У ней особенная стать
- к-стати »»» ...
Ролик об альтернативном пути развития России посвящен приближающемуся 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции. О чём - скоро... А сейчас хотелось бы адресовать тему ролика в хвост прошедшему "Дню народного единства" - празднеству двусмысленному, как и всё праздничное и будничное в нашей стране на протяжении более чем четвертьвекового периода антисоветских "реформ".
В общем, Пушки к бою едут задом - Было сказано не зря (см. по теме - вникая в метафизическое послание).
Итак, двусмысленность - как тренд ситуации. Существо этой двусмысленности, лишь более выпукло проявившееся с поворотом курса на "вставание с колен", состоит в следующем.
Выражая намерения объединяться вокруг чего-то великого и извлекая это великое из своего прошлого, в актуальном наличии мы имеем только нечто неказистое, подобное кривой козе. Неказистое, но живое! Однако, поскольку неказистость диссонирует с гламурно-привлекательным фасадом, наспех сооруженным для демонстрации городу и миру "эффективно-патриотических" понтов намерений, постольку живое на этом "празднике жизни" оказывается "лишним" (см. в тему - давешнее).
И это свидетельствует о продолжении идиотских попыток оседлать модернизационного коня, не смотря на то, что он превратился в постмодернизационный труп (см. по теме: _в модернизированном "конезаводе"_). Интерпретационно-конфликтологическая подоплёка такова:
экзистенциально-интерпретационный конфликт остаётся неразрешённым, потому что в самом сердце не был преодолён соблазн, ввиду чего, сердце осталось предано пустоте и мраку, которые, в действительности, стояли за лживыми посулами
(см. подробнее: разбор песни "О послушных мальчиках").
Да, при всех благих намерениях ехать на своих, пусть и неказистых, но живых средствах исторического передвижения, сильней оказывается "об шашечки", то есть выбор в пользу инородной и духовно сдохшей эффективности. И это, по сути, являет инородный же в своих истоках фаустианский соблазн - "В твоём ничто я всё найти мечтаю" (см. подробнее - о вызовах и возможности ответа).
В "Письме о гуманизме" (1947) - в этих попытках М. Хайдеггера помыслить бытийно-историческую судьбу человечества - можно, помимо прочего, увидеть свидетельство того, как фаустианский самообман достигает в своём распространении глобально-планетарного масштаба (см. в тему - выдержки из "Письма..." - в заключительном фрагменте _ существо вызова/ответа..._). Эта ситуация характеризуется там как безымянный простор, на котором, чтобы как-то сориентироваться, человеку необходимо научиться одинаково ясно увидеть и соблазн публичности, и немощь приватности (см. подробнее - ещё выдержки из "Письма..." - в заключительном фрагменте _проблема языка, истины, гуманизма у Хайдеггера_). Сегодня, спустя более полувека с момента этих свидетельств, можно заметить, что ситуация усугубилась, - а именно в том смысле, что верным будет засвидетельствовать и обратное: запирание в приватных мирках стало экзистенциально соблазнительно, а публичность демонстрирует духовную немощь.
Именно духовно-экзистенциальный смысл здесь следует усмотреть. И если, в естественно-эссенциальном смысле, публичность соблазняет широким спектром возможностей самореализации - в кардинальной противоположности той немощи приватного существования, про которую говорится: "один в поле не воин", то, в духовно-экзистенциальном смысле, немощь публичности работает в п(о)рочной связке с соблазнительностью приватного обособления. А именно потому, что запирание в приватном здесь не только не означает нахождение вне публичного пространства, но, напротив, это приватно-замкнутое существование, именно ввиду своей соблазнительности, оказывается предельно "обобществлено". Так же и с немощью самого публичного пространства - речь не о недостатке активизма и всяческого "массового воодушевления", но о том, что минимизация духовной динамики как раз и достигается за счёт максимального увеличения массовой "движухи" (см. в тему - про консенсус безответственности, складывающийся в виде общей "фиги в кармане").
На выходе же получается состязание сектообразных групп в демонстрации городу и миру эффективности во всём и вся - при полном отсутствии всякого присутствия действительной способности сдвинуться с места в смысле общественно-исторической динамики (см. подробнее: _глобально-локальный идиотизм..._).
А это значит, что выраженное шесть с половиной лет назад очень адекватное намерение - заново построить отношения со священной, но обиженной козой, найдя ее в лесу и уговорив, чтобы она ехала дальше (о чём в ролике или, в текстовом виде, в материале по ссылке в подзаголовке данного поста), - пока так и не уловлено в своём сутевом месседже.
Этот месседж апеллирует к Любви - как способности увидеть в том, что неказисто в своём актуально-наличном состоянии, бытийную возможность, которая судьбоносно предназначена как особенная стать (см. заключительный фрагмент материала по ссылке в подзаголовке данного поста: _прыжок кривой козы..._).
А о том ключевом, что требуется, для того чтобы настроиться соответствующим образом на улавливание этого месседжа, - скоро!...
