Наконец-то, спустя пять лет после премьеры, мы с Ириной посмотрели додинского «Гамлета». Если честно, я никогда раньше не видел такого спектакля: внешне очень холодного и технологичного (и это - при гротескном фонтанировании эмоциями, ужимками и прыжками у титульного героя в исполнении Данилы Козловского), исключающего погружение в действие и не дающего даже намека на катарсис, но… Но запускающего в тебе желание этот катарсис получить. И даже не желание, а неодолимое стремление к чему-то страшному и простому, глубокому и одновременно - поверхностно-бытовому, что вроде бы присутствовало на сцене и рядом с нею (а пространство этого действия не ограничено сценой), но так и не было высказано и отыграно в калейдоскопе шекспировских цитат, случайным образом прокрученных, как в молитвенном барабане… Не было высказано и провисло в дальнейшем молчании…
Магия современного театра (в противоположность театру античному и в отличие от театра шекспировского) запускает в нас индивидуальные переживания и персональное послевкусие. И потому все написанное мною ниже предельно субъективно, а будучи к тому же написано для конкретного читателя (я вообще-то театральных рецензий не пишу, просто метафоры удачные подвернулись для финала очередной «беседы по гамбургскому счету» с Сергеем Бабиным), субъективно вдвойне.
И все же, рекомендуя всем друзьям и подписчикам обязательно посетить это зрелище, я настаиваю на универсальности примененного мною алгоритма его пост-переживания, который дает возможность получить то откровение, которое Лев Додин для себя в этот спектакль заложил. Заложил, играя со своими куклами, как Карабас-Барабас. Заложил и дал нам шанс также его обрести, следуя заложенным в его пьесу (а этот «Гамлета» на афише значится как «Сочинение для сцены Льва Додина») намекам и символическим указателям. Нечто подобное сделал и Фрейд в своем «Толковании сновидений». Рассматриваемое с этой точки зрения увиденное мною зрелище можно, кстати говоря, обозначить как «сон Гертруды»; по крайней мере эта фигура, в блестящем исполнении Ксении Раппопорт, была центральной в спектакле - там все было о ней и через нее. Именно она, как нам показали в самом начале представления, виртуозно танцевала вокруг неподвижного и обезличенного Гамлета.
Намеки же этой пьесы просты и очевидны, но поскольку ведут они исключительно в могильную бездну (тут, как и в шекспировском оригинале - без вариантов), замечать их не хочется. В пьесе Додина нет никакого Гамлета, вместо него по сцене скачет некий шут, невпопад произносящий затертые от «культового» употребления фразы и невпопад запускающий вставные и никого отношения к действию не имеющие монологи (актеры в сцене «Мышеловка», к примеру, по его просьбе читают куски из «Короля Лира»). Увиденный мною «Гамлет» - это подвижный экран, на который реальные герои представления - любящие друг друга супруги - Гертруда и Клавдий, влюбленная девушка Офелия и любовно оберегающий ее брат - Лаэрт, транслируют теневую сторону любви, порождаемые ею страхи, ожидания, разочарования, отчаяние, злость и ярость. И свое нежелание жить в ситуации, когда Тень побеждает, а обращенные в душу глаза видят лишь пятна черноты. А более - ничего…
Все они могли бы просто жить, просто любить, просто слышать и понимать друг друга. Но их жизнь и их любовь отравлены фантазмами, производными от внедренных в их душу идеалов, становящихся идолами-убийцами. Идеалов отцовства и материнства, ставящих родителей в зависимость от капризов своевольного ребенка, идеалов супружества, где иллюзия благополучия длится до смертельного взрыва обоюдной ненависти, идеальной влюбленности, превращающей в принца любого похотливого и самовлюбленного мерзавца, идеальной семейной опеки, выход из душных объятий которой граничит со Смертью. Их тревоги и их неспособность просто жить, а не играть идеальные роли, концентрируются в образе Гамлета-Призрака, которого они все видят, с которым общаются, транслируя на него свою аутоагрессию, и шагают в Смерть, доведенные им до самоубийственного умопомрачения. Тем самым убирая со сцены и его самого, поскольку больше никого не остается из тех, кто своими проекциями оживлял этот фантом вины и боли…
Все, занавес (условно говоря, ведь в современном театре занавесов не бывает, тут все нараспашку) … Дальше - сами…
Алгоритм же, мною тут примененный и приведший меня если не к катарсису, то к весьма продуктивному инсайту, таков: а давайте уберем из своей жизни клоны этого фантома, который под именем «Гамлета» заставляет страдать и гибнуть героев додинской пьесы. Уберем, понимая, что у каждого человека, в каждой семье, в каждом культурном сообществе (помните соответствующие фрейдовские обвинения в адрес патогенной культуры) есть такой «Гамлет», т.е. воплощение неосознаваемой вины, требующее деятельного и жертвенного искупления. Его воздействие на нас легко обнаружить: подпавшего под власть «гамлетизмом» человека мучают кошмары, свою жизнь он воспринимает как нечто отвратительное, других людей - как одержимых пороками закомплексованных идиотов, а сообщество, в котором он родился и живет - Мордором («Дания - тюрьма!»), до такой степени насыщенным убийствами и насилием, что требуется его тотальное уничтожение и переустройство («разрушим до основанья, а затем…»).
