Правовое положение православных русинов в ВКЛ и РП
За неимением исследований, которые бы с должной тщательностью рассматривали этот важный вопрос, я собрал выписки из нескольких книг.
[1387 г.] После официального крещения Ягайло запретил литовцам брак по православным обрядам и указал, что политические права сохраняются только за католиками.
[1413 г.] Городельская уния носила явно католический характер. Русские князья и бояре Великого княжества Литовского как православные «схизматики» по новому закону не допускались к высшим должностям, к участию в совете великого князя и решении важнейших государственных вопросов. На воеводства в земли Полоцкую и Витебскую, Киевскую и Подольскую назначались только люди, проникнутые духом воинствующего католицизма, что вызывало национальную вражду в государстве.
История Литовской ССР. Вильнюс, 1978. С. 54, 60
Заключение польско-литовской унии 1385-1386 гг. открывало собой следующую страницу в политической истории Восточной Европы… Существовавшему ранее сотрудничеству литовских и русских феодалов, основанному на стремлении содействовать упрочению и расширению их общего государства, на поддержании сословного равноправия русской и литовской феодальной знати, теперь был противопоставлен насаждаемый сверху антагонизм католической Литвы и православной Руси. Предоставление в 1387 г. литовским феодалам-католикам бóльших прав и привилегий по сравнению с феодалами русскими привело к тому, что обе группы господствующего класса Литовско-Русского государства действительно оказались противопоставленными друг другу по религиозной и сословно-правовой линиям. Эта тактика искусственного насаждения неравноправия обеих групп феодалов, естественно, приводила к сужению фронта их сотрудничества, к постепенному разобщению этих двух частей Литовско-Русского государства, а в дальнейшем к более легкому их поглощению феодальной Польшей.
В сущности, польские феодалы почти сразу после акта 1385-1386 гг. приступили к осуществлению этой программы освоения двух изолированных частей одного целого. Если собственно Литва осваивалась с помощью предоставления особых привилегий литовским феодалам-католикам, русские удельные княжества Литовско-Русского государства закреплялись за польской короной не только с помощью посылаемых туда польских гарнизонов и верных Ягайло князей, но и с помощью ряда особых политических мер, в частности присяг.
В сентябре 1413 г. в Городло прибыли Ягайло вместе с представителями польской феодальной знати, а также Витовт, сопровождаемый представителями литовских феодалов. 2 октября 1413 г. были подписаны три документа. Первым была грамота Ягайло и Витовта, фиксировавшая главные положения унии, вторым документом была грамота польских панов, третьим - соответствующая грамота панов литовских. В этих документах подтверждалось объединение обоих государств, предполагавшее как проведение ими общей внешней политики, так и дальнейшую «унификацию» их внутриполитической жизни, а вместе с тем и дальнейшее подчинение великого княжества Литовского феодальной Польше.
Речь шла не только об установлении контроля польского правительства над политической деятельностью Витовта и его будущих преемников (само «избрание» нового литовского князя объявлялось невозможным без санкции польского короля), но также и о проведении целой системы мероприятий, имевших целью сначала «расщепление» феодалов великого княжества Литовского на католиков и православных, а потом превращение окатоличенного литовско-русского боярства в полонизированную часть господствующего класса польско-литовского государства.
Городельские грамоты не только заменили старый термин «литовские бояре» новым термином «бароны и нобили», но и декларировали порядок назначения на государственные должности, распоряжения земельными владениями, заключения браков и т.д. Согласно этим грамотам, лишь те литовские феодалы могли занимать должности и прочно удерживать в своих руках владения в княжестве, которые являлись католиками, имели отношение к польским гербам и находились в браке с католичками (браки с православными запрещались).
И.Б. Греков. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 182-183, 286
Установившимся после Городельской унии порядком не могли быть довольны многочисленные русские князья и бояре великого княжества. Как православные, схизматики, они по новому закону не допускались до занятия высших должностей в государстве, до участия в совете великого князя и в решении важнейших государственных вопросов, близко затрагивавших интересы не только Литвы, но и всех других земель великого княжества. На основании Городельского привилея русские люди устранялись даже и от избрания великих князей, которое должно было производиться высшим католическим боярством Литвы с ведома и с совета польских прелатов, панов и шляхты. Русские князья и бояре не получили ни имущественных, ни личных гарантий, ни тех льгот в податях и повинностях, какие получили литовские бояре. Воинствующий католицизм воздвиг целую стену между литовским боярством и русскими, пробудил национальную вражду к Литве, которой не замечалось прежде. В 1387 г. 22 февраля новообращенный Ягайло издал указ, коим предписывалось всем литовцам знатного рода, проживающим на Литве и Руси, принимать католическую веру и запрещалось вступать в брак с русскими, которые не пожелают перейти в католическую веру. Русский или русская, вступившие в брак с литовцами, обязывались непременно переходить в католическую веру под страхом телесных наказаний. Конечно, такой указ не мог не породить горького чувства в православном населении великого княжества.
