av4
in
arch_heritage
В поисках Афанасия Григорьева. Часть 1
Продолжаю выкладывать свои исследования о поисках московского ампира далеко от Москвы. На сей раз пытаемся разобраться, кто такой Афанасий Григорьев и каков его творческий след в провинции.
А.В. Чекмарёв. "Новые атрибуции церковных построек А.Г. Григорьева". Опубликовано в сборнике "Русская усадьба" Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 19 (35). М-Спб., 2014. С. 374-409.
Часть 1.
А.Г. Григорьев. Проект церкви в с. Волочаново. 1825 г. ЦИАМ
Процесс выявления и атрибуции памятников московского ампира, находящихся за пределами Москвы, иногда даже в отдаленных от нее регионах, требует от исследователей синхронных поисков в двух главных направлениях. Во-первых, необходимо установление связей заказчиков - служебных, родственных, социальных - с московской архитектурной средой и московской ситуацией в целом. Их наличие позволяет объяснить сам факт переноса в провинцию столичного (а Москва осознавалась второй столицей) стиля, выделяющегося на местном фоне, который либо запаздывал в своем развитии, либо обладал самобытным колоритом. Благодаря московскому дворянству и купечеству, ведшему активную строительную деятельность в провинциальных усадьбах, своих родных селах и городах, архитектура Москвы не ограничивалась географическими границами города, ближними пригородами и прилегающим Подмосковьем. Московский ампир перспективно искать всюду, где мог проявить себя московский заказчик, реализовывавший московские проекты.
Вторая важная задача - поиск и анализ проектной графики, связываемой с кругом архитекторов московского ампира. От этой эпохи дошел относительно большой объем проектных чертежей, количественно превышающий графику предшествующего времени. Однако лишь его малая часть соотнесена с реально существующими или существовавшими постройками. В основном такая работа проводилась по московским объектам, в первую очередь тем, которые давно причислены к шедеврам стиля и стали его лицом. [i] В силу разных причин, в основном, из-за недостатка информации и труднодоступности графических источников в фондах архивов и музеев, то, что не опознавалось по известным московским адресам, в большинстве своем до сих пор не идентифицировано и не введено в общую историю архитектурного процесса.
Большинство крупных мастеров московского ампира плодотворно работали по частным заказам. Помимо Москвы, где они сами могли осуществлять авторский надзор за строительством, их проекты попадали в провинцию, где реализация силами местных кадров обычно трансформировала авторский замысел. Простое сопоставление проектов и построек в этом случае не всегда даст очевидные результаты. Поэтому важен комплексный подход к атрибуционной задаче - с привлечением совокупности архивных и графических источников, анализа самого объекта, личности заказчика и характера его связей.
Творчество такого значительного архитектора, как Афанасий Григорьевич Григорьев (1782-1868), в этом смысле представляет благодатное поле для поиска. Несмотря на отсутствие монографических исследований, нерешенный до конца вопрос о распределении ролей в известном тандеме «Жилярди-Григорьев» и невозможность внятного разграничения авторства некоторых их совместных работ, Григорьев, тем не менее, выгодно выделяется на фоне других московских зодчих обширным корпусом сохранившейся проектной графики. [ii] Ее наличие уже само по себе делает перспективной задачу опознания зданий по авторским чертежам.
Афанасий Григорьев. Н.х. Миниатюра 1810-х гг.
Две самые значительные коллекции григорьевских чертежей находятся в Государственном Историческом музее и Государственном музее архитектуры имени А.В. Щусева. Графика Григорьева в ГИМ происходит из разных источников - из частных коллекций и даже «с торгов» 1893 г. Собрание, принадлежащее Музею архитектуры, имеет безупречный провенанс, поскольку в начале 1920-х гг. было передано искусствоведу и первому председателю ОИРУ В.В. Згуре правнуками архитектора. [iii] Уже в XIX в. комплекты чертежей по ряду объектов были разрознены. Сейчас в двух музеях хранятся разные листы, имеющие отношение к одному проекту, и даже внутри каждой из коллекций планы и фасады не всегда соотнесены друг с другом.
Проблема разграничения авторства в совместном творчестве Григорьева и Жилярди актуальна преимущественно для московских построек, по которым документально зафиксирована работа обоих зодчих и имеется выполненная каждым из них графика. [iv] Не вдаваясь в долгий разбор неоднократно привлекаемых исследователями материалов, важно резюмировать, что Григорьев, как вышедший из крепостных и не получивший европейского образования, сформировался и работал под сильным и, можно сказать, определяющим влиянием Жилярди, ставшего для него и другом, и начальником, и главным ориентиром в профессии. [v] Очевидно, Григорьев быстро и весьма талантливо перенял у Жилярди все основные принципы новой ампирной стилистики, привезенные из наполеоновской Италии - из стен академии Брера и архитектурных мастерских Милана. Многие московские проекты 1810-1820-х гг. они создавали вместе, но Жилярди принадлежала роль автора концепции и главного вдохновителя замысла. Григорьев же, как показывают источники, успешно выполнял конечную проектную документацию и в основном контролировал стройку. Зачастую именно он доводил эскизные замыслы Жилярди до необходимого для осуществления вида, внося по ходу некоторые собственные поправки, особенно в мелочах. [vi] Эта роль обуславливалась и служебным положением Григорьева в качестве официального помощника Жилярди, занимавшего пост архитектора Воспитательного дома.
А.Г. Григорьев. Проект городской усадьбы. ГНИМА имени А.В. Щусева.
