очень много букв без картинок
О Вольтерре, Бембо, фасаде Санто-Спирито и разных традициях искусствознания.
Накануне отъезда жизнь неожиданно заиграла яркими красками. Потерявшая остатки сил и рассудка еще на первый день "Благовещений", ночью я была вероломно съедена комарами, наглоталась перед выходом тавегила и проклевала носом доклад отвязного молодого профессора из Принстона, который (наверное, это была цитата) начинался с реплики, что "большинство людей идет в искусствоведы потому, что любит ангелов и котиков". Почему я проспала заключительную часть слета в целом и ранние субботние поезда, объяснить невозможно, но около полудня я всё равно поплелась в Вольтерру. На три часа. Я всё понимала, но мне позарез надо было в пинакотеку, а после успешного возвращения из Монтепульчано вторично хоронить эту возможность из страха не добраться было уже смешно.
По дороге были маковые поля, рядки кипарисов и холмы в зелени, там - улицы, улочки, переходы, требовавшие угощения и общения черные кошки, отпевание в соборе, затянутая сеткой башня, где я чуть не свернула шею, спускаясь, потому что выключился свет; смешной романский рельеф с Актеоном, минут сорок на сладостную мечту моего детства - музей Гуараначчи (ряды саркофагов, ряды и груды!), алебастровые циферблаты и полосатые светильники в лавочках, бюсты Данте и Петрарки в коробке с сеном и чувство, что когда-нибудь я буду здесь жить. Когда они откроют после ремонта епархиальный музей, я обязательно туда вернусь и заведу себе те алебастровые часы, это непременно. Но привокзальный район в Понтедере, откуда возят на гору, поверг меня в шок почище Пизы.
В воскресенье, со всей ответственностью осознав, что выставку о Бембо пропускать крайне глупо, я помчалась в Падую. Должна признать, что ничего подобного я даже не ожидала. Мои восторги были сродни тому вздоху, который некогда вырвался у latander'а, державшего на ладони монетку времен Пилата из коллекции pursell_arm: "Подумать только, а вдруг этой денежкой кто-то из апостолов покупал хлеб для Тайной вечери". Нечто подобное, не апостолы, конечно, но рукописи, рукописи, mio caro e buono e dolcissimo (sic!), карманный Петрарка Изабеллы д’Эсте, невероятный поздний тициановский портрет - глаза, глаза твои я вижу: те же, в уголь все обращающие... и литеры встают из-под руки, - старинные - из-под руки старинной... Когда-нибудь, возможно, я даже найду картинки и перепечатаю сюда выдержки из писем про прогулки по Тиволи и уединенную жизнь с поеданием клубники со своей грядки, le quali poscia m’odorano non solamento la bocca, ma ancora tutta la mensa - от 6 мая письмо, между прочим. Фрески в Палаццо делла Раджоне меня посмешили, и в Эремитани я успела забежать прежде, чем началась служба, и улепетывать из города мне нужно было быстро - я собиралась успеть на девятичасовой концерт и накануне от жадности взяла обратный билет на раннюю электричку, намереваясь "в случае чего" его поменять и сесть на скорый поезд. И вот от той же жадности я устроила себе неторопливое "в случае чего" в виде прогулки до Санто и зависания в оратории Сан-Джорджо, повторного захода в капеллу Оветари и посещения книжного. После этого я не то, что не рванула слушать Ланцони ближайшей лошадью - мне вообще едва ухитрились найти место, чтоб я со своими благоприобретенными книжечками покинула Болонью, до которой чудом ехала сидя, а не в тамбуре.
Понедельник я, естественно, проспала, вечером долго и с головокружением блуждала по Сант-Амброджо в поисках касс, чтобы купить билет на Цимермана, отчаявшись, громко выругалась по-русски и сразу же оказалась перед их вывеской. Случайно заглянула в незнакомую дверь и напала на недавно отреставрированный ораторий Чеппо. За ним присматривает прелестная синьора; мне показали потолок - очень хорошая для здешних краев иллюзионистическая живопись - и Распятие не то Анжелико, не то Уччелло, вокруг которого сейчас много споров. Уже под закрытие добралась до музея собора и посмотрела на отреставрированного Гиберти и на серебряный ларчик. То, что простому народу показывают на баптистерии в качестве копии… впрочем, ладно. В их книжном с огромной радостью обнаружила, что моего обожаемого Пиноккио авторства Стефано Рамунно, который работает через три двери от меня и рисует смешные крыши, кофеварки и кошек на мосту, теперь печатают на календаре - нужно будет вернуться и купить, это просто-таки душа Ольтрарно.
А вот во вторник оно завертелось.