Так, когда король Сигизмунд в 1522 г. назначил православного русского князя Константина Ивановича Острожского воеводою Троцким и дал ему первое место «в лавице» господарской рады, литовские паны протестовали против этого назначения, ссылаясь на то, что по Городельскому привилею такие высокие должности на Литве, как воеводства, каштелянства, должны предоставляться обязательно католикам, не схизматикам. И король должен был обещать, что этот случай не будет прецедентом для будущего, и впредь подобные уряды и достоинства не будут даваться русским без совета старших панов рады, но только литовцам римской католической веры.
Совершенно особое и исключительное положение занимали в господарских местах евреи, расселившиеся в них из Польши. Положение это определено было грамотами Витовта, которые подтверждались затем его преемниками на великом княжении. В общем евреям даны были не только личные и имущественные обеспечения, но и значительные преимущества перед мещанами-туземцами. За убийство еврея грамоты полагали смертную казнь и конфискацию имущества; за нанесение ран и побоев еврею - штраф в пользу великого князя и вознаграждение потерпевшему в том же размере, в каком полагалось шляхтичу.
В XVI в. евреи заполонили чуть не все города Великого княжества Литовского. Общины их, или «жидовские зборы», кроме упоминавшихся уже городов, видим в Новгородке, Слониме, Мстибогове, Клецке, Пинске, Кобрине, в Полоцке, Витебске, Остроге, Турце и т.д. распространение евреев и их экономическое засилье вызвало уже в половине XVI в. сильное раздражение в литовско-русском обществе. «В эту страну, - писал Михалон Литвин, - собрался отовсюду самый дурной из всех народов - иудейский… народ вероломный, хитрый, вредный. Он портит наши товары, подделывает деньги, печати, на всех рынках отнимает у христиан средства к жизни, не знает другого искусства, кроме обмана и клеветы». Еще резче писал об евреях современный поэт Кленович в поэме «Roxolania»: «Ты спросишь, что делает жид в твоем главном городе? А то же, что делает волк, попавший в полную овчарню. Посредством долгов к нему попадают в заклад целые города; он утесняет их процентами и сеет нищету. Червь медленно точит дерево и понемногу съедает дуб. От моли погибают ткани, от ржавчины портится железо. Так жид-тунеядец съедает частное имущество, истощает общественные богатства. Даже казна государственная не безопасна от его изворотов».
В интимных отношениях с еврейством по этой части стояли богатые литовские паны, пускавшие через евреев в оборот свои сбережения и потому обыкновенно им покровительствовавшие. Евреи сумели стать необходимыми как для великого князя, так и для литовско-русского панства, как финансовые дельцы, умевшие ковать деньгу. Один из таких дельцов, Аврам Езофович, сделался при великом князе Александре подскарбием земским, т.е. министром финансов.
М.К. Любавский. Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. СПб., 2004, C. 91, 106, 135-139
Привилей 1413 г. является дополнением к первому привилею Ягайлы… Пользование его благами связывалось с принадлежностью к католическому вероисповеданию. Привилей устанавливал должности по польскому образцу, но на все новые уряды могли назначаться только «fidei catholicae cultores et subjecti sanctae romanae ecclesiae».
Свидригайло… выступал против Польши, опираясь на аннексированные русские земли, на которые не распространялось действие привилеев 1387 и 1413 гг. Свидригайло, конечно, всячески покровительствовал русскому элементу, но этим была недовольна собственно Литва. Ее боярство из боязни наплыва русского элемента и потери своего правительствующего положения признало великого князя Сигизмунда. Обязанный престолом боярству он, конечно, будет опираться на литовский элемент в своей правительственной политике. Но польская дипломатия учла значение русского элемента в княжестве и в интересах давно лелеянной унии приступила к уравнению литовской и русской шляхты в правовом отношении.
