Во имя Аллаха, поднять паруса!
Он [Аллах] дает вам силы совершать путь по суше и по морю, когда бываете на кораблях;
когда они [мореходы] плывут с ними при благоприятном ветре, тогда радуются этому;
а когда застигнет их буйный ветер, когда со всех сторон настигнут их волны
и представится им, что они поглощены будут; тогда они призывают Аллаха,
обещаясь искренне исполнять дела благочестия…
В Его [Аллаха] власти корабли с поднятыми парусами, плавающие в море, как горы.
((Коран, сура Х, стих 23-24; сура LV, стих 24))
И снова продолжаем морскую тему.
От теории пора перехожить к конкретике. Например, на каких судах они ходили? Что и как называлось?
Перво-наперво, по терминологии.
Начнём с познавательного глоссария. После чего, по конкретным понятиям напишем чуть подробнее.
(И вновь спасибо замечательной книге Т.Шумовского «ПО СЛЕДАМ СИНДБАДА-МОРЕХОДА: Океанская Аравия»)
Абу л-Фазл Аллами из Агры в Индии перечисляет в XVI веке судовые должности в Индийском океане:
Судовладелец («нахуда»).
Наставник («му'аллим»).
Заместитель наставника («сарханг») он же Заведующий причаливанием.
Старший над матросами («тандиль»).
Впередсмотрящий («панджари»).
Хранитель запасов пищи («бхандари»).
Писец, («каррани») он же Заведующий водоснабжением.
Заведующий топливным снабжением («нахуда-хашаб»).
Рулевой («суккан гир»).
Откачиватель воды при течи («гунмати»).
Пушкарь («топ андаз»).
Матрос («харвах», «халласи»).
Неарабское происхождение большинства приведенных восточных обозначений подчеркивает очень тесную связь арабского мореплавания с морским опытом других индо-океанских народов; но и чисто арабское слово для самой важной должности наставника говорит конечно же само за себя.
И по некоторым терминам.
Т.А. Шумовский пишет так:
"...Три слова из арабского морского обихода все же проникли в индонезийский язык, и они красноречиво свидетельствуют о том, что «хожения за море» из Аравии носили частый характер.
Речь идет о нарицательных «му'аллим» - лоцман, «нахуда» - судовладелец и «бандар» - порт.
Точное значение первого - «наставник», и выбрано оно не случайно.
Люди смертны, а судоводителя гибель подстерегает на каждом шагу; так как судно в любой миг должно оставаться управляемым, рядом с «му'аллимом» всегда находится «талиб» - «ищущий знаний», т.е. ученик, постигающий под руководством умудренного жизнью «льва моря» тайны мастерства и готовый в скорбный и опасный час принять на себя тяжкий труд кормчего.
К такому прижизненному преемнику обращена вторая из двенадцати «полезных глав» морской энциклопедии 1490 года, созданной лоцманом Васко да Гамы - Ахмадом ибн Маджидом, а само место этой главы в книге, как и высокие деловые и нравственные требования к ученику, изложенные в ней, указывают на важность, которую имело в глазах арабов это лицо.
Если уже не в Новом Свете, то от края до края Старого наименование «му'аллим» пробило себе широкий путь - его вводит в свое лоно индонезийский язык, и в облегченном виде - «малим» - это слово можно видеть в суровых предписаниях морского кодекса королевства Малакка; на побережьях Восточной Африки от него рождается суахилийское mwalimu, а в образе malemo оно ложится на страницы португальских летописей.
(...)
Второе слово, «нахуда» - судовладелец, имеет персидское происхождение («нав» - судно + «худа» - хозяин), однако вряд ли оно занесено в Индонезию персами. Отдельные иранские заимствования в индонезийском известны («Biadab - невоспитанный, istana - царский двор, дворец, nama - имя, seluar - шаровары, tachta - трон), и, чтобы не удивляться этому влиянию, достаточно вспомнить об арабско-персидской (мусульманской, отчасти зороастрийской) фактории в Гуанчжоу, полнокровно действовавшей по меньшей мере сто двадцать лет, до разгрома ее восставшими китайцами в 879 году.
Но обозначение «нахуда» так тесно слито с арабскими плаваниями, что обстоятельства, при которых оно проникло в индонезийскую жизнь, в общем не вызывают сомнений.
Морской арабский язык не знает ему замены.
В описаниях путешествий «нахуда» стоит рядом с «му'аллимом». Но кто он?
