О ЖИЗНИ, О СМЕРТИ И О СОБАКАХ. 70-ЛЕТНИЙ ФРЕЙД - ОТРЫВКИ ИЗ ИНТЕРВЬЮ…
Несколько лет назад в книге «Psychoanalysis and the Future», мемориальном сборнике материалов, посвященных жизни и учению Зигмунда Фрейда, изданном еще в далеком 1957 году под редакцией Теодора Райка, обнаружил я неизвестное мне ранее интервью, данное Фрейдом летом 1926 года.
Интервьюером был американец Георг Вирек (1884-1962) - сам по себе занимательный персонаж, внук германского кайзера, сын социалиста - сподвижника Маркса и Энгельса, поэт и романист, издатель и публицист, политтехнолог и пиарщик, германофил и пронацистский пропагандист, психоаналитик-любитель. Близкий друг Генри Форда, Николая Тесла и Алистера Кроули. Но прежде всего, как сказали бы ныне - «интервьер Випов». У него было чутье на людей, судьбы которых влияли на судьбу человечества (так свое знаменитое интервью с Адольфом Гитлером - «Когда я встану во главе Германии» - он сделал еще в 1923 году, опубликовав его в июле 1932-го). Ему открывали двери и душу политики и военные (Клемансо, Муссолини, Гинденбург, даже бывший кайзер Вильгельм II, кузен Вирека), писатели и ученые (Шоу, Барбюс, Шницлер, Шпенглер, Эйнштейн, и многие другие). Интервью, взятое им у Фрейда, стало одним из последних в этой серии бесед, которую в 1930 году он свел в единую книгу - «Проблески Великого» (“Glimpses of the Great”).
Еще одной страстью Вирека была популяризация новейших научных открытий. Помимо теории относительности Эйнштейна и системы омоложения Штейнаха (о которой он даже написал отдельную книгу - «Rejuvenation: How Steinach Makes People Young», NY, 1923), в фокус его внимания как раз и попал и психоанализ Зигмунда Фрейда, которым он всерьез интересовался.
Но речь тут не о Виреке, а о Фрейде и его мыслях, выраженных им в беседе с интервьюером.
Я сразу же перевел это интервью, хотел было ознакомить с ним российских коллег, но по возвращению в Россию обнаружил, что оно уже издано по-русски в 2013 году в приложении к роману Вирека «Дом вампира» и потому общедоступно. Засунул я тогда свой перевод, условно говоря, в ящик стола, довольствуясь той радостью, которую мне доставила сама работа над ним.
Но вот вчера получил я из лондонского Дома-музея Зигмунда Фрейда несколько редких его фотографий, среди которых было фото как раз лета 1926 года, лета его 70-летия. И мне снова захотелось вернуться к данному им тогда интервью, проиллюстрировав его этим портретом.
Само интервью чрезвычайно объемно - собеседники общались целый день, до позднего вечера. Поэтому приведу из своего перевода этой беседы лишь несколько наиболее поразивших меня отрывков:
О ТЯГОТАХ И РАДОСТЯХ ЖИЗНИ
«… Возможно, что боги все же добры к нам, - продолжил отец психоанализа, - делая нашу жизнь с возрастом все более неприятной. В конце концов смерть может оказаться менее ужасной, чем те многообразные жизненные тяготы, которые мы выносим».
Фрейд не желает признавать, что судьба имела по отношению к нему какой-то злой умысел.
«А почему, - произнес он спокойно, - я должен ждать от нее каких-то особых милостей? Старость, с ее явными неудобствами, приходит ко всем, поражая одного человека за другим. И ее удар всегда попадает в жизненно важное место. Окончательная же победа всегда принадлежит червям.
И я не восстаю против этого универсального закона. В конце концов, я уже прожил более 70 лет. Мне было, что поесть. Я наслаждался многими вещами: товарищеским отношением ко мне моей жены, моими детьми, закатами. Я видел, как весной оживают растения. Порою я ощущал дружеское рукопожатие. Я даже встретил пару людей, которые почти-что понимали меня. О чем еще я могу просить?».