Опубликованный Ягайлой в момент государственного переворота 1432 г. привилей уравнивал в правах литовскую и русскую шляхту, так как по смыслу привилея его действие распространялось на «predictos nobiles et bojaras Ruthenorum». Привилей 1432 г., не давая никаких новых прав в сравнении с Городельской хартией, разрешал русским брать гербы у литовцев, те самые гербы, которые они получили от поляков, а литовцам вменялось в обязанность принимать русскую знать в свои гербовые братства, по сношении с своими польскими одногербовцами.
Впрочем, для польской политики опубликованный привилей не мог иметь большого значения: его действие распространялось не на всю Русь, а только на Русь Литовскую, да к тому же пользование правами связывалось с принадлежностью к определенному вероисповеданию, которое среди русской шляхты XV в. еще было слабо распространено. Поэтому едва ли прав М.К. Любавский, рассматривая вышеприведенный привилей, как уравнение в правах русских без различия вероисповедания, с отменой соответствующих ограничительных статей Городельского привилея, касающихся вероисповедного вопроса. Только привилей 1563 г., изданный почти накануне Люблинской унии, отменил указанные ограничения.
С возведением на престол Сигизмунда вопрос об унии снова выдвигается на первый план и обе стороны в Городно [в 1437 г.] подписали новое унитарное соглашение, при участии литовских прелатов и панов, как и в 1413 г… Новая уния была делом рук литовского панства, боявшегося наплыва русского элемента, а следовательно, и потери приобретенного влияния. Сравнительно с условиями унии 1413 г. новый договор был менее выгоден литовскому боярству: в нем вопрос о литовской самобытности в сфере государственных отношений был связан с личностью Сигизмунда и носил, таким образом, временный характер, что являлось отчасти возвращением к условиям третьей литовско-польской унии. Это была измена национальному делу, но на нее литовская знать решилась ввиду исключительных обстоятельств, в целях подавления и унижения выступающего на историческую сцену русского элемента.
Новое подтверждение унии [в 1439 г.] было только повторением предшествовавших актов. Обе стороны выдали соответствующие документы, скрепленные подписями местных панов… Вслед за подписанием унии Сигизмунд опубликовал новый привилей, долженствующий привязать население к унии и великому князю. Несмотря на стремление примирить враждующее население, Сигизмунду достичь этого не удалось. Рознь католиков и православных, впервые введенная в жизнь привилеем 1413 г., была закреплена и новой хартией, польско-католической по духу.
Привилей 2 мая 1447 г. имел огромное значение и для политического строя Литвы и для унии… Нельзя видеть также отрицательное отношение к польскому влиянию в полном молчании привилея о православных. В то же время привилей посвятил ряд статей, трактующих о вольностях костелов и замещении в них пастырских должностей. Если же прибавить, что все статьи, изменяющие юридическое и экономическое положение шляхты, заимствованы из Польши, то в общем приходится признать, что привилей проникнут всецело польскими правовыми идеями и тенденциями. Несмотря на полное молчание статей привилея о правах православной шляхты, последняя на практике пользовалась всеми правовыми нормами, предоставленными католической шляхте, за исключением возможности занимать должности.
Недовольство было повсеместное, но особенно резко оно обнаружилось, когда вспыхнуло на юге движение М. Глинского [1508 г.], уже после смерти короля Александра. Население, вернее шляхта, была не только против политики магнатов, ее не могло не волновать, что все места в княжеской раде и по управлению государством попали в руки литовцев, которые не давали хода русскому элементу, основываясь на привилее 1413 г. Вот причины всеобщего недовольства.
Восстание Глинского интересно и с другой стороны, как верный показатель, насколько шляхта оценила выгоды польского права, как последствия литовско-польских уний. Выяснилось, что на тех землях, где преобладало мелкое и среднее землевладение, восстание не встретило поддержки. Все северо-западное земянство, уже окатоличенное и пользовавшееся привилеями, оставалось верно Сигизмунду.
Наоборот, киевское земянство, на которое, как православное, польское право еще не вполне распространялось, поддержало Глинского.
Когда в 1547 г. на первом вальном сейме, бывшем при Сигизмунде-Августе, паны сейма, паны-рады и посольская изба обратились к господарю с просьбой, «зъласки и добротливости своей панской» «вказати» все права и вольности, пожалованные их господарям за их прежнюю и верную службу, то король сочувственно отнесся к просьбе станов сейма.
Давая согласие на подтверждение старых привилегий, Сигизмунд, впрочем, сделал большое отступление от обычаев предков. Он обещал подтвердить вольности «панов-рад обоего стану, духовного и светского, римского и греческого, княжат, панят и всего рыцарства».