А.Г. Григорьев (?). Проект дома А.А. Тучкова на Остоженке. 1816 г. МГИНТА
В то же время, совершенно неверно и несправедливо было бы считать Григорьева лишь чертежником и исполнителем при знаменитом итальянце. Усвоив манеру Жилярди, виртуозно овладев набором его приемов, цитируя и интерпретируя их, Григорьев успешно занимался самостоятельным проектированием, свидетельством чему его блестяще выполненная графика. Он быстро заслужил репутацию в среде московских заказчиков, в т.ч. и таких статусных, как Шереметевы, Нарышкины, Олсуфьевы, Тучковы. У него уже во второй половине 1810-х гг. сложилась яркая творческая индивидуальность, особенно заметная в сфере церковной архитектуры, где Жилярди проявил себя не столь масштабно и с некоторыми присущими иностранцу и представителю иной конфессии ограничениями.
Жилярди был безусловным лидером новой московской архитектуры и первым, кто выработал основной набор ее узнаваемых форм, их комбинаций и пропорциональных соотношений. Его вклад в церковную архитектуру ампира становится понятен только сейчас, после публикации чертежей из семейного архива, находящегося в Швейцарии. [vii] По ним можно составить представление о наиболее интересующих зодчего темах и образах, понять, в чем его поиски пересекались с поисками Григорьева (и влияли на них) и отметить то, чего нет в проектах Жилярди, но зато имеется у Григорьева.
В замыслах Жилярди преобладают центрические ротондальные или кубические купольные здания, ориентированные на знаковые для европейского неоклассицизма античные источники - Пантеон, римские мавзолеи и храмы греческой дорики. Его привлекал романтический образ визуально монолитного храма-мавзолея, явными чертами которого наделены и проекты приходских церквей, завершенных пологим куполом на невысоком барабане или вовсе без него, без трапезной и колокольни или же с отдельной колокольней, но соединенной с основной частью колоннадой. [viii] Лишь на одном проекте представлена церковь, в которой главная крестообразная часть скреплена с колокольней посредством широкой трапезной. [ix] Но и в этом образе, в пропорциях и силуэте, узнается типично жилярдиевская концепция храма, обращенная в итальянский контекст 1800-х гг. и выражающая эстетические идеалы мастера. [x]
Д. Жилярди. Проекты церквей. Архив Нового времени. Мендризио (Швейцария)
Григорьев же, отдав должное всем излюбленным темам наставника и друга, быстро переориентировался на разработку совершенно несвойственной Жилярди композиции - крупного храма «кораблем», с удлиненной трапезной и развитым вертикальным силуэтом, в котором задействованы высокая купольная ротонда над основной частью и ярусная колокольня, в большинстве случаев завершенная шпилем. [xi] Данный тип храма присутствует в десятках проектов и эскизов Григорьева, варьируясь по количеству структурных компонентов (один или пять куполов) и комбинации разных деталей (длина трапезной, план алтарной части, количество колонн в портиках, число проемов и их формы). В своем интересе к этому наиболее распространенному в русском храмостроении типу церковного здания Григорьев демонстрировал явную преемственность московской казаковской школе. Видимо, сказался недолгий, но плодотворный период обучения в архитектурной школе при Экспедиции кремлевского строения. Даже обращаясь к центрическим (в т.ч. и ротондальным) структурам, Григорьев неизменно вытягивал здание по вертикали, водружая на основание крупную купольную ротонду или ярусы звона, как, например, в замысле церкви-колокольни в усадьбе Ершово [xii].
А.Г. Григорьев. Проект церкви (предположительно, вариант проекта церкви в усадьбе Ершово). 1825 г. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект собора (предположительно, храма Христа Спасителя в Москве). 1818 г. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект церкви. ГИМ
В представлениях об облике храма Григорьев был традиционнее своего иностранного учителя и больше учитывал специфику местного заказа. Реализовать уникальные замыслы Жилярди могли эстетствующие аристократы с широким кругозором и пиететом к таланту популярного у знати итальянца (например, Н.П. Панин) [xiii], тогда как проекты Григорьева подходили для менее взыскательных потребителей, в то же время ориентирующихся на модную ампирную стилистику. Возможно, в этом кроются причины востребованности проектов Григорьева московской публикой и того влияния, которое они оказали на общее развитие церковной архитектуры Москвы первой половины XIX в.
А.Г. Григорьев. Проект церкви. 1818 г. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев.Проект церкви. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект перестройки церкви в с. Никольское-Загарье (вариант). 1841 г. ГИМ
Одной из самых запутанных остается проблема авторства в общей ситуации московской архитектуры ампира и, в частности, храмостроения. Если немногочисленные церкви Жилярди и некоторые бесспорные работы О.И. Бове (церковь Всех Скорбящих Радость на Ордынке) выделяются среди остальных своей ярко выраженной индивидуальностью, то с большинством объектов дело обстоит сложнее. Они в основном в той или иной степени варьируют черты, свойственные григорьевскому типу ампирного «храма-корабля» с купольной ротондой, трапезной и ярусной колокольней.