«Капитан», как объясняют его словари, «шкипер», лицо, от знаний и хладнокровия которого зависит благополучный исход морских странствий? Но кто же тогда «му'аллим»?
Напомним, что на каждом средиземноморском корабле арабов были два начальника:
один правил навигационной частью, другой - воинами.
Этого требовала особая обстановка постоянных походов и битв, какой Индийский океан до появления в его водах португальских сил не знал. Но вот кодекс королевства Малакка, объявляя о введении законов, предназначенных к исполнению в открытом море и в портах, восклицает:
«Если эти законы будут соблюдаться, кто посмеет восстать против власти нахуда?»
Высокомерное «кто посмеет восстать?» бросает нужный свет на образовавшуюся неясность: так правящий слой общества и его отдельные представители защищают свое господство от порабощенных.
Недаром свод законов, о котором идет речь, составлен, как указано в документе, лицами, принадлежащими исключительно к сословию «нахуда».
И не удивительно, что алчные законодатели предусматривают умерщвление «малима» («му'аллима») в случае кораблекрушения: ведь он - «черная кость», не уберегшая хозяйское добро; и не имеет никакого значения, что каждый «му'аллим» с его знаниями и качествами водителя хрупких судов по безбрежному прихотливому океану - неповторимая ценность.
Писатель и царедворец конца XVI века Абу л-Фазл Аллами поясняет без обиняков: «Нахуда, или владелец судна».
Так как сделаться столь крупным собственником купец мог, лишь разбогатев, «нахуда» - основное лицо, душа, двигатель арабской морской торговли, каботажной ли вдоль побережий Аравии или же с дальними странами, в том числе с Индонезией.
Он сбывает и приобретает, стяжает прибыль, спешит управиться с делами до наступления времени обратных ветров, с которыми надо вернуться на родину, либо остается на чужой земле до конца своих внешне пестрых и внутренне однообразных дней. Но всех этих случаях ему нужны надежные склады для хранении своих товаров, поэтому он без устали радеет о расширении старых и строительстве новых портов с соответствующими помещениями: для него, заморского гостя, чужая страна, естественно, начинается с берега.
Слово «бандар» - порт, последнее из трех разбираемых, тоже пришло к арабам от персов и, так же как «нахуда», обрело большую жизнь благодаря всемирному размаху арабского мореплавания.
Показателем прочной усвоенности чужеземного слова является образование от него производных по законам воспринимающего языка; от «нахуда» («нахуза») и «бандар» произошли арабские множественные «навахизат» и «банадир», последнее вошло и в персидский словарь."
Также для капитана-судовладельца арабы применяли ещё два понятия:
«раис» и «амир».
От первого происходит португальское arraez;
Второе же дало впоследствии амир аль(-бахр) = «повелитель моря» = "АДМИРАЛ".
"Обслуживание средневековых судов, а особенно управление ими представляли нелегкое занятие.
На греблю - тяжелейший труд, который требовал предельной затраты мышечных усилий,- ставили обычно рабов африканского или славянского происхождения.
Матросам, производившим уборку и поднятие парусов, следившим за якорями, причалом и отчаливанием, рулевым и впередсмотрящим тоже хватало забот.
У «борцов за веру» была менее напряженная жизнь: конечно, они постоянно рисковали собой, но в часы или даже дни между сражениями не только чистили оружие, но и пересчитывали захваченную личную добычу.
Арабским военным, т.е. преимущественно средиземноморским, кораблем руководил, естественно, начальник моряков, но власть он делил с начальником воинов".
Теперь о собственно суднах.
"...ограничиваемся перечислением видов, разница между которыми известна.
Адулийя - древнейший вид арабского судна, упоминаемый в стихах доисламского поэта Тарафы. Название происходит от поселения Адули на Бахрейне, основанного одноименным племенем.
По-видимому, это еще беспалубный одномачтовик, предназначенный для прибрежного плавания.
Зав (или Дау). Это слово, известное в средние века арабскому («зав»), китайскому («сао», «соу») и русскому («тава» у Афанасия Никитина) языкам, по происхождению из языка маратхи в западной Индии («даба», «дабба», «дабав»), означает парусное судно с помещениями для товаров и каютами для людей, более других видов употреблявшееся для торговых путешествий по Индийскому океану.
«Дау» имели несколько подвидов разной грузоподъёмности:
Например,
Багала - название можно перевести как «мул» или "ишак".