Значение этого привилея огромно. Им окончательно уравнивалась в правах русская шляхта с литовской. Отныне принадлежность к православию не могла быть причиной непользования шляхетскими правами. Так пало правовое различие между католиками и православными. Впрочем, и этот привилей не отменил соответствующих статей Городельского привилея о праве только католиков занимать разные должности.
Если привилей 1547 г. отчасти сблизил русскую шляхту с польской, то привилей 1563 г., отменивший статьи Городельского привилея о предоставлении урядов и участия в раде господарской только католикам, превратил русскую шляхту в ярую сторонницу унии, столь благодетельной для шляхты. Отныне пользование шляхетскими правами соединялось с принадлежностью только к христианской религии.
Иными результатами кончился Виленский сейм 1563 г. Шляхта добилась отмены статей Городельского привилея, лишавших возможности некатолическую шляхту занимать различные государственные должности и заседать в панской раде.
В.И. Пичета. Литовско-польские унии и отношение к ним литовско-русской шляхты // Сборник статей, посвященных В.О. Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями ко дню тридцатилетия профессорской деятельности в Московском университете. М., 1909. Цит. по: В.И. Пичета. Белоруссия и Литва XV-XVI вв. М., 1961. C. 529, 531, 532, 533, 535-536, 538, 543, 546
1623 г. - Из жалобы православной шляхты короны Варшавскому сейму на притеснения и преследования, чинимые католической и униатской церквами православному населению
Ясновельможный сенат! …Мы можем перечислить воеводства, поветы и города, в которых творится этот невыносимый произвол и несвойственное христианству притеснения нас, русского народа, хотя ваши вельможности, как начальники этих поветов и воеводств, сами изволите знать, что и в каком городе вершат владыки Руси - вероотступники. В Литве это - Вильно, Минск, Новогрудок, Гродно, Слоним, Брест, Браслав, Кобрин, Каменец и другие; на Подляшье - Бельск, Брянск, Дрогичин и т. д., в Полесье - Пинск, Овруч, Мозырь и т.д., на Волыни это - Владимир, Луцк, Кременец и т.д., в воеводстве Русском это - Львов, Перемышель, Самбор, Дрогобыч, Саноки т.д., в Белзском воеводстве это - Бела, Холм, Красный Став, Буск, Сокаль и т.д., в Понизовье -Кричев, Чечеренск, Пропойск, Рогачев, Гомель, Остр, Речица, Любеч и т.д., на Белой Руси это - Полоцк, Витебск, Мстислав, Орша, Могилев, Дисна и т.д. В большинстве из этих городов люди старого греческого вероисповедания, имеющие права, пожалованные их величествами королями Польскими и великими князьями Русскими и Литовскими, отстранены от городских ратушных должностей, исключены из ремесленных цехов, лишены церквей, воздвигнутых из камня и дерева их предками того же вероисповедания. Притом они испытывают невыносимые страдания, их заключают в тюрьмы, подвергают изгнанию, лишают должностей, наказывают штрафами, налагают аресты на имущество и придумывают всякие, какие только могут неприятности, надругательства и клевету. И т.д.
См. также:
Евреи в ВКЛ
Татары в ВКЛ
Таким образом, в течение почти двух столетий, со второй половины XIV в. до второй половины XVI в., русская православная знать ВКЛ подвергалась последовательной законодательной дискриминации по сравнению с литовской католической знатью. Накануне объединения Великого княжества Литовского в единое государство с Короной Польской дискриминация была отменена в отношении православного шляхетства, однако она в полной мере сохранилась в отношении простолюдинов (т.е. абсолютного большинства православных русинов ВКЛ и РП). И после Люблинской унии любой незнатный православный русин на польско-литовских землях законодательно стоял ниже не только шляхты, но и любого еврея и татарина-мусульманина.
Сравним с Московским Царством, бывшим в подлинном смысле русским национальным государством, где только православные русины могли занимать государственные должности и в том числе избирать и избраться в национальный парламент - Земский собор.
Сторонники взгляда на ВКЛ как на «подлинное русское государство» обычно ссылаются на то, что большинство населения в нём составляли православные русины и на его русских землях продолжали действовать русские законы. Однако же и в ЮАР в эпоху апартеида большинство населения составляли чёрные, которые тоже жили по своему африканскому праву, но вряд ли кому-то в этой связи придёт в голову называть ЮАР эпохи апартеида государством чёрных африканцев.