Отчасти это объясняется общим влиянием композиционных и планировочных принципов казаковской школы, которого наряду с Григорьевым не избежали такие мастера московского ампира, как И.Т. Таманский (1775-1850), Н.И. Козловский (1791-1878), Е. Д. Тюрин (1792-1870) и другие, прошедшие архитектурную школу Экспедиции кремлевского строения и служившие в ней. Связанные с учрежденной в 1813 г. Комиссией для строений В.А. Балашов (1782-1853), А.Ф. Элькинский (1788-1827) и Ф.М. Шестаков (1787-1836) формировались в той же среде и не являлись новаторами, предпочитая опираться на опыт предшественников - все ту же казаковскую традицию, но в модернизированной стилистике. Более способным и творческим компилятором современных течений был А.С. Кутепов (1781-1855), но и его нельзя считать генератором чего-то принципиально нового.
Так что из работавших в Москве в 1810-1830-е гг. зодчих только с Григорьевым и отчасти с Бове можно связать становление обновленного образа храма, синтезировавшего традиционную для московского классицизма структуру с актуальными формами европейского (в основном итальянского) ампира. Осмелюсь предположить, что многочисленные «храмы-корабли», строившиеся разными архитекторами в Москве, подмосковных усадьбах и селах в 1820-1840-е гг., были результатом прямого воздействия идей и конкретных проектов А.Г. Григорьева. [xiv] Он первым убедительно перевел на понятный москвичам язык эстетику наполеоновской Италии, соединив ее с привычным типом православного храма.
А.Г. Григорьев. Проект церкви. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект церкви. 1840-е гг. ГНИМА им. А.В. Щусева
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
http://arch-heritage.livejournal.com/1866930.html
ПРИМЕЧАНИЯ
[i] Среди основных последних публикаций по архитектуре московского ампира укажем на: Белецкая Е.А., Покровская З.К. Д.И. Жилярди. М., 1980; Beletskaja E.A., Pokrovskaja Z.K. Domenico Gilardi. Lugano, 1984; Покровская З.К. Осип Бове. М., 1999; Турчин Валерий С. Александр I и неоклассицизм в России. М., 2001; Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль ампир. Под ред. И.А. Бондаренко. М., 2003; Зодчие Москвы времени барокко и классицизма (1700 - 1820-е годы). Сост. и научный редактор А.Ф. Крашенинников. М., 2004; Navone N., Tedeschi L. Dal mito al projetto. La cultura architettonica dei maestri italiani e ticinesi nella Russia neoclassica. Mendrisio Academy Press. Mendrisio, 2004; Седов Вл. Московский ампир // Проект классика. IX-MMIII, 01.2004; Нащокина М.В. Неизвестный альбом построек московского ампира // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль ампир. М., 2003. С. 54-67. Повторная публикация в кн.: Нащокина М.В. Наедине с музой архитектурной истории. М., 2008. С. 67-80;
[ii] О А. Г. Григорьеве до сих пор нет научной монографии, поэтому его биография и творческое наследие никогда не рассматривались последовательно и в общем контексте архитектуры московского ампира. Основные публикации о А.Г. Григорьеве принадлежат к жанру научных статей и кратких биографических очерков. См.: Зомбе С.А., Белецкая Е.А. Афанасий Григорьевич Григорьев // «Архитектура СССР», 1939, №5; Введенская А.Г. Архитектор А.Г. Григорьев и его графическое наследие // «Архитектурное наследство». №9. М-Л., 1959. С. 106-117; Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976; Белецкая Е.А. А. Григорьев (1782-1868) // Зодчие Москвы. М., 1981. С. 217-225; Русина О.Н. Неизвестные проекты А.Г. Григорьева из Центрального исторического архива Москвы // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник 2001. М., 2002. С. 479-485. Замысел монографии о Григорьеве был у В.В. Згуры, но из-за внезапной гибели в 1927 г. он не успел его осуществить. Сохранилась рукопись Згуры «Архитектор А.Г. Григорьев», известная в двух вариантах - в РГАЛИ (Ф. 2340. Оп. 1. Е. х. 17) и ЦГИАМ (Ф. 454. Оп. 4. Е. х. 8).
[iii] После гибели В.В. Згуры коллекция поступила в Третьяковскую галерею, откуда в 1935 г. была передана в музей архитектуры, кроме листа с подписным и датированным рисунком ротондального храма-мавзолея, оставшегося в ГТГ. В 1926 г. Згура показал принадлежавшую ему часть графики Григорьева на выставке в Казани, издав каталог: Згура В.В. Архитектор А.Г. Григорьев 1782-1868. Каталог выставки. Казань, 1926. См. также: Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976. С. 5-6.
[iv] Речь идет о таких знаменитых постройках московского ампира, как дома А.П. Хрущева (1815-1817 гг.), А.В. Лопухина (1817-1822 гг.), здания Опекунского совета (1821-1826 гг.), Вдовьего дома (1821-1823 гг.), комплекса Павловской больницы (проект 1824 г.) и Слободского дворца (или Ремесленных заведений Воспитательного дома, 1826-1832 гг.). Вероятно, к этому списку следует добавить и другие объекты, например, дом А.А. Тучкова (1818-1819 гг.).
[v] А.Г. Григорьев получил вольную от своего помещика Н.В. Кретова в 1804 г., до этого учился в Архитектурной школе при Экспедиции кремлевского строения под руководством Ф. Кампорези. В юности жил и воспитывался в московском доме архитектора Воспитательного дома И.Д. Жилярди-старшего, помощником которого официально стал в 1808 г. Находился на этой должности до 1832 г., когда после отъезда из России Д. Жилярди-сына сам занял пост архитектора Воспитательного дома. Таким образом, все профессиональное становление Григорьева связано с семьей Жилярди и кругом преподавателей архитектурной школы Экспедиции кремлевского строения.
