ФРЕЙД КАК «СТАРЫЙ ГРИБ» И ПСИХОАНАЛИЗ КАК «ГРИБНИЦА»...
Прочитавшие это название скорее всего тут же припомнят Сергея Курехина и его изящный стеб по поводу Ленина как гриба… Я тоже это помню, но никакого стеба и даже малейшей иронии в нижеследующем тексте не будет и в помине.
Он, этот текст, предельно серьезен и даже возвышенно торжественен. Поскольку поговорить сегодня я решил о самом главном для российских психоаналитиков - о нашей доныне проблемной идентичности, о наших корнях и о нашем отношении к ним (и обращении с ними).
Начну все же с забавной байки, которая дат нам опорную метафору и снизит уровень пафосности до приемлемого значения.
Согласно легенде, насколько я знаю конкретными цитатами так и не подтвержденной, незадолго до своего ухода из жизни Зигмунд Фрейд посетовал на то, что так и не сумел передать своим детям те два искусства, в которых сам он достиг совершенства. Этими искусствами были игра в тарок, которой он традиционно посвящал каждый субботний вечер (а также по будням ежедневно после ужина и до начала ночной работы часок-другой тренировался со свояченицей Минной), и собирание грибов. Последнему занятию (а для него - искусству) он предавался в течение тех двух месяцев своих ежегодных вакаций, когда на пороге осени и опять же по традиции семья перебиралась в Альпы, где снимался дом и где все время проходило в семейных прогулках по лесу. Фрейд наконец-то наслаждался общением с детьми и играл с ними в полководца, руководящего армией грибников и собирателей ягод.
И речь при этом шла не только о сборе лесных деликатесов, хотя грибы, наряду со спаржей и артишоками, были для Фрейда самой любимой едой, а отсутствие ягод («Это страна, где даже нет лесной земляники!») вызывало у него стойкое расстройство желудка на всем протяжении поездки в США в 1909 году.
Эти грибы и ягоды порою проникали в его книги, обозначая зону пристального исследовательского интереса. Вот характерная фраза из авторского Введения к «Тотему и табу»: «…автор находится в положении мальчика, который нашел в лесу гнездо хороших грибов и прекрасных ягод и созывает своих спутников раньше, чем сам сорвал все, потому что видит, что сам не в состоянии справиться с обилием найденного».
Грибница же, тот самый потаенный мицелий, живущий под землей и посылающий наружу армии грибов, стала для него своего рода метафорой Бессознательного. Т.е. некоей потаенной силы, совокупная воля которой порождает и формирует людей как грибы, посылаемые в мир с некоей непонятной им миссией и выражающие волю некоей непостижимой ими силы.
Не понимая природы этой метафоры мы порою персонифицируем Бессознательное, которое на самом деле есть лишь процессуальные результат амнезии, сопровождающей любые т.н. «измененные состояния» психики. Бессознательное же, метафорически понимаемое как «грибница» (или на более привычном нам образе - как Матрица), не есть носитель некоей субъектной воли, а скорее - уникальная реакция некоей даже не системно, а скорее - бессистемно, организованной сети на случайные и нам порою даже не заметные раздражители.
Все это и сложно и примитивно одновременно, привычно и каждый раз уникально, скучно и интересно… Но поговорить я сегодня хоту не об этом.
Не об этом, т.е. не о наших базовых метафорах, позаимствованных из фрейдовской обыденной жизни, а о нашей жизни, жизни российских психоаналитиков, рассматриваемой сквозь призму этих фрейдовских метафор.
Ее, эту нашу жизнь, правда, рука не поднимается назвать «обыденной», особенно в контексте такой вот «грибной» метафоры.
Фрейдовский прото-гриб внедрил свои споры в российскую почву уже давно, более ста лет тому назад. И они явным образом в ней прижились, найдя себе место рядом с корнями отечественной культуры (особенно тесно соприкасаясь с традицией русского символизма) и подпитываясь, как своего рода удобрением, достижениями отечественной психоневрологии, психиатрии, психотерапии, нейропсихологии и пр.
Это изначально была не девственная почва, куда можно было просто клонировать венскую или лондонскую грибницу и гарантированно получать урожаи кондиционных грибов (как в тех же США, куда, правда, порою заносило и странные споры грибов-мутантов, типа Фромма или Хорни). Российская почва имела свою генетическую память и, будучи засеяна спорами психоанализа, включала их грибницу в свою корневую систему и порождала на свет некие гибриды («не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку…»), порою странные, но всегда родные. И всегда радикально отличные от эталона общепринятой «психоаналитической кондиции».