[1387 г.] После официального крещения Ягайло запретил литовцам брак по православным обрядам и указал, что политические права сохраняются только за католиками.
[1413 г.] Городельская уния носила явно католический характер. Русские князья и бояре Великого княжества Литовского как православные «схизматики» по новому закону не допускались к высшим должностям, к участию в совете великого князя и решении важнейших государственных вопросов. На воеводства в земли Полоцкую и Витебскую, Киевскую и Подольскую назначались только люди, проникнутые духом воинствующего католицизма, что вызывало национальную вражду в государстве.
История Литовской ССР. Вильнюс, 1978. С. 54, 60
Заключение польско-литовской унии 1385-1386 гг. открывало собой следующую страницу в политической истории Восточной Европы… Существовавшему ранее сотрудничеству литовских и русских феодалов, основанному на стремлении содействовать упрочению и расширению их общего государства, на поддержании сословного равноправия русской и литовской феодальной знати, теперь был противопоставлен насаждаемый сверху антагонизм католической Литвы и православной Руси. Предоставление в 1387 г. литовским феодалам-католикам бóльших прав и привилегий по сравнению с феодалами русскими привело к тому, что обе группы господствующего класса Литовско-Русского государства действительно оказались противопоставленными друг другу по религиозной и сословно-правовой линиям. Эта тактика искусственного насаждения неравноправия обеих групп феодалов, естественно, приводила к сужению фронта их сотрудничества, к постепенному разобщению этих двух частей Литовско-Русского государства, а в дальнейшем к более легкому их поглощению феодальной Польшей.
В сущности, польские феодалы почти сразу после акта 1385-1386 гг. приступили к осуществлению этой программы освоения двух изолированных частей одного целого. Если собственно Литва осваивалась с помощью предоставления особых привилегий литовским феодалам-католикам, русские удельные княжества Литовско-Русского государства закреплялись за польской короной не только с помощью посылаемых туда польских гарнизонов и верных Ягайло князей, но и с помощью ряда особых политических мер, в частности присяг.
В сентябре 1413 г. в Городло прибыли Ягайло вместе с представителями польской феодальной знати, а также Витовт, сопровождаемый представителями литовских феодалов. 2 октября 1413 г. были подписаны три документа. Первым была грамота Ягайло и Витовта, фиксировавшая главные положения унии, вторым документом была грамота польских панов, третьим - соответствующая грамота панов литовских. В этих документах подтверждалось объединение обоих государств, предполагавшее как проведение ими общей внешней политики, так и дальнейшую «унификацию» их внутриполитической жизни, а вместе с тем и дальнейшее подчинение великого княжества Литовского феодальной Польше.
Речь шла не только об установлении контроля польского правительства над политической деятельностью Витовта и его будущих преемников (само «избрание» нового литовского князя объявлялось невозможным без санкции польского короля), но также и о проведении целой системы мероприятий, имевших целью сначала «расщепление» феодалов великого княжества Литовского на католиков и православных, а потом превращение окатоличенного литовско-русского боярства в полонизированную часть господствующего класса польско-литовского государства.
Городельские грамоты не только заменили старый термин «литовские бояре» новым термином «бароны и нобили», но и декларировали порядок назначения на государственные должности, распоряжения земельными владениями, заключения браков и т.д. Согласно этим грамотам, лишь те литовские феодалы могли занимать должности и прочно удерживать в своих руках владения в княжестве, которые являлись католиками, имели отношение к польским гербам и находились в браке с католичками (браки с православными запрещались).
И.Б. Греков. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 182-183, 286
Установившимся после Городельской унии порядком не могли быть довольны многочисленные русские князья и бояре великого княжества. Как православные, схизматики, они по новому закону не допускались до занятия высших должностей в государстве, до участия в совете великого князя и в решении важнейших государственных вопросов, близко затрагивавших интересы не только Литвы, но и всех других земель великого княжества. На основании Городельского привилея русские люди устранялись даже и от избрания великих князей, которое должно было производиться высшим католическим боярством Литвы с ведома и с совета польских прелатов, панов и шляхты. Русские князья и бояре не получили ни имущественных, ни личных гарантий, ни тех льгот в податях и повинностях, какие получили литовские бояре. Воинствующий католицизм воздвиг целую стену между литовским боярством и русскими, пробудил национальную вражду к Литве, которой не замечалось прежде. В 1387 г. 22 февраля новообращенный Ягайло издал указ, коим предписывалось всем литовцам знатного рода, проживающим на Литве и Руси, принимать католическую веру и запрещалось вступать в брак с русскими, которые не пожелают перейти в католическую веру. Русский или русская, вступившие в брак с литовцами, обязывались непременно переходить в католическую веру под страхом телесных наказаний. Конечно, такой указ не мог не породить горького чувства в православном населении великого княжества.
