про мадрид
То ли сделали свое дело непрекращающиеся размышления о бесполезности моей бурной деятельности и всякой прочей бренности бытия, то ли Мадрид и взаправду такой потрясающий город: столь ошеломительного впечатления от новых - или не новых - мест я не испытывала давно. В январе я пережила неподдельное восхищение Берлином, было счастье в июне - вновь обретенное - просто идти по Риму, без малейших томлений и самоистязаний, и был блаженный восторг от тосканских владений phoenix_art и от звездной ночи со светлячками, но ощущение абсолютной свободы меня охватило впервые за долгое время. (Нет, я решала какие-то мелкие производственные вопросы и в Толедо, и в Прадо, но меня это даже не раздражало.) Удивительный, шебутной и демократичный город, в котором нет - или практически нет - привычной мне старины, зато есть та самая городская среда, благотворная и умиротворяющая. Он подхватывает тебя и ведет, подсказывает дорогу - так, что при всем умении там практически невозможно опаздывать. И все люди готовы с тобой общаться, ты безмерно страдаешь из-за незнания языка, и то тоже не со стыда, а от невозможности поддержать беседу.
Туристические поездки - отчасти зло; но какие-нибудь полтора часа, потерянные по приезде, я непременно истратила бы на растерянные блуждания в поисках очередного монастыря, где висят два портрета, вскользь упомянутые в статье, отредактированной накануне. В конечном счете, монастыри, осмотреть которые можно только в определенное время и с гидом, были благополучно оставлены на другой раз. И уж точно я не отважилась бы в такую жару, когда тридцать градусов прочно держатся до восьми вечера, посвятить день - воскресный, когда в Италии, например, ничего никуда не ходит - поездке в Эскориал, о котором имела дерзость чего-то там вещать публике. И неожиданно этот день освободился.
В эти четыре дня я посмотрела Тиссен, который слишком велик, чтобы до конца быть правдой (устала я от него, не закончив и верхнего этажа, хотя дельность, с которой он организован, пленительна), почтенное количество городских церквей, чья вычурность тоже казалась мне органичной, и весь Прадо полтора раза. Уверена, что в нем можно жить; в сухом остатке это действительно лучший музей в моей жизни, хотя - или, может быть, именно потому что - в нем практически не представлено то искусство, которое обыкновенно приковывает мое внимание, и смотреть можно в большей степени в удовольствие. Благодаря выставкам, в том числе приснопамятной эрмитажной, представление о коллекции и о формах ее подачи у меня оказалось предельно правильным (и какое же счастье, что пять лет назад со статьей о ней меня не взяли на "жлобский сайт", как уважительно называет душа моя ellisiv одно продвинутое сетевое издание - я значительно ее, форму подачи, недооценила). Один раз из двух запланированных я попала выставку Босха (и спасибо ему большое за неотложный повод попасть, наконец, в Испанию). На удивление он мне не понравился в монументальных вещах, а сами большие вещи оказались несколько меньше, чем я их себе представляла. (К венскому "Страшному суду" ни тот, ни другой упрек не относится, но его там и не показывают.) Малые религиозные - трогательные и поэтичные, нежные, с мелкими бликами на носах, но это была не новость. Зато каталог - тяжеленный, и было ошибкой идти с ним гулять в Буэн Ретиро.
Пожалуй, что самое ошеломительное несовпадение реальности и ожиданий постигло меня в связи с Рогиром. Я была абсолютно уверена, что "Распятие" в Эскориале - камерное, а оно чуть ли не больше человеческого роста. И его крайне собранная, скупая иконография удивительным образом сочетается с не сразу бросающимися в глаза деталями: струйка крови, текущая под полупрозрачной тканью; складки занавеси, показывающие, как она была сложена; ее зеленая бахрома; носок ботинка и обнажившаяся часть шеи Марии... Похоже, я так остолбенело на него - с помпой выставленное после реставрации - воззрилась, что милая мама с мальчиком поинтересовалась, не плохо ли я себя чувствую. После него "Снятие с креста" из Прадо, встречи с которым я ждала пуще всего, показалось мне недостаточно грандиозным, и недостаточно сияющим, и вообще недостаточным - что, надо полагать, неправда.
