Contemporary-art и мозгопромывательная клизма
Не думал, что вернусь к этой, в общем-то, мало значимой теме. Однако, получив в ответ на «Внутри и вне контемпорари-арта» письмо, в котором было высказано загадочное фрейдистское предположение: «современное искусство для тебя, видимо, некое желанное пространство», содрогнулся. А вдруг я в том тексте недостаточно ясно выразился?
Привожу письмо как есть:
«локальное нападение. современное искусство для тебя, видимо, некое желанное пространство, к которому нет ключей. а ключей не надо. оно открыто. Гройс - всего лишь муха на говне. если ты не говно -стань им. а если ты не говно - то ты человек. сри. Срешь, значит человек. Только человек знает, что срет и как срет».
Споткнувшись о написанное, я осознал тщету своих надежд включиться в этот дискурс. Однако и оставлять такой комментарий без внимания не стоило, тем более, что он -- от художника. В итоге получился еще один текст. Про якобы опять искусство и клизму с механизмом:
Желанное пространство «современного искусства»? И что мне такого пожелать на этой помойке культуры? «Фонтан» Дюшана -- писуар с автографом маэстро?
(Если кому не терпится сказать про разницу между сортирным дадаизмом Дюшана и презентованным в предыдущем посте концептуальным говном contemporary-artа, просьба не лезть в разговор.)
Факты свидетельствуют о том, что contemporary-art, какими бы красками он ни переливался -- симулякр искусства, надуваемый обслуживающими его культуртрегерами. А самими культуртрегерами, так же как и другими марионетками в разных сферах социума, движет большая машина для промывания мозгов. То есть, мозгам через жопу культуры, которая откликается на кличку «contemporary-art», делают клизму, вымывая из них не только какую-никакую эстетику, но и остатки этики.
Окончательное вымывание «не актуальных» этических категорий ведет к деградации. За результатами далеко ходить не надо. Достаточно прочесть некоторые искусствоведческие тексты, демонстрирующие в отношении описываемых в них арт-проектов примитивную физиологическую реакцию на раздражитель: «цепляет» (цитата) или нет. Аналогично дергается лапка сдохшей лягушки, когда на нее подают электрический ток. Если кому нужны подтверждения -- гугл в помощь. Можно начать с господина Хачатурова, упоминавшегося в прошлом посте о contemporary-artе.
Но мы отвлеклись от стоящей за contemporary-artом мозгопромывочной машины. Зачем она там взялась?
Прежде чем ответить на этот вопрос, надо сначала рассказать анекдот:
В ресторане за столиком сидят грузин и девушка. К ним подходит посторонний мужик и интеллигентно интересуется:
-- Пардон, позвольте, пригласить вашу даму на танец.
-- Э..., нэт, дарагой. -- не менее интеллигентно отвечает грузин. -- Панимаешь, кто дэвушку ужинает, тот ее и танцует.
Чтобы понять, какие генацвале «танцуют» contemporary-art, следует выяснить, кто его «ужинает» в глобальном ресторане общества потребления. Иначе говоря, кто платит за девушку?
И вот здесь мы наталкиваемся на интригу, из-за которой Карл Маркс переписал бы, если б мог, свой «Капитал». Упомянутый в начале поста «Фонтан» Дюшана на полном серьезе считается «одним из самых влиятельных произведений искусства XX века» (сайт с интересным названием «1001 chudo.ru» http://art.1001chudo.ru/usa_2159.html). И в 2002-ом году этот влиятельный писуар был продан на аукционе за миллион сто восемьдесят пять тысяч долларов.
Поскольку писуар, как и большую часть других арт-проектов, позиционируемых в качестве нынешнего «современного искусства», ты, если в здравом уме, не поставишь в гостиной, ясно, что их прибавочную стоимость формируют отнюдь не томимые чувством прекрасного коллекционеры. Такие тренды курят прагматичные профессионалы арт-рынка, рисковых хедж-фондов и финансирующих культуру государственных институций. И, как дважды два, число этих профессионалов невелико. Точно так же, в мире моды диктуют правила игры не батальоны гламурных блондинок, а пара-тройка ключевых фигур тряпошной fashion-индустрии, предпочитающих оставаться за кадром.
Но тут пока все как по Марксу -- по виду классическая для капитализма спекуляция -- не важно чем и в составе организованной группы стремящихся к максимальной прибыли лиц. Несуразность ситуации обнаруживается, если копнуть еще раз в том же месте.
Какого хера в этом капитализме можно купить гравюры «Ужасы войны» Франсиско Гойи за сорок тысяч фунтов стерлингов, и поглумившись над ними, продать что получилось уже за двести тысяч того же англичанского бабла, как это сделали бакланы от искусства братья Чепмены? И ни одна либерально-западная морда даже не пискнула от возмущения. (Первое, что приходит в голову: талибы в Афганистане, взорвавшие бамианские статуи Будды, хотя бы не торговали обломками.)
С одной стороны, конечно: «Non sunt entia multiplicanda praeter necessitatem» -- «не надо множить сущности, когда оно не надо», как предлагал Оккам. Может и правда не стоит искать некий умысел там, где все можно объяснить обычной человеческой глупостью? Однако, у глупости есть свойство -- она неэффективна. Чего нельзя сказать об арт-рынке.
В 2008-ом году в The Wall Street Jornal была опубликована статья, в которой сказано, что рост рынка современного искусства обусловлен отнюдь не некоей эстетической революцией, но исключительно денежными купюрами. А посетители выставок этого искусства откровенно названы леммингами (http://online.wsj.com/article/SB121254549428343819.html?mod=at_leisure_main_reviews_days_only). Известно, что когда дело касается денег, Уолл стрит журнал знает, что говорит. Осталось разобраться: почему выдаваемое за «современное искусство» и хорошо оплачиваемое разрушение человеческого культурного генофонда, частью которого, вне всякого сомнения, является Франсиско Гойя, буквально навязывается леммингам?
Хотя что тут разбираться. Аморфная социальная масса, лишенная внутренних культурных и этических векторов и в результате не способная к самоорганизации, -- мечта любого политического менеджера. Потому что из такой навсегда недоразвитой массы можно лепить любую конфету. Вот она: окончательная победа идеологии западного либерализма. Или конец истории -- по выражению философа Фрэнсиса Фукуямы.
Но сколько бы ни дрочил этот конец Фукуяма, тот остается вялым; куда ему до тектонической активности настоящих исторических сил. Так что пора бы contemporary-art леммингам читать не Фукуяму, а Дарвина. Иначе не выживут как вид.