[vi] Серьезных исследований по данному вопросу пока нет. З.К. Покровская резюмировала, что «отсутствие точной документации, стилистическая близость, повторяемость художественных и строительных приемов, элементов декора, массовое использование образцовых (типовых) проектов фасадов подчас затрудняют определение авторства» (Белецкая Е.А., Покровская З.К. Д.И. Жилярди. М., 1980. С. 49). Е.А. Белецкая в единственном на сегодняшний день относительно подробном биографическом очерке о Григорьеве вовсе обходит тему его творческих взаимоотношений с Жилярди, лишь упоминая об участии Григорьева в постройке нескольких совместно спроектированных зданий (Белецкая Е.И. А.Г. Григорьев. Очерк жизни и творчества // Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976. С. 8-26).
[vii] В единственную русскоязычную монографию о Жилярди 1980 г. (Белецкая Е.А., Покровская З.К. Д.И. Жилярди. М., 1980) материалы швейцарских архивов почти не вошли. Так, в ней совершенно отсутствует такой важный для Жилярди-храмостроителя сюжет, как создание храма-мавзолея князей Волконских в Суханове (на тот момент господствовала гипотеза В.И. Пилявского об авторстве В.П. Стасова). Полностью графическое наследие семьи Жилярди, сохранившееся у потомков и переданное недавно в Архив Нового времени в г. Мендризио опубликовано в 2007 г. См.: Pfister Alessandra, Angelini Piervaleriano. Gli architetti Gilardi a Mosca. La raccolta dei disegni conservati in Ticino. Mendrisio Academy Press. Mendrisio, 2007.
[viii] По проектам Жилярди были построены храм-мавзолей в усадьбе Суханово Волконских (1813 г.), храм-мавзолей А.А. Тучкова на Бородинском поле (1818-1820 гг.), Спасо-Преображенская церковь в с. Мольгино Паниных в Смоленской обл. (1810-е гг.), церковь Архангела Михаила в усадьбе Новомихайловка Голицыных в Орловской обл. (1828-1831 гг.), Успенская церковь-усыпальница в усадьбе Отрада-Семеновское Орловых (1832-1836 гг.), предположительно - Троицкая церковь в усадьбе Львовых Бобылевка Саратовской обл. (1831-1834 гг.).
[ix] Pfister Alessandra, Angelini Piervaleriano. Gli architetti Gilardi a Mosca. La raccolta dei disegni conservati in Ticino. Mendrisio Academy Press. Mendrisio, 2007. С. 34, 116. К этому проекту близка построенная в 1826 г. князьями Бибарсовыми церковь Рождества Богородицы в с. Старый Ковыляй в Республике Мордовия.
[x] См. об этом подробнее: Чекмарев А.В. Ранее неизвестные произведения семьи Жилярди в России //Русская усадьбы. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 17 (33). СПб., 2012. С. 192-247.
[xi] В графическом наследии Григорьева имеются проекты преимущественно больших (обычно четырехстолпных) церквей с двумя полукруглыми экседрами в плане (по типу плана церкви в с. Коледине Д. Жилярди); крестообразных с одним куполом; центрических с колокольней, присоединенной посредством колоннады, или примыкающей непосредственно к храмовому объему; пятикупольных с отдельно стоящей колокольней. Отталкиваясь от одного из эскизов Жилярди и проектов Храма Христа Спасителя А.Л. Витберга и А.Н. Воронихина, Григорьев также разрабатывал собственный вариант замысла монументального собора в виде окруженной колоннадами двухъярусной ротонды с четырьмя малыми звонницами. Помимо отмеченных композиционных типов, Григорьеву принадлежат еще многочисленные варианты проекта церкви в усадьбе Ершово, заказанного В.Д. Олсуфьевым в 1825 г. Григорьев предложил тип храма-колокольни с портиками на боковых фасадах и полукруглыми апсидами на западном и восточном.
[xii] Троицкая церковь в усадьбе Олсуфьевых Ершово Одинцовского района Московской области (1826-1828 гг.). Взорвана фашистами в 1941 г., воссоздана в 1990-х гг.
[xiii] Построенная по заказу графа Н.П. Панина Спасо-Преображенская церковь в с. Мольгино в Смоленской области. См.: Чекмарев А.В. Ранее неизвестные произведения семьи Жилярди в России… С. 219-234.
[xiv] Можно привести некоторые примеры таких храмов в Подмосковье: Рождества Богородицы в с. Вороново (1824 г.), Тихвинской Богоматери в с. Игнатово (1835 г.), Троицы в с. Минеево (1841 г.), Введения в с. Очево (1842 г.), Вознесения в с. Раменье (1837-1842 гг.) - в Дмитровском районе; Успения в с. Подсосино (1827 г.) в Сергиево-Посадском районе; Троицы в с. Троицкое-Сельцо (1836-1849) в Мытищинском районе; Успения в с. Богослово (1839-1853 гг.), Покрова в с. Воскресенском (1833-1837 гг.), Сергия Радонежского в с. Новосергиево (1830-е гг.), Успения в с. Стромынь (1821-1827 гг.) - в Ногинском районе; Троицы в Дрезне (быв. Горбачиха, 1839-1849 гг.), Воскресения в с. Ильинский Погост (1822-1833 гг.) - Орехово-Зуевского района; Воскресения в с. Купрово (1843 г.) Можайского района; Иоанна Предтечи в с. Ивановское (1831 г.) Ступинского района; Тихвинской Богоматери в с. Душоново (1839 г.) Щелковского района и др.