Для начала выяснилось, что в четверг утром, когда я собиралась выехать в Рим, придут смотреть квартиру. Нет, я им, как водится, была не нужна, но прятать скарб пришлось. Потом я долго ныла маме, стоя на пороге богоспасаемого скита, как я не хочу жить, нет, ладно, не хочу в библиотеку и в науку вообще, а хочу на лекцию про живопись времен Гиберти. В библиотеку я всё же зашла, по счастью, потому что в гардеробе висела афиша, согласно которой в четверг вечером, когда я планировала обозревать архитектурные излишества виллы Джулия, в Санто-Спирито обещали публично передатировать палу Нерли. Так мироздание недвусмысленно намекнуло мне, что в науку тоже сходить придется и что поездку Рим не стоило затевать в принципе, тем более, на четыре дня. Сосредоточиться на книжках было трудно, но вы таки знаете, Савонарола и Лоренцо Медичи, оказывается, были заодно.
В среду я отволокла в ближайшее почтовое отделение двадцать килограммов макулатуры, которые нельзя показывать папе, и уместила их в одну коробку. Вторая поменьше стоит у меня дома, и в ней еще есть место - впрочем, я и на Тициане в Скудериях еще не была. Приход от этого мероприятия, определенно, есть: в поисках кратчайшего пути я изучила подворотни вокруг виа Тосканелла, а при попытке приподнять хотя бы на пару сантиметров от пола эту самую коробку без посторонней помощи почувствовала себя хрупкой девочкой. Элемент безумия я ощущала в себе всегда, так что это не новость; почтовый служащий к моему восхищению моргнул глазом только тогда, когда подсчитал стоимость услуги и осознал, что книжечки поедут в Россию, а не в цивилизованную Европу. Моральные убытки подсчитать сложнее, интересно, что всё-таки проще - бодаться с ЕМС по возвращении или везти пять чемоданов вместо четырех.
Потом, откушав сердечных капелек, я с трудом оторвала... оторвалась от созерцания свежих сосновых побегов на фоне легких облачков - а кора нагретая как пахнет!.. - и вымокла под невесть откуда взявшимся дождем, но, к счастью, успела перебежать Аннунциату до того, как разразился настоящий ливень. (Оспедале сейчас на реконструкции, потому в портики не отовсюду забежишь.) Когда поутихло, я добежала до института и над кипой немецких диссертаций выспалась.
Сегодня с утра я спрятала остатки скарба и приняла, как родную, очередную безумную американку, которую интересовало только одно - насколько в моей квартире спокойно спать. Мы с Адрианой прыснули со смеху, поскольку она догадывается, что сон во Флоренции - мое основное занятие. Потом я поменяла римский билет и отправилась к потайной дверке Санто-Спирито, а по пути видела стул со спинкой в виде фасада Санто-Спирито и часы в форме фасада Санто-Спирито. Обитатели Ольтрарно, включая вышеупомянутого художника и тем более меня, все страшно тащатся с фасада Санто-Спирито. В пылу совместного поиска нужной двери вначале на площади, а потом в базилике меня стал зазывать на кофе импозантный мужчина, точь-в-точь похожий на старого Ромена Гари, который представился сотрудником фонда Лонги и почему-то заметно растерял энтузиазм, узнав, что я не живу во Флоренции постоянно. Я до обидного не элегантна и не женственна, но диалоги с пожилыми итальянцами, даже если они копия Ромена Гари, начинающиеся с вопроса "Вы немка?", вызывают у меня неприятные воспоминания и испуг. Мысли, которые у меня вызвало выступление руководившего реставрацией министерского чиновника, предварительно сформулированные в непечатной форме прямо на месте, я изложу, когда подробнее изучу книжечку и проверю датировку пары рисунков. Отчет двух дам, которые картину раскрывали и просвечивали, был, безусловно, познавательным и зрелищным - а то ж! - но дяденьки, кроме Чекки, возмутили меня каким-то вызывающим местечковым самодовольством и подчеркнуто неуважительным отношением к традиции и к исследователям-не итальянцам.
Теперь я всё-таки сижу на оттоманке в привокзальном отеле столицы нашей родины и, насмотревшись фотографий в фейсбуке, с завистью изучаю программу таллинской конференции о Данте. Что я буду делать завтра, я решу завтра, а послезавтра, даже если я попаду в свои вожделенные римские домусы, сердце мое будет биться всё там же, на Санто-Спирито, где висит мой любимый чистенький и сияющий Филиппино и целый день будут читать Комедию. Отдельное спасибо Кристиану Цимерману за то, что перенес концерт на неделю - если бы в этот марафон вклинился еще и он со своим Шимановским, я бы умерла.