Диалог с Весной
По заброшенным углам тверской области
Я люблю весенние дни. Может быть потому, что я не люблю зиму с её ледяными иглами, от которых вздрагивает сердце. Или потому, что я родился весной - это не важно. Ибо любая обусловленность тут же нарушает кристальность чувств и снижает восторг.
Как бы то ни было, я оставляю обезумевшую кружащимися, прожжёнными листьями осень, пышное лето, застывающее в белых одеждах туманов, и отдаю эти строки всецело весне.
Я даже не столь отзывчив к той весне, когда ещё среди зимы вдруг блеснёт лучом давно поблекшей надежды, и не к той, когда осыпалась черемуха, а реки почти слились, приняли последние крохи отзвеневших ручьёв, как тому единственному мгновению весны, длящемуся не более семи дней, за которые и в самом деле как творится мир.
Тогда, в едином порыве, буквально за пару дней распускаются почки на большинстве деревьев, одной волной поднимается трава, и береза, бузина, крушина, черемуха, клены и орешник окрашиваются в легкий полупрозрачный наряд из ещё неокрепших листочков.
О, что это за манящие тонкими ароматами, песенные дни! А как чувствуется ночами, когда вдруг навеет ароматом нагретой зелени, цветов от ещё сырой, недавно пробуждённой земли, под дребезжание майских хрущёй и неутомимые соловьиные трели.
Как волшебно, совсем не по-летнему тянутся эти ночи, как беспокойно дышится ими! Волна природы поднимается и внезапно обрушивается на беспокойный ум, разбивает его глыбу на миллиарды песчинок, рассеивает мысли подобно звездам по вселенной, и ты, словно согласившись с неким древним посвящением, гипнотически становишься частью безумия вокруг.
И вот как это происходит. Неудержимо гаснет закат, и уверяешься - да вот же она, настоящая явь! А день - то был всего лишь сон… Как и вся жизнь, которая в тот момент странно меркнет перед безмолвием звёздной выси, тайно продолжая твориться и за пределами жизни.
За минуту, будто сговорившись, смолкают все птицы, теряются любые звуки, совершается тот самый обряд. Новорождённый мир уже бежит тебе навстречу, словно помудревшее дитя, осознавшее значение подарка - прожитого дня.
И никто не смеет потревожить эту благодать, охраняемую самим покоем, смыслом жизни - всё притихает перед тем, как проявится новое. Сама ночь стелет свои покрывала, словно разворачиваются древние манускрипты. Лесная стена тянется гобеленом, и даже облака отступают куда-то в даль.
О этот мир без единого звука! Каким-то чудом на смену глубокой голубизне неба и яркому солнцу являются тысячи солнц. Тысячи новых жизней, которые скрывались где-то там до поры осознания, понимания природы вещей, смысла жизни, который для этого было достаточно только принять, оказавшись наедине с природой, обратиться к высшему: посмотреть в себя, запрокинуть голову ввысь.
И этот символизм жизни и смерти, подтверждаемый дурманящим запахом из глухой чащи, так отзывается в душе, что тело становится неощутимым до степени, когда только дыхание и слух связывают тебя с миром вокруг. Ум со всеми его суевериями отступает вместе с бликами дня, и обнажается суть. И звёздные корабли облаков оказываются ничем иным, как вестниками нового мира, приоткрывающими дорогу к тайне тайн. Ибо становится видно далеко-далеко, несмотря на тьму.
Там, из-за самой дали, пробиваясь сквозь неизменный облик времен, как бесконечный остаток прошлого приносит свой свет она - звезда. И кажется в этом мерцании, что вот-вот и окончательно исчезнет и этот свет, вот-вот потухнет он следуя тайне жизни, навсегда оборвётся, как и всё.
Но нет же! Пробиваясь сквозь бездорожья мысли, это благосклонное мерцание достигает моего внимания и сердца. Я у костра. Огонь не щадит ни щепки. Лихо расстреливает тьму, вторя мерцанию звёзд. Как же и он, всё теперь едино. Находится на своём законном месте, без вычурности, выяснения отношений, блужданий, прелюдий. Чётко и ясно. И ничего не завораживает так в ночи, как вот эта вот ясность, пробегающая по догорающим веткам. И моя способность наблюдать, творить самого себя.
Но костер уже в стороне. Я лежу на опушке, смотрю ввысь и слышу мягкий ропот догорающего огня. Даже он задремал. Только этот костёр, да неожиданно подкравшийся лесной ветерок, вот и всё, что ещё остаётся. Исчезли майские хрущи. И вдруг резкий звук, словно смешок - бекас. И снова воцаряется тишина. Вот - где-то послышался соловей, а за лесом на воде голос кукушки. Вся разрозненность звуков только подчёркивает общее безмолвие. Надо же, как едино! Боже, как же хорошо!