О СМЕРТИ И БЕССМЕРТИИ
G.V.: Бернард Шоу провозгласил наш век слишком коротким. Он полагает, что человек способен продлить диапазон своей жизни, если он того пожелает, путем волевого воздействия на эволюционные механизмы. Человечество, по его мнению, способно возродить долговечность патриархов.
Z.F.: Вполне возможно, что смерть как таковая может и не быть биологической необходимостью. Может быть мы умираем потому, что хотим умереть.
Как любовь и ненависть к одному и тому же человеку могут присутствовать в нашей душе одновременно, так и стремление к самоуничтожению в течение всей нашей жизни амбивалентно сочетается с стремлением к самосохранению.
Как растянутая резиновая лента стремится восстановить свою изначальную форму, так и все живое, сознательно или же неосознаваемо, жаждет восстановления полного и абсолютного покоя неорганического существования. Желание смерти и желание жизни обитают бок о бок внутри каждого из нас.
Смерть - это напарница Любви. Вместе они правят миром. Это главная мысль моей книги «По ту сторону принципа удовольствия». С самого начала психоанализ утверждал, что в основе всего лежит Любовь. Сегодня же мы знаем, что Смерть столь же важна.
С биологической точки зрения всякое живое существо, как бы сильно жизнь в нем не пылала, стремится к Нирване, к прерыванию «жизненной лихорадки», к возвращению в «лоно Авраамово». Это желание может быть замаскировано теми или иными обстоятельствами. И все же конечной целью жизни является ее прекращение!
G.V.: Это же философия саморазрушения, которая оправдывает самоуничтожение! Подобного рода идея, согласно теории Эдуарда фон Гартманна, приведет человечество к тотальному самоубийству.
Z.F.: Человечество в целом никогда не изберет суицида, поскольку законом его бытия предписано избегание прямых путей к цели. Жизнь обязана завершать цикл своего существования. В каждом нормальном живом существе желание жизни достаточно сильно для того, чтобы уравновешивать желание смерти, хотя в конце концов последнее оказывается сильнее.
Мы можем принять странное допущение, что Смерть приходит к нам по нашей собственной воле. И потому вполне возможно, что мы можем одолеть Смерть, но не ее пособника, таящегося в глубинах нашей души.
В этом смысле, - добавил Фрейд с улыбкой, мы вполне могли бы сказать, что любая Смерть есть замаскированное самоубийство.
О НЕМЕДИЦИНСКОМ ПСИХОАНАЛИЗЕ
Z.F.: Я пишу сейчас работу в защите «немедицинского анализа» («lay-analysis»), психоанализа, практикуемого неспециалистами (в оригинале - «laymen», т.е. «миряне» - В.М.). Врачи желают объявить незаконным любой анализ, проводимый без медицинской лицензии. История, старый плагиатор, повторяется после каждого открытия. В начале доктора встречают каждую новую истину в штыки, а потом они стремятся установить над нею свою монополию….
О САМОАНАЛИЗЕ
G.V.: А Вы когда-нибудь анализировали самого себя?
Z.F.: Безусловно. Психоаналитик обязан себя постоянно анализировать. Анализируя себя, мы улучшаем способность анализировать других.
Любой психоаналитик подобен «козлу отпущения» у евреев. Люди загружают его своими грехами. И он должен постоянно оттачивать свое мастерство, чтобы освобождаться от сброшенного на него бремени….
О ПОПУЛЯРНОСТИ ПСИХОАНАЛИЗА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ
Z.F.: … Я опасаюсь своей популярности в Соединенных Штатах. Ведь американский интерес к психоанализу не очень глубок.
