опередившем этот уровень характером производственных отношений.
И хотя причины развала СССР носят классовый характер и прежде всего состоят в вырождении управленческой элиты, само это вырождение и сама классовая структура, которая привела к развалу, были обусловлены именно этим противоречием между производственными отношениями, которые опередили производительные силы и производительными силами, которые отставали от производственных отношений.
В упрощенном примере это тюрьма, где небольшое кол-во вооруженной охраны удерживает под контролем большое кол-во заключенных, заставляет их работать и присваивает результаты их труда.
Но даже это требовалось только при рабовладельческом строе. Позже эксплуататоры поняли, что захватывать и эксплуатировать на износ, пока не подохнут, а потом захватывать новых менее выгодно, чем эксплуатировать рабов чуть менее интенсивно, позволить им создавать семьи и растить детей.
Конечно это издержки на содержание беременных и отягощенных маленькими детьми женщин, а также самих этих детей пока они достигнут работоспособного возраста, но зато достигается очень ценный результат, который состоит в том, что рабы начинают самовоспроизводиться и их больше не нужно захватывать, устраивая захватнические войны и экспедиции, которые тоже обходились не дешево и не всегда давали ожидаемый результат.
Так начался феодализм. Однако он продемонстрировал еще одно преимущество по сравнению с классическим рабством. Оказалось, что дети родившиеся у рабынь и никогда не видевшие свободы, уже не проявляли такого рвения к освобождению, как те, кто родился свободным и уже взрослым попал в рабство. Крепостные не нуждались в охране, их не обязательно было содержать в цепях, к ним можно было поворачиваться спиной, не опасаясь получить удар камнем по голове. Другими словами, они демонстрировали поведение прирученных животных, признававших в своем эксплуататоре хозяина и готовых ему подчиняться.
Капитализм создал иную форму отношений между эксплуататором и эксплуатируемым. Капиталист не занимался земледелием, а занимался выпуском предметов кустарного, или промышленного производства, предназначенных для продажи. В отличие от земледелия, продукция которого востребована всегда и в дрвевности никогда не была в избытке, выпуск предметов кустарного и промышленного производства предназначенных для продажи сильно зависел от колебаний рынка. То эти предметы с руками отрывают, то они никому не нужны. И вот когда они никому не нужны, то капиталисту и работников кормить незачем. Он их может выгнать и тогда спокойно дождаться более благоприятных времен для своего товара и когда на него снова появится спрос, снова нанять работников и возобновить производство. То есть эта форма отношений была еще более выгодна эксплуататору. Есть спрос на товар, нанял рабсилу для его производства, нет спроса на товар, уволил рабсилу и никаких забот о том, чтобы ее кормить. Рабсила тем временем будет искать другую работу, или сдохнет с голоду. В раннем капитализме такой исход был не редкостью.
И так, каждый строй отличался по способу эксплуатации, но не по факту эксплуатации. Эксплуататоры при каждом строе были заинтересованы в принуждении эксплуатируемых к труду как можно более интенсивному и при наименьших издержках на содержание рабсилы потому, что от этого напрямую зависело благосостояние эксплуататоров. Еще больше эксплуататоры были заинтересованы в том, чтобы эксплуатируемые не только много работали, но и не восставали против эксплуатации.
И вот произошла Великая Октябрьская социалистическая революция. Эксплуатируемые впервые в истории цивилизации отменили право частной собственности на средства производства, а частное предпринимательство и эксплуатацию поставили вне закона.
Исчезли телесные наказания, в основном порка кнутом, которая широко применялась в дореволюционной России, рабочих перестали штрафовать и стало почти невозможно уволить. Форма хозяйства стала такой, что даже уволившись рабочий легко находил другую работу и рабочие нужны были повсеместно. Появилось плановое хозяйство, значительно более упорядоченное и рациональное, чем рыночное, а значит потенциально значительно более эффективное.
Однако исчез эксплуататор и вместе с ним исчез тот, кто был заинтересован в том, чтобы выжимать из эксплуатируемых все сил и сдирать с них по семь шкур движимый корыстью, жадностью, стремлением к обогащению за счет эксплуатации.
Вместо него появился администратор-управленец. По сути чиновник, который лично ни в чем заинтересован не был. Он получал зарплату, как и рабочий и даже если эта зарплата была значительно выше, от результатов производства он был отчужден точно также, как и все. До поры до времени идеологически-мотивированное руководство страны сурово спрашивало с управленцев за невыполнение плана поэтому управленцы старались обеспечить выполнение изо всех сил. Но отсутствие безработицы и всех тех средств принуждения, которые были в руках эксплуататоров существенно ограничивало их возможности заставить работников выкладываться на рабочих местах.
За тем и с управленцев перестали спрашивать слишком строго и тогда начался Брежневский застой.
Таким образом выявилась одна из главных проблем неэксплуататорского способа организации труда. Нет социального класса по настоящему заинтересованного в принуждении к труду.
Оказалось, что труд по принуждению, труд из страха, труд из под палки, труд ради куска хлеба более эффективен, чем освобожденный труд, при котором и напрягаться нет особых причин, и напрягать особо некому.
Но и это не проблема, при условии, что уровень развития производительных сил не требует особенно напрягаться на рутинной работе, чтобы в условиях рационально организованного упорядоченного и спланированного производства обеспечить удовлетворение потребностей людей наиболее рациональным способом через фонды общественного потребления.
Однако в СССР этот уровень достигнут не был и возникло противоречие между недостаточным уровнем развития производительных сил и значительно опередившем этот уровень характером производственных отношений.
И хотя причины развала СССР носят классовый характер и прежде всего состоят в вырождении управленческой элиты, само это вырождение и сама классовая структура, которая привела к развалу, были обусловлены именно этим противоречием между производственными отношениями, которые опередили производительные силы и производительными силами, которые отставали от производственных отношений.