Собравшись в Эскориал я, наверное, дольше шла до автобусной станции (по дороге освоила роскошный парк, где стоит храм из Дебода, а обилие садов в Мадриде чарующе) и искала на ней нужный выход, чем, собственно, в том автобусе ехала. Не попала я только в сад, выйдя где-то не там, где положено, но в такую жару это было скорее плюсом. "Казнь святого Маврикия" действительно славная вещь, и вообще Эль Греко замечателен прежде всего как сценограф. Ну, а сладостные мои размышления о том, что неплохо бы посетить ради любопытства испанскую мессу, материализовались в тот день аж трижды - вначале, когда охранник пригласил меня войти на службу в сам Сан Лоренсо, потом, когда она плавно перетекла во вторую службу и очень зрелищное празднование памяти св. Августина, и, наконец, уже поздним вечером, когда я, совершив забег по мадридским храмам, упала на дальнюю скамью в соборе - и где-то на середине проповеди (церковная жизнь, как и городская, пробуждается после восьми) начала понимать испанский. Всё-таки этот способ учить язык работает безотказно.
В Толедо нас привезли на полдня - можно сказать, я мало на что рассчитывала. Но распустили нас поблизости от госпиталя Санта Круз, который каким-то чудом был открыт - и я посмотрела его фантастический двор. Собор производит, конечно, умопомрачительное впечатление: моя итальянская - то есть даже центрально-итальянская - скаредная душонка не понимает и не вмещает такого количества роскоши и таких масштабов (и это касается не только испанской, но, подозреваю, почти любой аутентичной готики). Вовремя увильнув от обеда, я посмотрела на графа Оргаса, на синагогу - в общей сложности, видимо, минут пять, но перед этим надолго зависла в Лос Рейос: такого прекрасного, гармоничного храма (и Бог с ним, с тяжеловесным декором хора) я даже не ожидала увидеть.
Ну, а оставшиеся полтора дня со спокойной совестью я провела в Прадо, оставив и королевский дворец с очередной выставкой про Караваджо (в Тиссене тоже идет выставка про Караваджо, сколько можно уже продолжать этот общеевропейский забег?), и монастыри, и "Гернику" до следующего раза, который, как я надеюсь, не замедлит настать.
Туристические поездки - отчасти зло; но какие-нибудь полтора часа, потерянные по приезде, я непременно истратила бы на растерянные блуждания в поисках очередного монастыря, где висят два портрета, вскользь упомянутые в статье, отредактированной накануне. В конечном счете, монастыри, осмотреть которые можно только в определенное время и с гидом, были благополучно оставлены на другой раз. И уж точно я не отважилась бы в такую жару, когда тридцать градусов прочно держатся до восьми вечера, посвятить день - воскресный, когда в Италии, например, ничего никуда не ходит - поездке в Эскориал, о котором имела дерзость чего-то там вещать публике. И неожиданно этот день освободился.
