Аманда
Снимали с Аней в субботу, отлично время провели. Фотосет изначально придумывался достаточно милый, но затем мне попалась песня "Meds" и пошли ассоциации. К тому же, как оказалось, куклы производят на меня ощущение легкой жути.
А вам тоже кажется, что в фарфоровых куклах есть что-то жутковатое?
Аманда жила в больнице так долго, что никто уже и не помнил, когда она сюда поступила. Она была неизменна - в платье чужой эпохи, всегда с куклой в руках, с которой молодая женщина обращалась, как с ребёнком.
Новенькие медсёстры, поступая на работу в их больницу, тут же посвящались в различного рода «страшные тайны», в которых причудливым образом переплелись правда и небылицы. Про Аманду говорили, что её жизнь была разрушена после того, как она потеряла своего ребёнка. Что она живёт в больнице не десять, а все пятьдесят, а то и сто, а то и больше лет. Суеверные медсёстры говорили, что убитая горем мать перестала стареть, навсегда запертая в психбольнице и не прекращающая попытки найти свою дочь.
Врачебный персонал посмеивался над «сказками», как утверждали они, которые старшие медсёстры любили рассказывать новым сотрудницам. Для них Аманда была открытой книгой - пациентом с диагнозом, историей болезни и бесчисленным количеством лекарств, которыми нужно было её пичкать. Да, Аманда была тяжёлым случаем, но ничуть не более странным, чем другие.
«Только, - серьёзно говорили старые врачи, - внимательно следите за тем, чтобы Аманда не пропускала приёмы лекарств».
Никогда.
Иначе…
А вам тоже кажется, что в фарфоровых куклах есть что-то жутковатое?
Аманда жила в больнице так долго, что никто уже и не помнил, когда она сюда поступила. Она была неизменна - в платье чужой эпохи, всегда с куклой в руках, с которой молодая женщина обращалась, как с ребёнком.
Новенькие медсёстры, поступая на работу в их больницу, тут же посвящались в различного рода «страшные тайны», в которых причудливым образом переплелись правда и небылицы. Про Аманду говорили, что её жизнь была разрушена после того, как она потеряла своего ребёнка. Что она живёт в больнице не десять, а все пятьдесят, а то и сто, а то и больше лет. Суеверные медсёстры говорили, что убитая горем мать перестала стареть, навсегда запертая в психбольнице и не прекращающая попытки найти свою дочь.
Врачебный персонал посмеивался над «сказками», как утверждали они, которые старшие медсёстры любили рассказывать новым сотрудницам. Для них Аманда была открытой книгой - пациентом с диагнозом, историей болезни и бесчисленным количеством лекарств, которыми нужно было её пичкать. Да, Аманда была тяжёлым случаем, но ничуть не более странным, чем другие.
«Только, - серьёзно говорили старые врачи, - внимательно следите за тем, чтобы Аманда не пропускала приёмы лекарств».
Никогда.
Иначе…