Так, когда король Сигизмунд в 1522 г. назначил православного русского князя Константина Ивановича Острожского воеводою Троцким и дал ему первое место «в лавице» господарской рады, литовские паны протестовали против этого назначения, ссылаясь на то, что по Городельскому привилею такие высокие должности на Литве, как воеводства, каштелянства, должны предоставляться обязательно католикам, не схизматикам. И король должен был обещать, что этот случай не будет прецедентом для будущего, и впредь подобные уряды и достоинства не будут даваться русским без совета старших панов рады, но только литовцам римской католической веры.
Совершенно особое и исключительное положение занимали в господарских местах евреи, расселившиеся в них из Польши. Положение это определено было грамотами Витовта, которые подтверждались затем его преемниками на великом княжении. В общем евреям даны были не только личные и имущественные обеспечения, но и значительные преимущества перед мещанами-туземцами. За убийство еврея грамоты полагали смертную казнь и конфискацию имущества; за нанесение ран и побоев еврею - штраф в пользу великого князя и вознаграждение потерпевшему в том же размере, в каком полагалось шляхтичу.
В XVI в. евреи заполонили чуть не все города Великого княжества Литовского. Общины их, или «жидовские зборы», кроме упоминавшихся уже городов, видим в Новгородке, Слониме, Мстибогове, Клецке, Пинске, Кобрине, в Полоцке, Витебске, Остроге, Турце и т.д. распространение евреев и их экономическое засилье вызвало уже в половине XVI в. сильное раздражение в литовско-русском обществе. «В эту страну, - писал Михалон Литвин, - собрался отовсюду самый дурной из всех народов - иудейский… народ вероломный, хитрый, вредный. Он портит наши товары, подделывает деньги, печати, на всех рынках отнимает у христиан средства к жизни, не знает другого искусства, кроме обмана и клеветы». Еще резче писал об евреях современный поэт Кленович в поэме «Roxolania»: «Ты спросишь, что делает жид в твоем главном городе? А то же, что делает волк, попавший в полную овчарню. Посредством долгов к нему попадают в заклад целые города; он утесняет их процентами и сеет нищету. Червь медленно точит дерево и понемногу съедает дуб. От моли погибают ткани, от ржавчины портится железо. Так жид-тунеядец съедает частное имущество, истощает общественные богатства. Даже казна государственная не безопасна от его изворотов».
В интимных отношениях с еврейством по этой части стояли богатые литовские паны, пускавшие через евреев в оборот свои сбережения и потому обыкновенно им покровительствовавшие. Евреи сумели стать необходимыми как для великого князя, так и для литовско-русского панства, как финансовые дельцы, умевшие ковать деньгу. Один из таких дельцов, Аврам Езофович, сделался при великом князе Александре подскарбием земским, т.е. министром финансов.
М.К. Любавский. Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. СПб., 2004, C. 91, 106, 135-139
Привилей 1413 г. является дополнением к первому привилею Ягайлы… Пользование его благами связывалось с принадлежностью к католическому вероисповеданию. Привилей устанавливал должности по польскому образцу, но на все новые уряды могли назначаться только «fidei catholicae cultores et subjecti sanctae romanae ecclesiae».
Свидригайло… выступал против Польши, опираясь на аннексированные русские земли, на которые не распространялось действие привилеев 1387 и 1413 гг. Свидригайло, конечно, всячески покровительствовал русскому элементу, но этим была недовольна собственно Литва. Ее боярство из боязни наплыва русского элемента и потери своего правительствующего положения признало великого князя Сигизмунда. Обязанный престолом боярству он, конечно, будет опираться на литовский элемент в своей правительственной политике. Но польская дипломатия учла значение русского элемента в княжестве и в интересах давно лелеянной унии приступила к уравнению литовской и русской шляхты в правовом отношении.