Click to viewРолик об альтернативном пути развития России посвящен приближающемуся 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции. О чём - скоро... А сейчас хотелось бы адресовать тему ролика в хвост прошедшему "Дню народного единства" - празднеству двусмысленному, как и всё праздничное и будничное в нашей стране на протяжении более чем четвертьвекового периода антисоветских "реформ".
В общем, Пушки к бою едут задом - Было сказано не зря (см. по теме - вникая в метафизическое послание).
Итак, двусмысленность - как тренд ситуации. Существо этой двусмысленности, лишь более выпукло проявившееся с поворотом курса на "вставание с колен", состоит в следующем.
Выражая намерения объединяться вокруг чего-то великого и извлекая это великое из своего прошлого, в актуальном наличии мы имеем только нечто неказистое, подобное кривой козе. Неказистое, но живое! Однако, поскольку неказистость диссонирует с гламурно-привлекательным фасадом, наспех сооруженным для демонстрации городу и миру "эффективно-патриотических" понтов намерений, постольку живое на этом "празднике жизни" оказывается "лишним" (см. в тему - давешнее).
И это свидетельствует о продолжении идиотских попыток оседлать модернизационного коня, не смотря на то, что он превратился в постмодернизационный труп (см. по теме: _в модернизированном "конезаводе"_). Интерпретационно-конфликтологическая подоплёка такова:
экзистенциально-интерпретационный конфликт остаётся неразрешённым, потому что в самом сердце не был преодолён соблазн, ввиду чего, сердце осталось предано пустоте и мраку, которые, в действительности, стояли за лживыми посулами
(см. подробнее: разбор песни "О послушных мальчиках").
Да, при всех благих намерениях ехать на своих, пусть и неказистых, но живых средствах исторического передвижения, сильней оказывается "об шашечки", то есть выбор в пользу инородной и духовно сдохшей эффективности. И это, по сути, являет инородный же в своих истоках фаустианский соблазн - "В твоём ничто я всё найти мечтаю" (см. подробнее - о вызовах и возможности ответа).
В "Письме о гуманизме" (1947) - в этих попытках М. Хайдеггера помыслить бытийно-историческую судьбу человечества - можно, помимо прочего, увидеть свидетельство того, как фаустианский самообман достигает в своём распространении глобально-планетарного масштаба (см. в тему - выдержки из "Письма..." - в заключительном фрагменте _ существо вызова/ответа..._). Эта ситуация характеризуется там как безымянный простор, на котором, чтобы как-то сориентироваться, человеку необходимо научиться одинаково ясно увидеть и соблазн публичности, и немощь приватности (см. подробнее - ещё выдержки из "Письма..." - в заключительном фрагменте _проблема языка, истины, гуманизма у Хайдеггера_). Сегодня, спустя более полувека с момента этих свидетельств, можно заметить, что ситуация усугубилась, - а именно в том смысле, что верным будет засвидетельствовать и обратное: запирание в приватных мирках стало экзистенциально соблазнительно, а публичность демонстрирует духовную немощь.
Именно духовно-экзистенциальный смысл здесь следует усмотреть. И если, в естественно-эссенциальном смысле, публичность соблазняет широким спектром возможностей самореализации - в кардинальной противоположности той немощи приватного существования, про которую говорится: "один в поле не воин", то, в духовно-экзистенциальном смысле, немощь публичности работает в п(о)рочной связке с соблазнительностью приватного обособления. А именно потому, что запирание в приватном здесь не только не означает нахождение вне публичного пространства, но, напротив, это приватно-замкнутое существование, именно ввиду своей соблазнительности, оказывается предельно "обобществлено". Так же и с немощью самого публичного пространства - речь не о недостатке активизма и всяческого "массового воодушевления", но о том, что минимизация духовной динамики как раз и достигается за счёт максимального увеличения массовой "движухи" (см. в тему - про консенсус безответственности, складывающийся в виде общей "фиги в кармане").
На выходе же получается состязание сектообразных групп в демонстрации городу и миру эффективности во всём и вся - при полном отсутствии всякого присутствия действительной способности сдвинуться с места в смысле общественно-исторической динамики (см. подробнее: _глобально-локальный идиотизм..._).
А это значит, что выраженное шесть с половиной лет назад очень адекватное намерение - заново построить отношения со священной, но обиженной козой, найдя ее в лесу и уговорив, чтобы она ехала дальше (о чём в ролике или, в текстовом виде, в материале по ссылке в подзаголовке данного поста), - пока так и не уловлено в своём сутевом месседже.
Этот месседж апеллирует к Любви - как способности увидеть в том, что неказисто в своём актуально-наличном состоянии, бытийную возможность, которая судьбоносно предназначена как особенная стать (см. заключительный фрагмент материала по ссылке в подзаголовке данного поста: _прыжок кривой козы..._).
А о том ключевом, что требуется, для того чтобы настроиться соответствующим образом на улавливание этого месседжа, - скоро!...