Но даже если этого «Гамлета» в себе удается заставить замолчать (как именно - это отдельный разговор), если от черноты повернуть глаза и души людей к Свету, то этот эффект, не подкрепленный длительными духовными практиками (тем же самоанализом, к примеру), будет очень краткосрочным. Тень притягивает и затягивает, а практика «гамлетовской» деструкции, выбираемая многими в режиме защиты от «гамлетовского» же саморазрушения, практика упреков и провокаций, превращающих у окружающих любовь в тоску и ярость, множит жертв этого «комплекса Гамлета», лежащего в основании нашей европейской цивилизации. Кстати именно последнее обстоятельство требует от нас особого внимания к этому архетипическому образу и критического обращения со всеми, кто пытается красоваться в образе современного Гамлета - обличителя и провокатора. Даже в условиях России, где мы не живем европейскими архетипами, а лишь играем в них.
Как закрепить эффект любой «антигамлетовской терапии» (и личной, и социальной) нам рассказал все тот же Шекспир. Кем бы он реально ни был (мне больше нравится версия про Френсиса Бэкона), это был не только гений художественного слова, но знаток человеческих душ, по-нашему - психолог. В его пьесе о Гамлете рядом с героями всегда присутствует некий Горацио, философ, университетский друг Гамлета. Он не участвует в вакханалии взаимопересекающихся проекций, постепенно трансформирующейся в коллективный самоубийственный психоз. Он не спорит с Гамлетом, соглашаясь с тем спорным утверждением, что даже в своих снах мудрец не может соприкоснуться с миром «гамлетовского безумия». Горацио наблюдает мучения жертв Гамлета, одержимых самоубийственными влечениями, спровоцированными общение с «любимым» ими фантомом. Он и тут ничего не может поделать, его сила в слове и разуме («Го-рацио»), их слабость - в неспособности мыслить в омуте чувств. Они все гибнут, а ему остается обязательство рассказать об их мучениях и о причине этих мучений. Рассказать, чтобы в очередной «гамлетовской ситуации» люди были предупреждены, а следовательно - защищены от впадения в «гамлетовский психоз». И для того, чтобы выявлять и разоблачать тех, кто с готовностью встает в «гамлетовскую позицию», транслируя «теневую» модель само- и миро-восприятия и толкая окружающих из мира любви в мир саморазрушения и борьбы с реальностью.
Говоря же об этом коротко и афористично, можно в качестве универсальной защиты от рецидивов «гамлетианства» повторить тут слова великого Спинозы - «Не плакать, не смеяться, а понимать!»; еще короче об этом высказался булгаковский Воланд: «НАДЕНЬТЕ ГОЛОВУ!».
Это очень простой рецепт: если видите кого-то, кто, играя в Гамлета, транслирует «теневую» (деструктивную) форму восприятия реальности, подменяя любовь виной, жизнь - борьбой, а радость - отвращением, если вы чувствуете притягательность подобного рода «теневых» фантазмов, то немедленно «надевайте голову» и выходите из этой «тени» на свет…
Copyright © Медведев В.А. 2021 Все права защищены