Опубликованный Ягайлой в момент государственного переворота 1432 г. привилей уравнивал в правах литовскую и русскую шляхту, так как по смыслу привилея его действие распространялось на «predictos nobiles et bojaras Ruthenorum». Привилей 1432 г., не давая никаких новых прав в сравнении с Городельской хартией, разрешал русским брать гербы у литовцев, те самые гербы, которые они получили от поляков, а литовцам вменялось в обязанность принимать русскую знать в свои гербовые братства, по сношении с своими польскими одногербовцами.
Впрочем, для польской политики опубликованный привилей не мог иметь большого значения: его действие распространялось не на всю Русь, а только на Русь Литовскую, да к тому же пользование правами связывалось с принадлежностью к определенному вероисповеданию, которое среди русской шляхты XV в. еще было слабо распространено. Поэтому едва ли прав М.К. Любавский, рассматривая вышеприведенный привилей, как уравнение в правах русских без различия вероисповедания, с отменой соответствующих ограничительных статей Городельского привилея, касающихся вероисповедного вопроса. Только привилей 1563 г., изданный почти накануне Люблинской унии, отменил указанные ограничения.
С возведением на престол Сигизмунда вопрос об унии снова выдвигается на первый план и обе стороны в Городно [в 1437 г.] подписали новое унитарное соглашение, при участии литовских прелатов и панов, как и в 1413 г… Новая уния была делом рук литовского панства, боявшегося наплыва русского элемента, а следовательно, и потери приобретенного влияния. Сравнительно с условиями унии 1413 г. новый договор был менее выгоден литовскому боярству: в нем вопрос о литовской самобытности в сфере государственных отношений был связан с личностью Сигизмунда и носил, таким образом, временный характер, что являлось отчасти возвращением к условиям третьей литовско-польской унии. Это была измена национальному делу, но на нее литовская знать решилась ввиду исключительных обстоятельств, в целях подавления и унижения выступающего на историческую сцену русского элемента.
Новое подтверждение унии [в 1439 г.] было только повторением предшествовавших актов. Обе стороны выдали соответствующие документы, скрепленные подписями местных панов… Вслед за подписанием унии Сигизмунд опубликовал новый привилей, долженствующий привязать население к унии и великому князю. Несмотря на стремление примирить враждующее население, Сигизмунду достичь этого не удалось. Рознь католиков и православных, впервые введенная в жизнь привилеем 1413 г., была закреплена и новой хартией, польско-католической по духу.
Привилей 2 мая 1447 г. имел огромное значение и для политического строя Литвы и для унии… Нельзя видеть также отрицательное отношение к польскому влиянию в полном молчании привилея о православных. В то же время привилей посвятил ряд статей, трактующих о вольностях костелов и замещении в них пастырских должностей. Если же прибавить, что все статьи, изменяющие юридическое и экономическое положение шляхты, заимствованы из Польши, то в общем приходится признать, что привилей проникнут всецело польскими правовыми идеями и тенденциями. Несмотря на полное молчание статей привилея о правах православной шляхты, последняя на практике пользовалась всеми правовыми нормами, предоставленными католической шляхте, за исключением возможности занимать должности.
Недовольство было повсеместное, но особенно резко оно обнаружилось, когда вспыхнуло на юге движение М. Глинского [1508 г.], уже после смерти короля Александра. Население, вернее шляхта, была не только против политики магнатов, ее не могло не волновать, что все места в княжеской раде и по управлению государством попали в руки литовцев, которые не давали хода русскому элементу, основываясь на привилее 1413 г. Вот причины всеобщего недовольства.
Восстание Глинского интересно и с другой стороны, как верный показатель, насколько шляхта оценила выгоды польского права, как последствия литовско-польских уний. Выяснилось, что на тех землях, где преобладало мелкое и среднее землевладение, восстание не встретило поддержки. Все северо-западное земянство, уже окатоличенное и пользовавшееся привилеями, оставалось верно Сигизмунду.
Наоборот, киевское земянство, на которое, как православное, польское право еще не вполне распространялось, поддержало Глинского.
Когда в 1547 г. на первом вальном сейме, бывшем при Сигизмунде-Августе, паны сейма, паны-рады и посольская изба обратились к господарю с просьбой, «зъласки и добротливости своей панской» «вказати» все права и вольности, пожалованные их господарям за их прежнюю и верную службу, то король сочувственно отнесся к просьбе станов сейма.
Давая согласие на подтверждение старых привилегий, Сигизмунд, впрочем, сделал большое отступление от обычаев предков. Он обещал подтвердить вольности «панов-рад обоего стану, духовного и светского, римского и греческого, княжат, панят и всего рыцарства».