Такие суда грузоподъемностью 150...500 т. широко использовались арабскими купцами для перевозки грузов. «Багала» имела гладкую главную палубу с кормовой надстройкой и транцевой кормой, украшенной богатой резьбой по дереву. Известны трехмачтовые «багалы».
http://parusniki-mira.narod.ru/index/0-10
Между двумя слоями тиковых досок, толщина которых достигает 2,5 дюйма, помещена мастика «гал-гал», защищающая корпус от ракушки-древоточца «тередо-навалис» - грозы мореходов в тропических водах. Внешние доски обшивки вместо краски пропитаны рыбьим жиром. Этим объясняется завидная прочность арабских судов, служивших в среднем по сто лет. Длина таких судов достигала 45 м, ширина - 9 м, осадка - 6 м, грузовое водоизмещение - 400 т. Вооруженные косыми парусами на двух мачтах багаллы могли с попутным муссоном развивать скорость до 12 узлов.
К числу арабских судов поменьше, но имеющих подобное устройство, относятся бум, самбук, зарук и бадан.
Ганья и Бум - несмотря на скромные размеры, нашли применение как для каботажного, так и для дальнего плавания.
"багалы", "ганья" и "бум" можно смело считать "домашними" судами Персидского залива
«Самбук» же был построен для плавания прежде всего по Красному морю.
Санбук - легкая, но вместительная лодка, посылаемая с разведывательным заданием, например для промера пути в мелководных местах, чтобы крупное судно не село на мель.
Это был типичный "дау" с более скромными украшениями. На нем отсутствовал резной орнамент, но зато его борта богато украшали геометрические узоры. Грузоподъемность судна составляла 30…200 т.
Паруса не имели рифсезней, и моряки не знали такого понятия, как "брать рифы", вместо этого они меняли сам парус в зависимости от погоды, самый маленький ставили в штормовых условиях.
«Самбуки» работали преимущественно на линиях между портами, расположенными на африканском побережье и арабскими портами Красного моря. Но их можно было встретить и на пути в Бомбей или Занзибар.
Предшественником "самбука" принято считать "заруку" или "заврак".
Заврак или Зарука - легкое судно, быстро выполняющее поворотные движения, для плавания в малых водах.
Это судно не имело непрерывной главной палубы и строилось корабелами Йемена и южной Аравии.
Обычно "заруки" в зависимости от размеров имели одну-две мачты и могли принимать на борт до 100 т груза.
Другой разновидностью "самбука" были "джехази", их строили на Занзибаре.
Преимущественно это были маломерные "дау", имевшие только одну мачту, которая могла иметь наклон.
Кариб - небольшое посыльное судно, естественно с облегченными парусным и гребным устройствами.
Тарида - небольшое быстроходное судно для перевозки лошадей, которых на борту помещалось примерно сорок голов.
Ушари - первоначально вместительная грузовая лодка для сообщения между берегами Нила, затем - легкое судно для связи берега с тяжелым грузовым судном - куркурой на внешнем рейде (20 весел).
Шаити (шейти) - легкое судно для связи между крупными кораблями (80 весел).
(отсюда итальянское судно saettia)
Хаммаля - тяжелое грузовое судно с кладовыми для хранения припасов обеспечения воинов и мастерскими для починки судов при малых повреждениях.
Харрака - «сжигающее» - превратилось в новотвор «Фелука».
(через испанское "haloque" в итальянское "felucca" и турецкое "фалукэ")
В позднее средневековье это была яхта для парадных выездов знати.
Но судя по исходному названию, это был "брандер" - корабль-поджигатель (у турков этимология сохранилась). По-видимому. именно на них устанавливали машины, метающие по врагам горящую нефть.
(см. ниже - словарь русских заимствований)
Шаланди - многопалубный корабль, длина корпуса - 60 м, ширина -10 м.
Три мачты, 600 человек. В позднем средневековье бортовое охранение имело 42 пушки.
Самарийя - судно для перевозки небольших отрядов морских воинов (40 весел).
Акири (или абкар) - судно того же назначения (60 весел).
Бариджа - быстроходный корабль с усложненным набором парусов
(главным образом прямых для успешного преследования противника при попутном ветре).
В Индийском океане этот вид применялся в основном пиратами и охотниками за рабами.
Батта - поздний вид, заимствованный у крестоносцев.
Имеет места для катапульт и других орудий.
Дармуна - один из ранних военных кораблей ислама. Византийский дромон как он и был.