В эти четыре дня я посмотрела Тиссен, который слишком велик, чтобы до конца быть правдой (устала я от него, не закончив и верхнего этажа, хотя дельность, с которой он организован, пленительна), почтенное количество городских церквей, чья вычурность тоже казалась мне органичной, и весь Прадо полтора раза. Уверена, что в нем можно жить; в сухом остатке это действительно лучший музей в моей жизни, хотя - или, может быть, именно потому что - в нем практически не представлено то искусство, которое обыкновенно приковывает мое внимание, и смотреть можно в большей степени в удовольствие. Благодаря выставкам, в том числе приснопамятной эрмитажной, представление о коллекции и о формах ее подачи у меня оказалось предельно правильным (и какое же счастье, что пять лет назад со статьей о ней меня не взяли на "жлобский сайт", как уважительно называет душа моя ellisiv одно продвинутое сетевое издание - я значительно ее, форму подачи, недооценила). Один раз из двух запланированных я попала выставку Босха (и спасибо ему большое за неотложный повод попасть, наконец, в Испанию). На удивление он мне не понравился в монументальных вещах, а сами большие вещи оказались несколько меньше, чем я их себе представляла. (К венскому "Страшному суду" ни тот, ни другой упрек не относится, но его там и не показывают.) Малые религиозные - трогательные и поэтичные, нежные, с мелкими бликами на носах, но это была не новость. Зато каталог - тяжеленный, и было ошибкой идти с ним гулять в Буэн Ретиро.
Пожалуй, что самое ошеломительное несовпадение реальности и ожиданий постигло меня в связи с Рогиром. Я была абсолютно уверена, что "Распятие" в Эскориале - камерное, а оно чуть ли не больше человеческого роста. И его крайне собранная, скупая иконография удивительным образом сочетается с не сразу бросающимися в глаза деталями: струйка крови, текущая под полупрозрачной тканью; складки занавеси, показывающие, как она была сложена; ее зеленая бахрома; носок ботинка и обнажившаяся часть шеи Марии... Похоже, я так остолбенело на него - с помпой выставленное после реставрации - воззрилась, что милая мама с мальчиком поинтересовалась, не плохо ли я себя чувствую. После него "Снятие с креста" из Прадо, встречи с которым я ждала пуще всего, показалось мне недостаточно грандиозным, и недостаточно сияющим, и вообще недостаточным - что, надо полагать, неправда.
Собравшись в Эскориал я, наверное, дольше шла до автобусной станции (по дороге освоила роскошный парк, где стоит храм из Дебода, а обилие садов в Мадриде чарующе) и искала на ней нужный выход, чем, собственно, в том автобусе ехала. Не попала я только в сад, выйдя где-то не там, где положено, но в такую жару это было скорее плюсом. "Казнь святого Маврикия" действительно славная вещь, и вообще Эль Греко замечателен прежде всего как сценограф. Ну, а сладостные мои размышления о том, что неплохо бы посетить ради любопытства испанскую мессу, материализовались в тот день аж трижды - вначале, когда охранник пригласил меня войти на службу в сам Сан Лоренсо, потом, когда она плавно перетекла во вторую службу и очень зрелищное празднование памяти св. Августина, и, наконец, уже поздним вечером, когда я, совершив забег по мадридским храмам, упала на дальнюю скамью в соборе - и где-то на середине проповеди (церковная жизнь, как и городская, пробуждается после восьми) начала понимать испанский. Всё-таки этот способ учить язык работает безотказно.
В Толедо нас привезли на полдня - можно сказать, я мало на что рассчитывала. Но распустили нас поблизости от госпиталя Санта Круз, который каким-то чудом был открыт - и я посмотрела его фантастический двор. Собор производит, конечно, умопомрачительное впечатление: моя итальянская - то есть даже центрально-итальянская - скаредная душонка не понимает и не вмещает такого количества роскоши и таких масштабов (и это касается не только испанской, но, подозреваю, почти любой аутентичной готики). Вовремя увильнув от обеда, я посмотрела на графа Оргаса, на синагогу - в общей сложности, видимо, минут пять, но перед этим надолго зависла в Лос Рейос: такого прекрасного, гармоничного храма (и Бог с ним, с тяжеловесным декором хора) я даже не ожидала увидеть.
Ну, а оставшиеся полтора дня со спокойной совестью я провела в Прадо, оставив и королевский дворец с очередной выставкой про Караваджо (в Тиссене тоже идет выставка про Караваджо, сколько можно уже продолжать этот общеевропейский забег?), и монастыри, и "Гернику" до следующего раза, который, как я надеюсь, не замедлит настать.