И это было всем и сразу заметно. Мы помним и язвительный обмен колкостями по поводу «русского психоанализа» между Фрейдом и Юнгом после визита к последнему Михаила Асатиани. Помним и пренебрежительное обесценивание педологических экспериментов послереволюционных российских психоаналитиков, которое Фрейд сформулировал в своих «поздних» лекциях по введению в психоанализ (практически одновременно с постановлением ЦК ВКП (б) о «педологических извращениях в системе наркомпросов»). Помним мы и ужас в глазах зарубежных коллег, приглашаемых нами во вновь созданные в начале 90-х психоаналитические общества и институты, когда они видели перед собой массу, по их стандартам, «дикарей», возомнивших себя психоаналитиками. Такие «грибы» они в свою корзину класть не собирались, полагая нас поганками и предлагая нам оторваться от родной почвы и прирасти к «кондиционной» грибнице.
Эта «кондиционная грибница», известная нам под аббревиатурой IPA, тоже со временем эволюционировала (а как иначе - меняется климат и ландшафт, меняются вкусовые предпочтения грибоедов и технологии выращивания грибов, давно уже переведенного на промышленную основу); даже нового Фрейда, который вырос бы ныне в зоне ее доминирования, она отторгла бы как явную «некондицию», которой можно и самим отравиться, и покупателей отравить. Впрочем, она в свое время, в 1926 году, отбросила в сторону и самого Фрейда как старый Гриб, сохранив для посева лишь те его споры, засушенные между страницами книг, которые гарантированно не давали вредных мутаций (а то, что такие мутации фрейдовские споры могут легко порождать, наглядно показал «казус Лакана»).
Но в любом случае она, это «IPA-грибница», всегда опиралась на некий стандарт «итогового продукта», производного от запечатленной в «психоаналитическом мицелии» традиции правильного зарождения гриба-психоаналитика и его строго нормированного выращивания (тренинга), доведения до кондиции по определенной стандартной процедуре.
И никто не говорит, что это плохо. Трудно поверить, что найдутся коллеги, готовые оспорить правильность позиции предварительного отбора и актуального контроля за выращиванием в зоне продуктивности психоаналитической грибницы новых и новых грибов. В эту зону не допускаются ни поганки, вообще чуждые психоанализу (какие-нибудь «сознаниеведы»), ни изначально отбраковываемые уродцы, порожденные психоаналитическими по своей изначальной природе спорами, но не соответствующими тем или иным критериям корпоративного ОТК, зачастую чисто количественным, но всеми принимаемым как условие допуска к статусной сертификации (т.е. к утверждению адепта в качестве кондиционного «психоаналитического гриба»).
Все это правильно - кто же хочет травиться поганками или же «ложными» белыми грибами? Но тут есть один нюанс, который знает каждый грибник (и метафорический, и реальный). Мы четко знаем разницу между нормальными грибами и поганками, между «съедобными» и «сомнительными» грибами там, где есть традиция их сбора или выращивания.
А что делать там, где этой традиции пока еще нет, т.е. как любят говорить в IPA - «на новом месте»? На новом месте, где из земли торчат неимоверные уродцы, ни на что не похожие и гордо претендующие на звание «грибов». Да и местное население, к ужасу приезжих дипломированных микологов, производящих сертифицированную грибную продукцию, с удовольствием потребляет в пищу эти местные сорта «грибов» (какие-нибудь «строчки», «сморчки» или «горькушки»). Сильно их не хвалит, настаивает на особой технологии их приготовления, но все же доверчиво их употребляет по назначению. И ничего страшного, как говорится - что русскому хорошо, то немцу смерть…
И бог с ними - с этими немцами. Никто их не заставляет травиться горькушками. Пускай себе едят свои шампиньоны и вешенки, проверенные и сертифицированные, выращенные в теплицах и лежащие на полках супермаркетов. Тут страшно другое - эта пословица имеет и обратное значение, не менее проверенное практикой, но гораздо более нас тут пугающее: что немцу хорошо, то русскому - смерть! Помните историю, рассказанную Сергеем Панкеевым (Человеком-Волком) своему врачу Зигмунду Фрейду, историю, очень точно описывающую динамику их терапевтического взаимодействия. В поместье отца Сергея, где случилась эпидемия и десятки тысяч овец болели, худели, паслись с неохотой, приехал немец-ветеринар, последователь Пастера, и сделал всем этим овцам прививку от предполагаемой болезни. Прививку, которая помогала всем немецким овцам не болеть. В результате этой вакцинации они - овцы из поместья Панкеевых - умерли все до одной… И эта картина белых трупов погибших овец, лежащих рядами до горизонта, врезалась в память маленького Сережи гораздо травматичнее, чем предполагаемая Фрейдом «первичная сцена» полового сношения его родителей - в белых одеждах, многократно и в позиции сзади… Такие дела.