День, как стал ты далек. Стал нереален - дальше любой звезды. Как так? Вот чудеса. Только что всепроникновенный свет гнал каждую кроху тьмы прочь, и вдруг - ночь сама разлилась… Ветерок как дунул, так и затих. Костер совсем застыл и его дым столбом потянулся вверх, приподнялся над лесом и потянулся по опушке.
Навстречу ему с лугов отозвался туман. Дааа, какие же это богатства! Видеть, чувствовать, понимать. Божья воля - вот единственное возможное название этому творящемуся вокруг нас чуду, явлению земной жизни. Открой глаза пошире, и станешь богат на всю жизнь. Не требовать станешь, а больше дарить. Не жить чем-то там в будущем, а научишься ценить то, что изначально уже дано: дар жизни. Этому учит природа.
Вот какова весенняя ночь с её легким шелестом листвы, неуловимостью шорохов, чуткостью в каждом проявлении бытия. Эта жизнь учит наблюдать и ценить, верить - замечать и надеяться, не жалея терять, уметь находить. Растворять то, что может разрушить. И укреплять самое мимолётное, игнорируя слова.
А какова гроза в эти славные дни! Не гроза это вовсе, а праздник в храме. Молнии танцуют под беспокойное прославление громом. Капли для всего живого как мирра. Будто творится волшебный обряд, нацеленный на то самое счастье, о котором неугомонно говорят птицы, которое мечтает народить каждый клочок земли.
Мирра стекает с лика небес, и пресыщенный ароматами воздух ещё долго будет струиться воздухами, вздымать незримой силой травы, распушить лишайники, наполнять каждую былинку особенной благодатью.
Сколько силы в этом духе святом, а ещё больше в единстве - благословении им творимого! Так нас учит природа. Не грусти, освежи лицо. Улыбнись, как солнце. Рассыпь бисером чувства, как цветы пыльцу. Открой глаза: разве вокруг есть хоть одно существо, наполненное грустью? Печалью?
Все они рады солнцу. Так и ты не разучись улыбаться, затаив дыхание жизни под самым тяжёлым сугробом, даже когда нагрянет новая зима.
Вот за что я люблю весну.
6 - 7 мая 1996; 14-23 мая 2016
Я люблю весенние дни. Может быть потому, что я не люблю зиму с её ледяными иглами, от которых вздрагивает сердце. Или потому, что я родился весной - это не важно. Ибо любая обусловленность тут же нарушает кристальность чувств и снижает восторг.
Как бы то ни было, я оставляю обезумевшую кружащимися, прожжёнными листьями осень, пышное лето, застывающее в белых одеждах туманов, и отдаю эти строки всецело весне.
Я даже не столь отзывчив к той весне, когда ещё среди зимы вдруг блеснёт лучом давно поблекшей надежды, и не к той, когда осыпалась черемуха, а реки почти слились, приняли последние крохи отзвеневших ручьёв, как тому единственному мгновению весны, длящемуся не более семи дней, за которые и в самом деле как творится мир.
Тогда, в едином порыве, буквально за пару дней распускаются почки на большинстве деревьев, одной волной поднимается трава, и береза, бузина, крушина, черемуха, клены и орешник окрашиваются в легкий полупрозрачный наряд из ещё неокрепших листочков.
О, что это за манящие тонкими ароматами, песенные дни! А как чувствуется ночами, когда вдруг навеет ароматом нагретой зелени, цветов от ещё сырой, недавно пробуждённой земли, под дребезжание майских хрущёй и неутомимые соловьиные трели.
Как волшебно, совсем не по-летнему тянутся эти ночи, как беспокойно дышится ими! Волна природы поднимается и внезапно обрушивается на беспокойный ум, разбивает его глыбу на миллиарды песчинок, рассеивает мысли подобно звездам по вселенной, и ты, словно согласившись с неким древним посвящением, гипнотически становишься частью безумия вокруг.
И вот как это происходит. Неудержимо гаснет закат, и уверяешься - да вот же она, настоящая явь! А день - то был всего лишь сон… Как и вся жизнь, которая в тот момент странно меркнет перед безмолвием звёздной выси, тайно продолжая твориться и за пределами жизни.
За минуту, будто сговорившись, смолкают все птицы, теряются любые звуки, совершается тот самый обряд. Новорождённый мир уже бежит тебе навстречу, словно помудревшее дитя, осознавшее значение подарка - прожитого дня.