На арабской «драмуне» размещалось 100 гребцов (две смены по 25 гребцов на борт) и до 150 воинов. Затем появились на этих судах и позаимствованные у врагов-византийцев носовые приспособления - сифоны для метания во врага зажигательных смесей.
Мусаттах - военный корабль; судя по названию («палубный») - сооружение повышенной этажности: палуб, являющихся здесь главным признаком, у такого вида могло быть несколько.
Кабк - в поздние столетия, непосредственно предшествующие новому времени, предельное средство устрашения на море: 136 пушек, 1000 воинов.
Шини - крупный арабский военный корабль (100 весел).
Рассчитывался на 150 воинов.
Гураб («ворон») - арабская боевая галера. Парусно-гребное судно.
Собственно, слово «ГАЛЕРА» происходит отсюда: через романские формы golafrus и golabus.
В отличие от прочих видов арабских военных кораблей, где образцом при постройке служили боевые единицы византийского флота (...), гураб имел предшественников в ударных морских соединениях Карфагена и Рима.
Он обладал тремя качествами наступательного средства: неуязвимостью, быстроходностью, гибкостью в поворотах; первое обеспечивалось особой прочностью корабельных частей и действиями сотен отчаянных воинов, знатоков абордажного боя, два последующих - применением усложненного парусного вооружения при ветре и одновременной работой ста восьмидесяти весел при безветрии.
В средние века было принято украшать ростры изображениями голов животных, обычно хищных;
можно думать, что для гураба выбирали ворона - у арабов он считался вестником беды;
таким образом, устрашение врага начиналось уже с названия вида корабля и отличительного знака.
Если помнить о могуществе Византии на море, то следует полагать, что именно гурабы принесли арабам успех в знаменитом сражении у Александрии (653 г.), в «битве мачт» (654-655 гг.), во время походов на Родос (672-673 гг.), против Сицилии и Сардинии (VIII-IX вв.), Крита (конец VIII в.), города Порбандар в Индии (конец VIII в.).
По-видимому, с применением гурабов связано и то, что в конце IX - начале X века Сицилия, Сардиния, Корсика, Мальта, Балеарские острова, южное побережье Франции, южное и западное побережья Италии окончательно (правда, лишь на неполных два столетия) подпадают под арабскую власть.
По своим данным гурабы являлись главной ударной силой пяти арабских флотов на Средиземном море, в частности испанского, достигшего особенно высокого уровня развития при кордовском халифе Абдаррахмане III (912-961) и во многом обязанного своей славой искусству судоводителя Ахмада ас-Сикили (Сицилийскою).
Куркура. Это название, проникшее в арабский из греческого и латинского языков, известно до ислама.
Им обозначалось тяжелое грузовое судно, обычно трехпалубное.
Имея большую осадку, такие суда бросали якорь на внешнем рейде, а с берегом сообщались легкими плавучими средствами.
(вот именно она и должна ассоциироваться с «карракой» европейцев!)"
Кто-то обратил внимание на то что мнгие слова нам знакомы не понаслышке?
А ведь мало кто из нас учил арабский.
Это немудрено! Ведь многие морские понятия в русском языке восходят именно к арабской навигации!
Арабский Перевод Отразилось
в русском
амир аль(-бахр) «повелитель моря» адмирал
дар ас-сина'а «работный двор» (верфь) арсенал
Бариджа «несущее крепость» (судно) баржа
Мизан «весы»
(уравновешивание судна мачтой косого паруса) бизань
гураб «ворон» (вид военного судна) корабль
хабль «верёвка» (для причаливания) кабель
мавсим «отмета»
(ветер с ожидаемой стороны) муссон
фалу:ка «сжигающее» (вид военного судна) фелюга
Несколько случаев, где связь русского с арабским пока надежно не установлена, опущены.
В западных языках - что естественно - морских заимствований больше: к числу не представленных в русском относятся итальянское carraqa (с французским caraque) от арабского «куркура» (вид грузового судна), итальянское usciere, испанское uxer от арабского «ушари» (вид легкого судна), итальянское saettia от арабского «шайти» (вид связного судна), испанское arraez от арабского «ар-раис» (глава, правитель судна), португальское bandel от арабского «бандар» (порт).
(к слову, аналогом "амир аль(-бахр)" - «повелитель моря» - является индийское "синдхупати" - известное нам имя Синдбад ;Ъ)
Число словарных отражений значительно расширяется при обращении к открытому ночному небу.