А.В. Чекмарёв. "Новые атрибуции церковных построек А.Г. Григорьева". Опубликовано в сборнике "Русская усадьба" Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 19 (35). М-Спб., 2014. С. 374-409.
Часть 1.
А.Г. Григорьев. Проект церкви в с. Волочаново. 1825 г. ЦИАМ
Процесс выявления и атрибуции памятников московского ампира, находящихся за пределами Москвы, иногда даже в отдаленных от нее регионах, требует от исследователей синхронных поисков в двух главных направлениях. Во-первых, необходимо установление связей заказчиков - служебных, родственных, социальных - с московской архитектурной средой и московской ситуацией в целом. Их наличие позволяет объяснить сам факт переноса в провинцию столичного (а Москва осознавалась второй столицей) стиля, выделяющегося на местном фоне, который либо запаздывал в своем развитии, либо обладал самобытным колоритом. Благодаря московскому дворянству и купечеству, ведшему активную строительную деятельность в провинциальных усадьбах, своих родных селах и городах, архитектура Москвы не ограничивалась географическими границами города, ближними пригородами и прилегающим Подмосковьем. Московский ампир перспективно искать всюду, где мог проявить себя московский заказчик, реализовывавший московские проекты.
Вторая важная задача - поиск и анализ проектной графики, связываемой с кругом архитекторов московского ампира. От этой эпохи дошел относительно большой объем проектных чертежей, количественно превышающий графику предшествующего времени. Однако лишь его малая часть соотнесена с реально существующими или существовавшими постройками. В основном такая работа проводилась по московским объектам, в первую очередь тем, которые давно причислены к шедеврам стиля и стали его лицом. [i] В силу разных причин, в основном, из-за недостатка информации и труднодоступности графических источников в фондах архивов и музеев, то, что не опознавалось по известным московским адресам, в большинстве своем до сих пор не идентифицировано и не введено в общую историю архитектурного процесса.
Большинство крупных мастеров московского ампира плодотворно работали по частным заказам. Помимо Москвы, где они сами могли осуществлять авторский надзор за строительством, их проекты попадали в провинцию, где реализация силами местных кадров обычно трансформировала авторский замысел. Простое сопоставление проектов и построек в этом случае не всегда даст очевидные результаты. Поэтому важен комплексный подход к атрибуционной задаче - с привлечением совокупности архивных и графических источников, анализа самого объекта, личности заказчика и характера его связей.
Творчество такого значительного архитектора, как Афанасий Григорьевич Григорьев (1782-1868), в этом смысле представляет благодатное поле для поиска. Несмотря на отсутствие монографических исследований, нерешенный до конца вопрос о распределении ролей в известном тандеме «Жилярди-Григорьев» и невозможность внятного разграничения авторства некоторых их совместных работ, Григорьев, тем не менее, выгодно выделяется на фоне других московских зодчих обширным корпусом сохранившейся проектной графики. [ii] Ее наличие уже само по себе делает перспективной задачу опознания зданий по авторским чертежам.
Афанасий Григорьев. Н.х. Миниатюра 1810-х гг.
Две самые значительные коллекции григорьевских чертежей находятся в Государственном Историческом музее и Государственном музее архитектуры имени А.В. Щусева. Графика Григорьева в ГИМ происходит из разных источников - из частных коллекций и даже «с торгов» 1893 г. Собрание, принадлежащее Музею архитектуры, имеет безупречный провенанс, поскольку в начале 1920-х гг. было передано искусствоведу и первому председателю ОИРУ В.В. Згуре правнуками архитектора. [iii] Уже в XIX в. комплекты чертежей по ряду объектов были разрознены. Сейчас в двух музеях хранятся разные листы, имеющие отношение к одному проекту, и даже внутри каждой из коллекций планы и фасады не всегда соотнесены друг с другом.
Проблема разграничения авторства в совместном творчестве Григорьева и Жилярди актуальна преимущественно для московских построек, по которым документально зафиксирована работа обоих зодчих и имеется выполненная каждым из них графика. [iv] Не вдаваясь в долгий разбор неоднократно привлекаемых исследователями материалов, важно резюмировать, что Григорьев, как вышедший из крепостных и не получивший европейского образования, сформировался и работал под сильным и, можно сказать, определяющим влиянием Жилярди, ставшего для него и другом, и начальником, и главным ориентиром в профессии. [v] Очевидно, Григорьев быстро и весьма талантливо перенял у Жилярди все основные принципы новой ампирной стилистики, привезенные из наполеоновской Италии - из стен академии Брера и архитектурных мастерских Милана. Многие московские проекты 1810-1820-х гг. они создавали вместе, но Жилярди принадлежала роль автора концепции и главного вдохновителя замысла. Григорьев же, как показывают источники, успешно выполнял конечную проектную документацию и в основном контролировал стройку. Зачастую именно он доводил эскизные замыслы Жилярди до необходимого для осуществления вида, внося по ходу некоторые собственные поправки, особенно в мелочах. [vi] Эта роль обуславливалась и служебным положением Григорьева в качестве официального помощника Жилярди, занимавшего пост архитектора Воспитательного дома.
А.Г. Григорьев. Проект городской усадьбы. ГНИМА имени А.В. Щусева.
