А я вообще не с этой стороны смотрела, похоже (книгу не читала пока). Для меня оно выглядело как история, в которой единственному живому человеку отказывают в возможности жить сильно-сильно порушенные родные и близкие. Там жеж все расщеплены так или иначе - главный герой не очень понимает, чем мир кукол отличается от мира людей и разорван на тысячи своих творений, отца разносит между умершей женой и живой дочерью, друг семьи, он же психиатр, никак не справляется с конфликтом лояльностей...а Лиза все никак не рвется, остается более-менее цельной, даже когда ее буквально физически разрывают куклой-дублем.
И вот я очень мало знаю про иудейскую мифологию, но чувствую какой-то древний безутешный сюжет вроде истории про Доппельгангера ) если я правильно понимаю про Рубину, то в книге этот сюжет должен быть прописан значительно более внятно?
Ну и родовое проклятие, и синдром Ангельмана - тоже в сторону древней истории, которая угадывается, но очень расплывчато. В жизни, кстати, синдром более-менее доброкачественно течет, там как раз неминуемой ранней смерти нет, автор, скорее всего, сознательно преувеличил тяжесть ситуации, очень уж красиво рифмуется синдром Петрушки с неопознанным мной мифом)
И вот я очень мало знаю про иудейскую мифологию, но чувствую какой-то древний безутешный сюжет вроде истории про Доппельгангера ) если я правильно понимаю про Рубину, то в книге этот сюжет должен быть прописан значительно более внятно?
Ну и родовое проклятие, и синдром Ангельмана - тоже в сторону древней истории, которая угадывается, но очень расплывчато. В жизни, кстати, синдром более-менее доброкачественно течет, там как раз неминуемой ранней смерти нет, автор, скорее всего, сознательно преувеличил тяжесть ситуации, очень уж красиво рифмуется синдром Петрушки с неопознанным мной мифом)
Reply
Leave a comment