ЕДА И КОТИКИ
Теперь это самые актуальные и животрепещущие темы. И неисчерпаемые. Но сначала о другом, хотя, впрочем, всё о том же.
Люблю смотреть документальные фильмы о природе. И чтобы никаких людей. Где человек появляется, там обязательно гадит. Пожалуй, только природа да еще классическая музыка как-то гармонизируют душу.
Вот только одно не устает удивлять и огорчать: почему такой сложный, прекрасный и совершенный мир устроен так, что все друг друга едят?
Вот, к примеру, гепард гонится за антилопой. Пропорции, движения антилопы совершенны. И гепард - удивительной красоты животное. Но ведь, если гепард догонит антилопу, то будет терзать это прекрасное тело.
А если не догонит?..
Волей неволей становишься соучастником этого поединка и принимаешь чью-то сторону.
Сознаюсь, я на стороне гепарда. Потому что очень живо представляю себе, как от меня удирает антрекот, когда всё уже готово для обеда.
Выходит, убийство неизбежно. Только человек всеми силами старается забыть об акте жертвоприношения и придать еде как можно более привлекательный вид, далекий от вида первоначального куска плоти. Я уже не говорю о всех тонкостях сервировки. И в самом деле - вряд ли у кого-нибудь разыграется аппетит при виде свиньи в хлеву или коровы в стойле.
Я не фанат готовки - кухня не место моего обитания. Готовлю лишь потому, что это, пожалуй, единственный способ порадовать близких. А вот «созерцательную кулинарию», должна сознаться, люблю. Люблю рассматривать картинки готовых блюд (благо, интернет подсовывает) и рецепты изучать, соображая, что и чем можно было бы заменить в целях усовершенствования конечного продукта.
Наверное, это из детства. Помню, когда, обложенная подушками, лежала в постели с температурой и с воспалённым горлом, просила дать мне для утешения всем известную «Книгу о вкусной и здоровой пище», когда-то подаренную маме. Облизанные примитивной ретушью цветные картинки можно было рассматривать бесконечно.
А рядом на табуретке уже стояла кружка киселя и тарелка с картофельным пюре и котлетой - особая забота о больном ребёнке.
Не знаю, любила ли мама готовить. Да и о какой любви можно было говорить, когда нужно было накормить семью из четырёх человек, работая шесть дней в неделю с утра и до вечера. Да еще при тогдашнем дефиците продуктов и совершенно примитивной кухонной оснащённости - еду готовили на керосинках, керогазе и примусе, а воду приносили с ближайшей колонки. Была, правда, дровяная плита, но её топили редко.
А потому еда в нашем доме была предельно проста - супы из куска мяса с костью, картошка, макароны, гречневая каша. Иногда мама делала котлеты, иногда жарила рыбу. Ну и редким праздником была курица.
По торжественным случаям, как и положено, на столе появлялся салат оливье или винегрет, селёдка (очень вкусно, но зачем в нее напихали столько костей?), квашеная капуста собственного приготовления и солёные огурцы. И кекс - это единственный пирог, который мама пекла на керогазе в круглой, помятой форме «чудо». Вот он, стоит на почётном месте рядом с бутылкой крюшона, испечённый по случаю дня рождения брата.
Настоящей гастрономической радостью был визит к бабушке. К ней мы ездили два раза в год. Девятнадцатое ноября и шестое марта были особыми праздниками - днями рождения дедушки и бабушки.
Москва детства запомнилась зябкими осенними и весенними сумерками, темной рекой с лениво наползающими друг на друга обломками серых, уносимых течением льдин и на фоне темнеющего неба - застывшими дымами труб кондитерской фабрики «Эйнем» на другом берегу реки.
И конечно же бабушкиной комнатой в старом, деревянном, почерневшем от времени доме в тихом московском переулке.
Все бабушкины кулинарные шедевры красовались на столе, стоявшем в центре этой комнаты под тяжелой кованой люстрой. И главным шедевром была украшенная кружочками свеклы и моркови рыба «гефилте фиш» на большом фарфоровом блюде. Я тогда ещё не знала этого мудрёного названия, знала только, что такую рыбу можно попробовать только у бабушки - мама пыталась приготовить что-то подобное, но у неё ничего не получалось.
Здесь же стоял особый бабушкин фаршмак, разделанная селёдка, обязательно с распластанной головой и хвостом, венчавшими селёдочницу, печеночный паштет, посыпанный мелкорубленным яйцом, и тонко порезанный говяжий язык.
Ну и конечно же глубокая фарфоровая посудина (даже не знаю, как назвать это фарфрровое чудо) с салатом оливье - куда без него?
Потом все пили чай с бабушкиными пирогами из тонких фарфоровых чашек, и королём стола всегда был «наполеон». У меня есть рецепт бабушкиного «наполеона». Уже почти девяностолетней, она написала мне его своей рукой, и я даже пекла его однажды. Поверьте, он получился шедевральным.
***
Но я ведь хотела написать еще и про котиков. С ними у меня роман на расстоянии - своих никогда не было. Но кормила и горшки выносила всем соседским котам и кошкам. А кошку Глашу, пока соседка от звонка и до звонка отбывала трудовую повинность, с младенчества пасла и выкармливала. За что Глаша платила мне нежной привязанностью всю свою недолгую жизнь.
Вот и сейчас пойду кормить кота Мурзю, пока соседка фотографируется на фоне пирамид и греет бока под знойным египетским солнцем. Его еда тоже уже давно не похожа на пойманную мышку. Да и вряд ли станет он теперь эту мышку есть.