Современное исследование (Kunitzsch, 1959) насчитывает в европейских звездных каталогах 210 названий арабского происхождения; конечно, они давно были в работе и у русских астрономов. Некоторые из них широко известны:
Альдебаран (араб. «ад-дабаран» - тыльный) - звезда альфа в созвездии Тельца,
Альтаир (араб. «ат-таир» - летящий [орел]) - звезда альфа в созьездии Орла,
Вега (араб. «аль-ваки» - падающий [на добычу Орел]) - звезда альфа в созвездии Лиры,
Ригель (араб. «риджль аль-джавза» - нога пестрой овцы) - звезда бета в созвездии Ориона и несколько других.
В Аравии доисламской, занимавшей лишь Аравийский полуостров, и мусульманской, простершейся от Франции до Индии, слежение за звездами часто применялось во время сухопутных передвижений;
однако лишь мореходство, в решающей мере зависевшее от безошибочного чтения небосвода, могло явиться движущей силой такого развития, которое вынесло соответствующие знания далеко за круг мусульманского мира.
Не каждый владелец судна знал морское дело. Бывало и так, что вчерашний судоводитель, решив посвятить себя целиком выгодным торговым сделкам, перепоручал нелегкий труд кормчего нанятому моряку. Мореходные знания новоявленного купца постепенно выветривались, а его сын уже не знал и того немногого, что помнил отец, передавший ему свое дело.
(...) Правящий судно («наставник» по отношению к возможному преемнику) должен знать многое, а именно: порядок и сроки лунных станций, розу ветров, расположение мест восхода и захода небесных светил, причины возникновения случайных ветров и время движения регулярных, внешнее отличие мелководья от глубоководья, строение морского дна, животный и растительный мир моря, признаки близящейся суши, устройство и действие судовых снастей.
...И вот старый наставник, все еще странствующий в дальнее заморье, неприметно волнуясь, как в давний первый раз, всходит на парусник, подготовленный к отплытию.
Перед ним склонились головы; он пристально всматривается в каждое опущенное лицо - каков, человек, ты будешь в деле? - потом, чуть отступив, медленно произносит стихи первой суры Корана - так заведено веками.
Притихшие, думающие каждый о своем завтрашнем дне, моряки повторяют слова мольбы:
Богу хвала. Который миров Господин,
Кто милостив и милосерд над нами Один,
Кто Судного, Грозного, Черного дня Властелин!
Тебе поклоняемся. Помощь сошли нам с Твоих вершин.
Веди нас прямой дорогой среди коварных теснин,
Блаженным путем, не грешным блуждающих средь кручин.
(Перевод Т. Шумовского)
«Веди нас прямой дорогой среди коварных теснин...»
В устах морепроходцев эти слова приобретали буквальный смысл.
...К надежной тверди покидаемой земли устремлены последние взгляды. Велением наставника выбран якорь, подняты паруса; скользя между прибрежными скалами, судно выходит в открытое море. Начался будничный труд; каждый занят своим делом и чувствует на себе острое око судоводителя; этот глава команды, принявший на себя ответственность за всех и всё, наделен верховными правами, его приказы исполняются без обсуждения и немедленно.
Он отошел от пристани точно тогда, когда начал дуть попутный ветер. Однако за направлением и силой ветра надо следить, как и за глубиной: буря или безветрие губительны.
Память говорит, что невдалеке по ходу мель, за ней подводный хребет, лоция и морская карта, лежащие перед наставником, подтверждают: берегись.
Беспрерывно работает лот, показывая расстояние до дна.
...Наступает южная ночь; на черном небе затрепетали крупные звезды.
Где-то в Багдаде или Севилье поэт разне-женно сравнивает их в этот миг с глазами возлюбленной, а здесь, на затерянной среди нескончаемых вод упрямой «деревяшке», как некогда выразился забытый халиф Умар, старый водитель до красноты под усталыми веками вглядывается в сверкающую высь.
«Папа для католиков значит меньше, чем Полярная звезда для моряков»,- говаривали в старину. Светило, о котором идет речь (альфа Малой Медведицы), приближенно указывавшее точку Северного полюса, вместе со звездами бета и гамма своего созвездия и звездами альфа, бета, гамма и дельта Большой Медведицы было главной опорой в пути: по их положению выяснялось местонахождение судна в море, и по высоте этих семи ярких светил над чертой, где в глазах средневековых моряков воды касались неба, узнавали, далеко ли еще плыть и верен ли ход - в лоции все океанские стоянки были расположены согласно последовательному возрастанию или убытию над ними высоты Малой и Большой Медведиц.
