Окраины
Последний номер "Афиши" получился избыточно депрессивным. Концепция такая: из резервации Садового кольца ухоженных мальчиков и девочек в рэй-банах десантируют в геттоизированные пригороды Москвы, Бирюлево там, Гольяново, Люблино, и делают социо-культурный, почти антропологический обзор их местечковой жизни. Я купил этот номер с трехдневным недосыпанием в пригороде Петербурга, чтобы скоротать время до университета, и в итоге провел весь день под иной оптикой на урбанистическую среду и собственное место в ней.
Поздняя осень, электричка волочится мимо дач больше похожих на пристанища для нищих или кочующих цыган, потом мой путь лежит сквозь метро к Васильевскому острову, наиболее контрастному по представленным там типажам горожан: модные студенты, молодые и не очень профессионалы из сферы услуг, работяги, инвалиды, алкоголики, мигранты. С этой "Афишой" в руках Васька кажется крайне постаревшим спальным районом, где всем гопникам уже давно за шестьдесят, а сам остров проходит то ли процедуру джентрификации, то ли обратную ей, еще не ясно.
На методах медиаисследований внезапно поднимается тема эволюции героя российского документального кино, и преподаватель уже начинает рассуждать о судьбах пролетариата. Чуть позже в той же "Афише" я читаю крамольные истории работников ЗИЛа, Лигетт-Дуката и иных заводов. Всех дурят и используют, но профсоюзы нынче не те, и какой-то рабочей солидарности давно нет размылась с приходом новых возможностей. Не нравится на заводе, пошел работать грузчиком.
Весь день веду себя как последнее быдло, потому что чувствую, что весь мрак, разлитый на страницах журнала, в том числе и про меня. И защищаюсь неумело омерзительными сальными шутками. По возвращению домой сразу ложусь спать, а потом затеваю уборку, ритуально изгоняя из своей жизни грязь. По дороге покупаю вкусный горячий лаваш. Это как шаурма, только безопасней, и все не пойму, почему моя реакция на этот выпуск такая сильная. Что точно, так город после его прочтения вдруг становится опасным и каким-то другим, а ты чувствуешь себя уязвимей не только физически, но и духовно, словно разглядел в себе небольшое отверстие сквозь которое может просочиться вся безысходность российских реалий. Сильная в общем тема, но хочется верить, что она больше надуманная мальчиками с маникюром на гонораре журнала, которые забыли как им мама на рынке покупала кроссовки.
Навеяло
Окраины
Если бы мы были вместе,
Я бы сказал себе, нет чувак, стой на месте.
У этой девочки папа на кадилаке,
Заводы в глубинке, а твой батя да и ты
Будешь на этого хера батрачить.
Она ведь в клубах оставляет десятки тысяч
И шелковое белье, ну ё моё,
Что ж она за блядь, и мается с каким-то жульем,
Вшивым педиковатым итальянцем,
Я, наконец, беру в руки ружье.
Из головы тебя выкинуть, сука,
В твои кератированые локоны пулю всадить,
Здесь пролетарий решает, буржуазная ты мразь
Ты угнетала меня, но теперь у меня вся власть.
Встань на колени и проси, любимая, в Купчино тебя увезти.
Ну что, пацан, не верил в меня, теперь соси.
У нас свадьба в декабре, к чертям революцию.
Я на заводик в Шушары, что батя ее подарил,
Когда я и ему порох в жопу всадил.
Теперь мне все богачи платят контрибуцию.
Так мы поднимаем Россию с колен,
Моя девочка уже беременна,
Родит маленького нацика,
Который уебет в классе всех поциков,
За веру, народ и Отечество,
С кем сила, для того все изменится.