Широкая популяризация приводит к поверхностному принятию без серьезной исследовательской работы. Люди лишь повторяют определенные фразы, которые слышат в театре или читают в прессе. Им кажется, что они понимают психоанализ, поскольку они могут бессмысленно повторять его «словечки» (в оригинале - «patter», т.е. «жаргон», «условный язык» - В.М.). Я предпочитаю более интенсивное изучение психоанализа, проводимое в европейских центрах.
Америка была первой страной, которая признала меня официально. Университет Кларка удостоил меня почетной степени в то самое время, когда в Европе я все еще подвергался остракизму. И, несмотря ни на что, Америка имеет определенное количество достижений в области изучения психоанализа.
Американцы сильны в обобщениях, но они редко способны к творческому мышлению. Кроме того, медицинское сообщество в Соединенных Штатах, как, впрочем, и в Австрии, пытается монополизировать психоанализ. А оставить психоанализ исключительно в руках врачей было бы фатально для его развития. Медицинское образование для психоаналитика дает ему некое преимущество, но зачастую является и определенной помехой. Помехой оно является потому, что принятые в нем научные установки слишком глубоко внедряются в психику студентов.
И МОЙ ЛЮБИМЫЙ ОТРЫВОК - О СОБАКАХ
G.V.: А вот мне интересно», не были бы мы гораздо счастливее, если бы поменьше знали о тех процессах, которые формируют наши мысли и эмоции? Психоанализ отнимает у жизни ее очарование, сводя каждое чувство к изначальной совокупности комплексов. Да и какую радость нам может принести открытие того обстоятельства, что в сердце каждого из нас таятся дикарь, преступник и животное?
Z.F.: А что Вы имеете против животных? Для меня общение с животными безмерно предпочтительнее общению с людьми.
G.V.: Почему?
Z.F.: Потому что они ничего не усложняют. Они не страдают от разделения личности, от дезинтеграции Эго, порождаемых стремлением человека адаптироваться к стандартам цивилизации. Стандартам слишком высоким для его умственного и телесного аппарата.
Дикарь жесток, как и зверь, но ему недостает злобной подлости цивилизованного человека.
Эта подлость выступает местью человека обществу за те ограничения, которые оно на него налагает. Эта мстительность воодушевляет нас всех - от общественного деятеля до простого хлопотуна. Дикарь может отрубить вам голову, от может мучить вас или даже съесть, но он избавит вас от тех непрерывных булавочных уколов, которые порою делают жизнь в цивилизованном сообществе почти невыносимой.
Наиболее неприятные обыкновениями и чертами характера человека - такие как коварство, трусость, недостаток почтения - порождены неполнотой его приспособления к сложностям цивилизации. Все это результат конфликта между нашими инстинктами и нашей культурой.
Насколько же приятнее на этом фоне выглядят простые, непосредственные и сильные эмоции какой-либо собаки, виляющей хвостом или же лающей от недовольства!
Эмоции собаки, - задумчиво добавил Фрейд, - подобны эмоциям героев античности. Возможно именно поэтому мы неосознаваемо наделяем наших собак именами античных героев, таких как Ахилл или Гектор.
G.V.: Мою собственную собаку, добермана, зовут Аякс.
Фрейд улыбнулся.
P.S. От себя добавлю - а ведь Фрейд нечасто улыбался. А точнее - всего лишь при трех обстоятельствах. Но об этом я напишу подробнее как-нибудь в другой раз.
А эту публикацию завершу финальными словами Георга Вирека, которыми он резюмирует интервью с тем, кого он назвал "Колумбом бессознательного", разгадавшим загадку Сфинкс:
«Подобно Эдипу, Фрейд излишне пристально вгляделся в глаза Сфинкс. Это чудовище загадывает свою загадку каждому путнику. Тех, кто не знает ответа, она безжалостно убивает, хватая и швыряя со скалы. И все же - возможно она гораздо милосерднее к тем, кого уничтожает, чем к тем, кто разгадывает ее секрет».
Такие дела…
Copyright © Медведев В.А. 2019 Все права защищены