А.Г. Григорьев (?). Проект дома А.А. Тучкова на Остоженке. 1816 г. МГИНТА
В то же время, совершенно неверно и несправедливо было бы считать Григорьева лишь чертежником и исполнителем при знаменитом итальянце. Усвоив манеру Жилярди, виртуозно овладев набором его приемов, цитируя и интерпретируя их, Григорьев успешно занимался самостоятельным проектированием, свидетельством чему его блестяще выполненная графика. Он быстро заслужил репутацию в среде московских заказчиков, в т.ч. и таких статусных, как Шереметевы, Нарышкины, Олсуфьевы, Тучковы. У него уже во второй половине 1810-х гг. сложилась яркая творческая индивидуальность, особенно заметная в сфере церковной архитектуры, где Жилярди проявил себя не столь масштабно и с некоторыми присущими иностранцу и представителю иной конфессии ограничениями.
Жилярди был безусловным лидером новой московской архитектуры и первым, кто выработал основной набор ее узнаваемых форм, их комбинаций и пропорциональных соотношений. Его вклад в церковную архитектуру ампира становится понятен только сейчас, после публикации чертежей из семейного архива, находящегося в Швейцарии. [vii] По ним можно составить представление о наиболее интересующих зодчего темах и образах, понять, в чем его поиски пересекались с поисками Григорьева (и влияли на них) и отметить то, чего нет в проектах Жилярди, но зато имеется у Григорьева.
В замыслах Жилярди преобладают центрические ротондальные или кубические купольные здания, ориентированные на знаковые для европейского неоклассицизма античные источники - Пантеон, римские мавзолеи и храмы греческой дорики. Его привлекал романтический образ визуально монолитного храма-мавзолея, явными чертами которого наделены и проекты приходских церквей, завершенных пологим куполом на невысоком барабане или вовсе без него, без трапезной и колокольни или же с отдельной колокольней, но соединенной с основной частью колоннадой. [viii] Лишь на одном проекте представлена церковь, в которой главная крестообразная часть скреплена с колокольней посредством широкой трапезной. [ix] Но и в этом образе, в пропорциях и силуэте, узнается типично жилярдиевская концепция храма, обращенная в итальянский контекст 1800-х гг. и выражающая эстетические идеалы мастера. [x]
Д. Жилярди. Проекты церквей. Архив Нового времени. Мендризио (Швейцария)
Григорьев же, отдав должное всем излюбленным темам наставника и друга, быстро переориентировался на разработку совершенно несвойственной Жилярди композиции - крупного храма «кораблем», с удлиненной трапезной и развитым вертикальным силуэтом, в котором задействованы высокая купольная ротонда над основной частью и ярусная колокольня, в большинстве случаев завершенная шпилем. [xi] Данный тип храма присутствует в десятках проектов и эскизов Григорьева, варьируясь по количеству структурных компонентов (один или пять куполов) и комбинации разных деталей (длина трапезной, план алтарной части, количество колонн в портиках, число проемов и их формы). В своем интересе к этому наиболее распространенному в русском храмостроении типу церковного здания Григорьев демонстрировал явную преемственность московской казаковской школе. Видимо, сказался недолгий, но плодотворный период обучения в архитектурной школе при Экспедиции кремлевского строения. Даже обращаясь к центрическим (в т.ч. и ротондальным) структурам, Григорьев неизменно вытягивал здание по вертикали, водружая на основание крупную купольную ротонду или ярусы звона, как, например, в замысле церкви-колокольни в усадьбе Ершово [xii].
А.Г. Григорьев. Проект церкви (предположительно, вариант проекта церкви в усадьбе Ершово). 1825 г. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект собора (предположительно, храма Христа Спасителя в Москве). 1818 г. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект церкви. ГИМ
В представлениях об облике храма Григорьев был традиционнее своего иностранного учителя и больше учитывал специфику местного заказа. Реализовать уникальные замыслы Жилярди могли эстетствующие аристократы с широким кругозором и пиететом к таланту популярного у знати итальянца (например, Н.П. Панин) [xiii], тогда как проекты Григорьева подходили для менее взыскательных потребителей, в то же время ориентирующихся на модную ампирную стилистику. Возможно, в этом кроются причины востребованности проектов Григорьева московской публикой и того влияния, которое они оказали на общее развитие церковной архитектуры Москвы первой половины XIX в.
А.Г. Григорьев. Проект церкви. 1818 г. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев.Проект церкви. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект перестройки церкви в с. Никольское-Загарье (вариант). 1841 г. ГИМ
Одной из самых запутанных остается проблема авторства в общей ситуации московской архитектуры ампира и, в частности, храмостроения. Если немногочисленные церкви Жилярди и некоторые бесспорные работы О.И. Бове (церковь Всех Скорбящих Радость на Ордынке) выделяются среди остальных своей ярко выраженной индивидуальностью, то с большинством объектов дело обстоит сложнее. Они в основном в той или иной степени варьируют черты, свойственные григорьевскому типу ампирного «храма-корабля» с купольной ротондой, трапезной и ярусной колокольней.
Отчасти это объясняется общим влиянием композиционных и планировочных принципов казаковской школы, которого наряду с Григорьевым не избежали такие мастера московского ампира, как И.Т. Таманский (1775-1850), Н.И. Козловский (1791-1878), Е. Д. Тюрин (1792-1870) и другие, прошедшие архитектурную школу Экспедиции кремлевского строения и служившие в ней. Связанные с учрежденной в 1813 г. Комиссией для строений В.А. Балашов (1782-1853), А.Ф. Элькинский (1788-1827) и Ф.М. Шестаков (1787-1836) формировались в той же среде и не являлись новаторами, предпочитая опираться на опыт предшественников - все ту же казаковскую традицию, но в модернизированной стилистике. Более способным и творческим компилятором современных течений был А.С. Кутепов (1781-1855), но и его нельзя считать генератором чего-то принципиально нового.