И никто не смеет потревожить эту благодать, охраняемую самим покоем, смыслом жизни - всё притихает перед тем, как проявится новое. Сама ночь стелет свои покрывала, словно разворачиваются древние манускрипты. Лесная стена тянется гобеленом, и даже облака отступают куда-то в даль.
О этот мир без единого звука! Каким-то чудом на смену глубокой голубизне неба и яркому солнцу являются тысячи солнц. Тысячи новых жизней, которые скрывались где-то там до поры осознания, понимания природы вещей, смысла жизни, который для этого было достаточно только принять, оказавшись наедине с природой, обратиться к высшему: посмотреть в себя, запрокинуть голову ввысь.
И этот символизм жизни и смерти, подтверждаемый дурманящим запахом из глухой чащи, так отзывается в душе, что тело становится неощутимым до степени, когда только дыхание и слух связывают тебя с миром вокруг. Ум со всеми его суевериями отступает вместе с бликами дня, и обнажается суть. И звёздные корабли облаков оказываются ничем иным, как вестниками нового мира, приоткрывающими дорогу к тайне тайн. Ибо становится видно далеко-далеко, несмотря на тьму.
Там, из-за самой дали, пробиваясь сквозь неизменный облик времен, как бесконечный остаток прошлого приносит свой свет она - звезда. И кажется в этом мерцании, что вот-вот и окончательно исчезнет и этот свет, вот-вот потухнет он следуя тайне жизни, навсегда оборвётся, как и всё.
Но нет же! Пробиваясь сквозь бездорожья мысли, это благосклонное мерцание достигает моего внимания и сердца. Я у костра. Огонь не щадит ни щепки. Лихо расстреливает тьму, вторя мерцанию звёзд. Как же и он, всё теперь едино. Находится на своём законном месте, без вычурности, выяснения отношений, блужданий, прелюдий. Чётко и ясно. И ничего не завораживает так в ночи, как вот эта вот ясность, пробегающая по догорающим веткам. И моя способность наблюдать, творить самого себя.
Но костер уже в стороне. Я лежу на опушке, смотрю ввысь и слышу мягкий ропот догорающего огня. Даже он задремал. Только этот костёр, да неожиданно подкравшийся лесной ветерок, вот и всё, что ещё остаётся. Исчезли майские хрущи. И вдруг резкий звук, словно смешок - бекас. И снова воцаряется тишина. Вот - где-то послышался соловей, а за лесом на воде голос кукушки. Вся разрозненность звуков только подчёркивает общее безмолвие. Надо же, как едино! Боже, как же хорошо!
День, как стал ты далек. Стал нереален - дальше любой звезды. Как так? Вот чудеса. Только что всепроникновенный свет гнал каждую кроху тьмы прочь, и вдруг - ночь сама разлилась… Ветерок как дунул, так и затих. Костер совсем застыл и его дым столбом потянулся вверх, приподнялся над лесом и потянулся по опушке.
Навстречу ему с лугов отозвался туман. Дааа, какие же это богатства! Видеть, чувствовать, понимать. Божья воля - вот единственное возможное название этому творящемуся вокруг нас чуду, явлению земной жизни. Открой глаза пошире, и станешь богат на всю жизнь. Не требовать станешь, а больше дарить. Не жить чем-то там в будущем, а научишься ценить то, что изначально уже дано: дар жизни. Этому учит природа.
Вот какова весенняя ночь с её легким шелестом листвы, неуловимостью шорохов, чуткостью в каждом проявлении бытия. Эта жизнь учит наблюдать и ценить, верить - замечать и надеяться, не жалея терять, уметь находить. Растворять то, что может разрушить. И укреплять самое мимолётное, игнорируя слова.
А какова гроза в эти славные дни! Не гроза это вовсе, а праздник в храме. Молнии танцуют под беспокойное прославление громом. Капли для всего живого как мирра. Будто творится волшебный обряд, нацеленный на то самое счастье, о котором неугомонно говорят птицы, которое мечтает народить каждый клочок земли.
Мирра стекает с лика небес, и пресыщенный ароматами воздух ещё долго будет струиться воздухами, вздымать незримой силой травы, распушить лишайники, наполнять каждую былинку особенной благодатью.
Сколько силы в этом духе святом, а ещё больше в единстве - благословении им творимого! Так нас учит природа. Не грусти, освежи лицо. Улыбнись, как солнце. Рассыпь бисером чувства, как цветы пыльцу. Открой глаза: разве вокруг есть хоть одно существо, наполненное грустью? Печалью?
Все они рады солнцу. Так и ты не разучись улыбаться, затаив дыхание жизни под самым тяжёлым сугробом, даже когда нагрянет новая зима.
Вот за что я люблю весну.
6 - 7 мая 1996; 14-23 мая 2016