Споры психоанализа и вправду всегда порождали и доныне порождают на российской почве весьма странные грибы. Это и «гипнопсихоанализ» осмеянного Юнгом и Фрейдом Михаила Асатиани, ставшего академиком, бессменным главой им же организованного НИИ психиатрии Грузии, названного его именем и стоящего на улице его имени. Это и «нейропсихоанализ» Александра Лурии, ныне запоздало переоткрытый Солмсом и его последователями. Это и «теория установки» Дмитрия Узнадзе, и «культурно-историческая психология» Льва Выготского, и «патогенетическая психотерапия» Владимира Мясищева, и фрейдо-марксистские исследования в ИФАНе, и «психоаналитическая психофизиология» института Сеченова, и «психоаналитическая психоэндокринология» Арона Белкина, и «психодинамическая психиатрия» бехтеревского Института. И многое, многое другое - совместно развивавшееся, переплетавшееся и взаимно обогащавшее друг друга, сформировавшееся в итоге в уникальную психоаналитическую «грибницу». Которая показала свою продуктивность еще на тбилисском Конгрессе 1979 года. И в которую в 1989 году вновь вбросили фрейдовские «грибные споры» в виде его книг, изданных беспрецедентно массовыми тиражами (только одна из таких книг - З.Фрейд «Психология бессознательного» - вышла в издательстве «Просвещение» (!) тиражом 300 000 экземпляров), и пробудившими к жизни не только массовый интерес к психоанализу, но и всю его «русскую грибницу», немного увядшую к тому времени, давно не плодоносившую, но живую и крепкую.
И породившую многообразное «грибное племя», опять же - живое и крепкое, единственной проблемой которого является как раз не претензии инокультурной «грибницы» по поводу несоответствия отечественных «психоаналитических грибов» ее кондициям (по форме, вкусу и методам сбора и выращивания), а сложности в интеграции отдельных и столь разных частей «русской грибницы», как некоей родительской матрицы, в единое русло продуктивности, рождения и воспитания своих питомцев, отечественных психоаналитиков.
В отсутствие же такой единой матрицы наша условно говоря - «психоаналитическая грибница» - никак не может переместиться на единую поляну и реализовать на ней свою продуктивность. Отдельные ее субкультуры - психиатрические, психотерапевтические, психофизиологические, медико-психологические, педагогико-психологические, культурально-психологические, социально-психологические, культурологические, философские и пр. (причем каждая - в ассортименте школ и направлений) - разбросанные по различным рощицам и просекам, порождают свое собственное «грибное племя», не желая скрещиваться с иными компонентами русской «психоаналитической грибницы». Которые воспринимаются как «поганки», т.е. токсичные конкуренты, а не как недостающие части потенциально единого целого.
Которое, только воссоединившись, породит тот самый «отечественный психоанализ», появления которого мы так долго ждем и ради этого появления так упорно засеиваем в свою почву привозимые нам издалека кусочки чужеродной «грибницы». Из которых даже что-то вырастает. Только вот - для чего? Разве что только - для эмиграции и радостного сращивания с этой самой инокультурной «грибницей», на кусочках которой нас тут выращивают, постоянно рассказывая о далеких лесах, о чудесных полянах и об их неведомых и невиданных нами обитателях.
А вот когда мы воссоединим свою «грибницу» воедино и породим из нее именно «отечественного психоаналитика», то тогда и настанет время для жестких стандартов, которые не допустят поганок на нашу поляну и не дадут растущим на ней «психоаналитическим грибам» выйти за пределы установленной для них кондиции. Да и зачем - ведь от добра добра не ищут…
Признаюсь, что написал я этот странный опус в качестве реакции на работу в проекте «Психоаналитический Летописец», где ныне активно изучают и описывают нашу «русскую грибницу», подготавливая юбилейное издание ее мемуарного описания и восстанавливая ее утраченные (вытесненные) ныне фрагменты.
А иллюстрацией к этой публикации я выбрал фотографию, где Фрейд учит молодежь (уже не своих детей, а просто молодых энтузиастов) понимать тайны грибницы и искать грибы. На «новом месте» где им нужно найти грибницу, понять логику ее роста и больше эту логику не терять. Ведь это и есть то самое искусство, постигнутое Фрейдом досконально и завещанное им… Кому? А почему бы и не нам с вами, уважаемые читатели.
Хотите - найдите тут намек и добрым молодцам урок…
А если не захотите, то просто посмотрите - это достаточно редкая фотография.
Copyright © Медведев В.А. 2019 Все права защищены