Люблю смотреть документальные фильмы о природе. И чтобы никаких людей. Где человек появляется, там обязательно гадит. Пожалуй, только природа да еще классическая музыка как-то гармонизируют душу.
Вот только одно не устает удивлять и огорчать: почему такой сложный, прекрасный и совершенный мир устроен так, что все друг друга едят?
Вот, к примеру, гепард гонится за антилопой. Пропорции, движения антилопы совершенны. И гепард - удивительной красоты животное. Но ведь, если гепард догонит антилопу, то будет терзать это прекрасное тело.
А если не догонит?..
Волей неволей становишься соучастником этого поединка и принимаешь чью-то сторону.
Сознаюсь, я на стороне гепарда. Потому что очень живо представляю себе, как от меня удирает антрекот, когда всё уже готово для обеда.
Выходит, убийство неизбежно. Только человек всеми силами старается забыть об акте жертвоприношения и придать еде как можно более привлекательный вид, далекий от вида первоначального куска плоти. Я уже не говорю о всех тонкостях сервировки. И в самом деле - вряд ли у кого-нибудь разыграется аппетит при виде свиньи в хлеву или коровы в стойле.
Я не фанат готовки - кухня не место моего обитания. Готовлю лишь потому, что это, пожалуй, единственный способ порадовать близких. А вот «созерцательную кулинарию», должна сознаться, люблю. Люблю рассматривать картинки готовых блюд (благо, интернет подсовывает) и рецепты изучать, соображая, что и чем можно было бы заменить в целях усовершенствования конечного продукта.
Наверное, это из детства. Помню, когда, обложенная подушками, лежала в постели с температурой и с воспалённым горлом, просила дать мне для утешения всем известную «Книгу о вкусной и здоровой пище», когда-то подаренную маме. Облизанные примитивной ретушью цветные картинки можно было рассматривать бесконечно.
А рядом на табуретке уже стояла кружка киселя и тарелка с картофельным пюре и котлетой - особая забота о больном ребёнке.
Не знаю, любила ли мама готовить. Да и о какой любви можно было говорить, когда нужно было накормить семью из четырёх человек, работая шесть дней в неделю с утра и до вечера. Да еще при тогдашнем дефиците продуктов и совершенно примитивной кухонной оснащённости - еду готовили на керосинках, керогазе и примусе, а воду приносили с ближайшей колонки. Была, правда, дровяная плита, но её топили редко.
А потому еда в нашем доме была предельно проста - супы из куска мяса с костью, картошка, макароны, гречневая каша. Иногда мама делала котлеты, иногда жарила рыбу. Ну и редким праздником была курица.
По торжественным случаям, как и положено, на столе появлялся салат оливье или винегрет, селёдка (очень вкусно, но зачем в нее напихали столько костей?), квашеная капуста собственного приготовления и солёные огурцы. И кекс - это единственный пирог, который мама пекла на керогазе в круглой, помятой форме «чудо». Вот он, стоит на почётном месте рядом с бутылкой крюшона, испечённый по случаю дня рождения брата.
Настоящей гастрономической радостью был визит к бабушке. К ней мы ездили два раза в год. Девятнадцатое ноября и шестое марта были особыми праздниками - днями рождения дедушки и бабушки.
Москва детства запомнилась зябкими осенними и весенними сумерками, темной рекой с лениво наползающими друг на друга обломками серых, уносимых течением льдин и на фоне темнеющего неба - застывшими дымами труб кондитерской фабрики «Эйнем» на другом берегу реки.
И конечно же бабушкиной комнатой в старом, деревянном, почерневшем от времени доме в тихом московском переулке.
Все бабушкины кулинарные шедевры красовались на столе, стоявшем в центре этой комнаты под тяжелой кованой люстрой. И главным шедевром была украшенная кружочками свеклы и моркови рыба «гефилте фиш» на большом фарфоровом блюде. Я тогда ещё не знала этого мудрёного названия, знала только, что такую рыбу можно попробовать только у бабушки - мама пыталась приготовить что-то подобное, но у неё ничего не получалось.
Здесь же стоял особый бабушкин фаршмак, разделанная селёдка, обязательно с распластанной головой и хвостом, венчавшими селёдочницу, печеночный паштет, посыпанный мелкорубленным яйцом, и тонко порезанный говяжий язык.
Ну и конечно же глубокая фарфоровая посудина (даже не знаю, как назвать это фарфрровое чудо) с салатом оливье - куда без него?
Потом все пили чай с бабушкиными пирогами из тонких фарфоровых чашек, и королём стола всегда был «наполеон». У меня есть рецепт бабушкиного «наполеона». Уже почти девяностолетней, она написала мне его своей рукой, и я даже пекла его однажды. Поверьте, он получился шедевральным.
***
Но я ведь хотела написать еще и про котиков. С ними у меня роман на расстоянии - своих никогда не было. Но кормила и горшки выносила всем соседским котам и кошкам. А кошку Глашу, пока соседка от звонка и до звонка отбывала трудовую повинность, с младенчества пасла и выкармливала. За что Глаша платила мне нежной привязанностью всю свою недолгую жизнь.
Вот и сейчас пойду кормить кота Мурзю, пока соседка фотографируется на фоне пирамид и греет бока под знойным египетским солнцем. Его еда тоже уже давно не похожа на пойманную мышку. Да и вряд ли станет он теперь эту мышку есть.