Так что из работавших в Москве в 1810-1830-е гг. зодчих только с Григорьевым и отчасти с Бове можно связать становление обновленного образа храма, синтезировавшего традиционную для московского классицизма структуру с актуальными формами европейского (в основном итальянского) ампира. Осмелюсь предположить, что многочисленные «храмы-корабли», строившиеся разными архитекторами в Москве, подмосковных усадьбах и селах в 1820-1840-е гг., были результатом прямого воздействия идей и конкретных проектов А.Г. Григорьева. [xiv] Он первым убедительно перевел на понятный москвичам язык эстетику наполеоновской Италии, соединив ее с привычным типом православного храма.
А.Г. Григорьев. Проект церкви. ГНИМА им. А.В. Щусева
А.Г. Григорьев. Проект церкви. 1840-е гг. ГНИМА им. А.В. Щусева
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
http://arch-heritage.livejournal.com/1866930.html
ПРИМЕЧАНИЯ
[i] Среди основных последних публикаций по архитектуре московского ампира укажем на: Белецкая Е.А., Покровская З.К. Д.И. Жилярди. М., 1980; Beletskaja E.A., Pokrovskaja Z.K. Domenico Gilardi. Lugano, 1984; Покровская З.К. Осип Бове. М., 1999; Турчин Валерий С. Александр I и неоклассицизм в России. М., 2001; Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль ампир. Под ред. И.А. Бондаренко. М., 2003; Зодчие Москвы времени барокко и классицизма (1700 - 1820-е годы). Сост. и научный редактор А.Ф. Крашенинников. М., 2004; Navone N., Tedeschi L. Dal mito al projetto. La cultura architettonica dei maestri italiani e ticinesi nella Russia neoclassica. Mendrisio Academy Press. Mendrisio, 2004; Седов Вл. Московский ампир // Проект классика. IX-MMIII, 01.2004; Нащокина М.В. Неизвестный альбом построек московского ампира // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль ампир. М., 2003. С. 54-67. Повторная публикация в кн.: Нащокина М.В. Наедине с музой архитектурной истории. М., 2008. С. 67-80;
[ii] О А. Г. Григорьеве до сих пор нет научной монографии, поэтому его биография и творческое наследие никогда не рассматривались последовательно и в общем контексте архитектуры московского ампира. Основные публикации о А.Г. Григорьеве принадлежат к жанру научных статей и кратких биографических очерков. См.: Зомбе С.А., Белецкая Е.А. Афанасий Григорьевич Григорьев // «Архитектура СССР», 1939, №5; Введенская А.Г. Архитектор А.Г. Григорьев и его графическое наследие // «Архитектурное наследство». №9. М-Л., 1959. С. 106-117; Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976; Белецкая Е.А. А. Григорьев (1782-1868) // Зодчие Москвы. М., 1981. С. 217-225; Русина О.Н. Неизвестные проекты А.Г. Григорьева из Центрального исторического архива Москвы // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник 2001. М., 2002. С. 479-485. Замысел монографии о Григорьеве был у В.В. Згуры, но из-за внезапной гибели в 1927 г. он не успел его осуществить. Сохранилась рукопись Згуры «Архитектор А.Г. Григорьев», известная в двух вариантах - в РГАЛИ (Ф. 2340. Оп. 1. Е. х. 17) и ЦГИАМ (Ф. 454. Оп. 4. Е. х. 8).
[iii] После гибели В.В. Згуры коллекция поступила в Третьяковскую галерею, откуда в 1935 г. была передана в музей архитектуры, кроме листа с подписным и датированным рисунком ротондального храма-мавзолея, оставшегося в ГТГ. В 1926 г. Згура показал принадлежавшую ему часть графики Григорьева на выставке в Казани, издав каталог: Згура В.В. Архитектор А.Г. Григорьев 1782-1868. Каталог выставки. Казань, 1926. См. также: Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976. С. 5-6.
[iv] Речь идет о таких знаменитых постройках московского ампира, как дома А.П. Хрущева (1815-1817 гг.), А.В. Лопухина (1817-1822 гг.), здания Опекунского совета (1821-1826 гг.), Вдовьего дома (1821-1823 гг.), комплекса Павловской больницы (проект 1824 г.) и Слободского дворца (или Ремесленных заведений Воспитательного дома, 1826-1832 гг.). Вероятно, к этому списку следует добавить и другие объекты, например, дом А.А. Тучкова (1818-1819 гг.).
[v] А.Г. Григорьев получил вольную от своего помещика Н.В. Кретова в 1804 г., до этого учился в Архитектурной школе при Экспедиции кремлевского строения под руководством Ф. Кампорези. В юности жил и воспитывался в московском доме архитектора Воспитательного дома И.Д. Жилярди-старшего, помощником которого официально стал в 1808 г. Находился на этой должности до 1832 г., когда после отъезда из России Д. Жилярди-сына сам занял пост архитектора Воспитательного дома. Таким образом, все профессиональное становление Григорьева связано с семьей Жилярди и кругом преподавателей архитектурной школы Экспедиции кремлевского строения.