Промеры выполнялись посредством разных приспособлений, чаще всего трех (малой, средней и большой) дощечек, где откладывались расстояния до звезд; единицей исчисления был «палец», равный 1°36'25".
Приблизительно на столько судно перемещалось в течение суток, поэтому отсюда возникла и мера протяженности: восьмая часть «пальца» или три часа морского пути, служила единицей исчисления расстояний между многочисленными пристанями «Индийского моря».
Причудливыми именами звезд, восходящими ко временам доисламской Аравии, щедро усыпаны страницы арабских морских справочников. Длительное чтение ночного неба изнуряло наставника, но, увы, было жизненной необходимостью, и никто не мог здесь его заменить.
...Несчетными крупинками осыпается ночь, розово-желтой прохладой дает о себе знать утро, белым пламенем тянутся над морем дневные часы.
"Наставник" следит за ветром, измеряет глубины, узнает высоту солнца, наблюдает за движением облаков; шар с пеплом, а также доска, брошенные на поверхность воды, позволяют ему установить: первый - куда стремится течение, вторая - с какой скоростью идет судно.
...И снова день переходит в ночь, зажигающую над морем светильники звезд, и опять оседает, склоняется мрак перед восходом. Дни, ночи, дни...
Но вдруг зоркое око судоводителя увидело далеко впереди плавающую ветку дерева; пойманная рыба оказалась пресноводной; над судном закружились птицы. В этот самый миг с верхушки мачты слетело единственное и долгожданное слово впередсмотрящего: «Земля!» - то самое, которое в нашей памяти обычно связывается только с днем 12 октября 1492 года, когда, после полусказочных викингов, глаза Европы впервые увидели Америку.
Однако скольким людям продлило жизнь это радостное восклицание, раздавшись в других частях света до и после Колумба!
...Да, близится земля: лот показывает все меньшие глубины, перед наметанным взглядом правящего судном темно-зеленый цвет воды постепенно сменяется светлым.
Теперь - осторожно пройти мимо скрытой мели, обогнуть выступ скалы и, приспустив паруса, медленно подойти к стоянке, бросить якорь.
Готово.
Купцы на палубе засуетились, потащили к сходням свои мешки, воздух наполнился возбужденной речью. Матросы спешат на берег.
А тот, кто своими знаниями, твердостью духа и тела привел судно из дальней страны в этот малопонятный город на крайнем востоке, отходит в сторону, садится и, рассеянно глядя перед собой, тихо переживает счастливые минуты человека, хорошо выполнившего трудное дело.
...В этих чужих водах он счастлив, а бывает, что в родных жизнь становится немилой.
При слове «Баб-эль-Мандеб» старый скиталец хмурится, сердце полнится тоской.
Пытаясь объяснить это название, означающее «врата плача», обычно вспоминают об африканцах, захваченных в рабство и увозимых в Аравию: будто бы в месте, где Аденский залив сходится с Красным морем, они плакали, в последний раз оглядываясь на покидаемую родину.
Однако, во-первых, после Баб-эль-Мандебского пролива Африка не исчезает, а тянется далеко к северо-западу; во-вторых, неморяку и с палубы трудно угадать, где он сейчас находится, а ведь несчастные африканцы были заперты в нижних помещениях судна.
Кто действительно мог бы переживать, волноваться, подходя к Баб-эль-Мандебу со стороны океана,- это судоводитель. Ибо Красное море встречает его сильным противным ветром, подводными скалами, горячим дыханием аравийской и африканской пустынь, и эти беды не кончаются после первых часов пути, а длятся до крайних северных точек - Суэца и Акабы.
...Окончено еще одно странствие.
Будет ли столь же счастливо следующее? Множество блистательных знатоков моря навеки ушло под сомкнувшиеся над ними волны; но еще большее число их продолжает читать небо и вглядываться в даль, и так будет, пока существуют море и ум человеческий.
см. статью Ибн Маджид, лоцман неверных
также -- http://svitoc.ru/lofiversion/index.php/t6.html
+ http://www.razlib.ru/istorija/rycari_udachi_hroniki_evropeiskih_morei/p7.php
и http://www.plam.ru/hist/pod_chernym_flagom_hroniki_piratstva_i_korsarstva/p3.php