Значение этого привилея огромно. Им окончательно уравнивалась в правах русская шляхта с литовской. Отныне принадлежность к православию не могла быть причиной непользования шляхетскими правами. Так пало правовое различие между католиками и православными. Впрочем, и этот привилей не отменил соответствующих статей Городельского привилея о праве только католиков занимать разные должности.
Если привилей 1547 г. отчасти сблизил русскую шляхту с польской, то привилей 1563 г., отменивший статьи Городельского привилея о предоставлении урядов и участия в раде господарской только католикам, превратил русскую шляхту в ярую сторонницу унии, столь благодетельной для шляхты. Отныне пользование шляхетскими правами соединялось с принадлежностью только к христианской религии.
Иными результатами кончился Виленский сейм 1563 г. Шляхта добилась отмены статей Городельского привилея, лишавших возможности некатолическую шляхту занимать различные государственные должности и заседать в панской раде.
В.И. Пичета. Литовско-польские унии и отношение к ним литовско-русской шляхты // Сборник статей, посвященных В.О. Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями ко дню тридцатилетия профессорской деятельности в Московском университете. М., 1909. Цит. по: В.И. Пичета. Белоруссия и Литва XV-XVI вв. М., 1961. C. 529, 531, 532, 533, 535-536, 538, 543, 546
1623 г. - Из жалобы православной шляхты короны Варшавскому сейму на притеснения и преследования, чинимые католической и униатской церквами православному населению
Ясновельможный сенат! …Мы можем перечислить воеводства, поветы и города, в которых творится этот невыносимый произвол и несвойственное христианству притеснения нас, русского народа, хотя ваши вельможности, как начальники этих поветов и воеводств, сами изволите знать, что и в каком городе вершат владыки Руси - вероотступники. В Литве это - Вильно, Минск, Новогрудок, Гродно, Слоним, Брест, Браслав, Кобрин, Каменец и другие; на Подляшье - Бельск, Брянск, Дрогичин и т. д., в Полесье - Пинск, Овруч, Мозырь и т.д., на Волыни это - Владимир, Луцк, Кременец и т.д., в воеводстве Русском это - Львов, Перемышель, Самбор, Дрогобыч, Саноки т.д., в Белзском воеводстве это - Бела, Холм, Красный Став, Буск, Сокаль и т.д., в Понизовье -Кричев, Чечеренск, Пропойск, Рогачев, Гомель, Остр, Речица, Любеч и т.д., на Белой Руси это - Полоцк, Витебск, Мстислав, Орша, Могилев, Дисна и т.д. В большинстве из этих городов люди старого греческого вероисповедания, имеющие права, пожалованные их величествами королями Польскими и великими князьями Русскими и Литовскими, отстранены от городских ратушных должностей, исключены из ремесленных цехов, лишены церквей, воздвигнутых из камня и дерева их предками того же вероисповедания. Притом они испытывают невыносимые страдания, их заключают в тюрьмы, подвергают изгнанию, лишают должностей, наказывают штрафами, налагают аресты на имущество и придумывают всякие, какие только могут неприятности, надругательства и клевету. И т.д.
См. также:
Евреи в ВКЛ
Татары в ВКЛ
Таким образом, в течение почти двух столетий, со второй половины XIV в. до второй половины XVI в., русская православная знать ВКЛ подвергалась последовательной законодательной дискриминации по сравнению с литовской католической знатью. Накануне объединения Великого княжества Литовского в единое государство с Короной Польской дискриминация была отменена в отношении православного шляхетства, однако она в полной мере сохранилась в отношении простолюдинов (т.е. абсолютного большинства православных русинов ВКЛ и РП). И после Люблинской унии любой незнатный православный русин на польско-литовских землях законодательно стоял ниже не только шляхты, но и любого еврея и татарина-мусульманина.
Сравним с Московским Царством, бывшим в подлинном смысле русским национальным государством, где только православные русины могли занимать государственные должности и в том числе избирать и избраться в национальный парламент - Земский собор.
Сторонники взгляда на ВКЛ как на «подлинное русское государство» обычно ссылаются на то, что большинство населения в нём составляли православные русины и на его русских землях продолжали действовать русские законы. Однако же и в ЮАР в эпоху апартеида большинство населения составляли чёрные, которые тоже жили по своему африканскому праву, но вряд ли кому-то в этой связи придёт в голову называть ЮАР эпохи апартеида государством чёрных африканцев.