[vi] Серьезных исследований по данному вопросу пока нет. З.К. Покровская резюмировала, что «отсутствие точной документации, стилистическая близость, повторяемость художественных и строительных приемов, элементов декора, массовое использование образцовых (типовых) проектов фасадов подчас затрудняют определение авторства» (Белецкая Е.А., Покровская З.К. Д.И. Жилярди. М., 1980. С. 49). Е.А. Белецкая в единственном на сегодняшний день относительно подробном биографическом очерке о Григорьеве вовсе обходит тему его творческих взаимоотношений с Жилярди, лишь упоминая об участии Григорьева в постройке нескольких совместно спроектированных зданий (Белецкая Е.И. А.Г. Григорьев. Очерк жизни и творчества // Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976. С. 8-26).
[vii] В единственную русскоязычную монографию о Жилярди 1980 г. (Белецкая Е.А., Покровская З.К. Д.И. Жилярди. М., 1980) материалы швейцарских архивов почти не вошли. Так, в ней совершенно отсутствует такой важный для Жилярди-храмостроителя сюжет, как создание храма-мавзолея князей Волконских в Суханове (на тот момент господствовала гипотеза В.И. Пилявского об авторстве В.П. Стасова). Полностью графическое наследие семьи Жилярди, сохранившееся у потомков и переданное недавно в Архив Нового времени в г. Мендризио опубликовано в 2007 г. См.: Pfister Alessandra, Angelini Piervaleriano. Gli architetti Gilardi a Mosca. La raccolta dei disegni conservati in Ticino. Mendrisio Academy Press. Mendrisio, 2007.
[viii] По проектам Жилярди были построены храм-мавзолей в усадьбе Суханово Волконских (1813 г.), храм-мавзолей А.А. Тучкова на Бородинском поле (1818-1820 гг.), Спасо-Преображенская церковь в с. Мольгино Паниных в Смоленской обл. (1810-е гг.), церковь Архангела Михаила в усадьбе Новомихайловка Голицыных в Орловской обл. (1828-1831 гг.), Успенская церковь-усыпальница в усадьбе Отрада-Семеновское Орловых (1832-1836 гг.), предположительно - Троицкая церковь в усадьбе Львовых Бобылевка Саратовской обл. (1831-1834 гг.).
[ix] Pfister Alessandra, Angelini Piervaleriano. Gli architetti Gilardi a Mosca. La raccolta dei disegni conservati in Ticino. Mendrisio Academy Press. Mendrisio, 2007. С. 34, 116. К этому проекту близка построенная в 1826 г. князьями Бибарсовыми церковь Рождества Богородицы в с. Старый Ковыляй в Республике Мордовия.
[x] См. об этом подробнее: Чекмарев А.В. Ранее неизвестные произведения семьи Жилярди в России //Русская усадьбы. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 17 (33). СПб., 2012. С. 192-247.
[xi] В графическом наследии Григорьева имеются проекты преимущественно больших (обычно четырехстолпных) церквей с двумя полукруглыми экседрами в плане (по типу плана церкви в с. Коледине Д. Жилярди); крестообразных с одним куполом; центрических с колокольней, присоединенной посредством колоннады, или примыкающей непосредственно к храмовому объему; пятикупольных с отдельно стоящей колокольней. Отталкиваясь от одного из эскизов Жилярди и проектов Храма Христа Спасителя А.Л. Витберга и А.Н. Воронихина, Григорьев также разрабатывал собственный вариант замысла монументального собора в виде окруженной колоннадами двухъярусной ротонды с четырьмя малыми звонницами. Помимо отмеченных композиционных типов, Григорьеву принадлежат еще многочисленные варианты проекта церкви в усадьбе Ершово, заказанного В.Д. Олсуфьевым в 1825 г. Григорьев предложил тип храма-колокольни с портиками на боковых фасадах и полукруглыми апсидами на западном и восточном.
[xii] Троицкая церковь в усадьбе Олсуфьевых Ершово Одинцовского района Московской области (1826-1828 гг.). Взорвана фашистами в 1941 г., воссоздана в 1990-х гг.
[xiii] Построенная по заказу графа Н.П. Панина Спасо-Преображенская церковь в с. Мольгино в Смоленской области. См.: Чекмарев А.В. Ранее неизвестные произведения семьи Жилярди в России… С. 219-234.
[xiv] Можно привести некоторые примеры таких храмов в Подмосковье: Рождества Богородицы в с. Вороново (1824 г.), Тихвинской Богоматери в с. Игнатово (1835 г.), Троицы в с. Минеево (1841 г.), Введения в с. Очево (1842 г.), Вознесения в с. Раменье (1837-1842 гг.) - в Дмитровском районе; Успения в с. Подсосино (1827 г.) в Сергиево-Посадском районе; Троицы в с. Троицкое-Сельцо (1836-1849) в Мытищинском районе; Успения в с. Богослово (1839-1853 гг.), Покрова в с. Воскресенском (1833-1837 гг.), Сергия Радонежского в с. Новосергиево (1830-е гг.), Успения в с. Стромынь (1821-1827 гг.) - в Ногинском районе; Троицы в Дрезне (быв. Горбачиха, 1839-1849 гг.), Воскресения в с. Ильинский Погост (1822-1833 гг.) - Орехово-Зуевского района; Воскресения в с. Купрово (1843 г.) Можайского района; Иоанна Предтечи в с. Ивановское (1831 г.) Ступинского района; Тихвинской Богоматери в с. Душоново (1839 г.) Щелковского района и др.