Веданта и наука...
Чем больше я участвую в мероприятиях, связанных со встречами представителей науки и религии, тем больше убеждаюсь, что, всё-таки, наиболее science-friendly направлениями мысли остаются адвайта-веданта и буддизм. Право высказываться в отношении буддизма оставлю за специалистами-буддологами, а вот о веданте скажу пару слов.
Основная проблема диалога науки и религии заключается в том, что религия почти всегда требует веры в некие недоказуемые рациональным путём постулаты, причём зачастую, как ни крути, залезает в сферы, где господствует наука (например, в случае требования принятия на веру тех или иных исторических фактов, не доказанных, а то и опровергаемых наукой). Следовательно, чем в большей степени религия "исторична", чем больше она даёт подробностей, касающихся мироустройства, тем серьёзнее её конфликт с наукой, требующей для каждой из этих подробностей доказательств (которые религия не только не может, но и не хочет предоставлять).
Анри Лё Со справедливо замечает, что единственный предмет веры веданты - существование Высшей Реальности, не имеющей имени и формы (а значит, неописуемой), сверхкачественной и непостижимой. И единственная цель - осознать единство своего "я" с этой Реальностью. Всё остальное, включая богов, "небесную географию", события священной истории и пр. суть лишь иллюстрации к этой единственной Истине. Боги (какие бы они ни были) суть, прежде всего, символы этой Реальности, и, хотя в них может проявляться Единое, признание их историко-физической реальности совершенно не требуется (а значит, и доказывать тут научными методами нечего - я подробно писал об этом ранее: http://aqua-frizzante.livejournal.com/120988.html). Также и "царства" этих богов могут проявиться на субъективном уровне и также их "поиск" не имеет никакого смысла (http://aqua-frizzante.livejournal.com/129120.html). Следовательно, учёному, придерживающемуся адвайта-веданты гораздо проще проводить совершенно беспристрастное и объективное исследование в отношении, скажем, датировки событий Рамаяны, генезиса комплексного образа Кришны, или событий, связанных с уходом Иисуса из Назарета, чем вишнуиту, который обязан верить буквально в то, что Рамаяна имела место миллионы лет назад, а Кришна - "изначальная форма Бога"; или чем христианину, для которого вера в историчность воскресения Христова - принципиальный и не подлежащий сомнению постулат. Я уже не говорю о теософах, неосантистах и прочих эзотериках, в чьих умах рождаются самые нелепые фантазии, в которых никак не связанные образы различных культур и религиозных традиций не просто смешиваются в самых причудливых комбинациях, но и классифицируются как некая совершенно стабильная реальность (может ли, например, всерьёз заниматься научной деятельностью человек, верящий в то, что архангел Гавриил - это Шива, а оба они - бог Смерти, причём единственное доказательство этой "объективности" - глюки основателей секты?).
Другая причина, по которой ведантин в большей степени способен к научной непредвзятости - его универсализм. Конечно, здесь есть искушение заподозрить ведантический универсализм в веянии западного модернизма. Однако те, кто это делает, как правило, даже не понимают самого термина "универсализм". Для них это некий винегрет, некое уравнивание всех доктрин всех религий. На самом деле любой религиоведчески грамотный человек знает, что "универсализм - это убеждение в возможности спасения всех людей" (Энциклопедия Кольера). На Западе первым универсалистом в полном смысле слова считается Ориген: "Учение прослеживается на протяжении всей истории христианства, но наиболее ярко оно сформулировано христианским богословом Оригеном (3 в.) (там же). В индийской традиции, в общем то, этот вопрос никогда не имел особого смысла: философия слабо связывалась со спасением (мокшей), а Шрипада Шанкарачарья чётко указывает в своих комментариях на Веданта-Сутру, что шудры и млеччхи обретут спасение и не зная веданты, но придерживаясь принципов, установленных в их общинах (при этом шудры даже не обязаны быть вегетарианцами и следовать другим принципам брахманической чистоты). Отсюда практически полное отсутствие индуистского миссионерства (исключением здесь, правда, был Мадхва, подобно христианам, веривший в "вечное неспасение" отдельных субъектов). Сотериология индийских религий, как правило, связана не с ортодоксией, а с ортопраксией (т.е. не с "правильной верой", а с "правильным действием"). Традиционная веданта представляет собой как раз таки классический универсализм в соответствии со словарной статьёй, который совсем не уравнивает различные школы на уровне учения (веданта осознавала и осознаёт своё философское преимущество над прочими школами, о чём неоднократно заявлял и сам Шанкара), но считает, что спасения (мокши) можно достичь и методами других школ. Очень чёткое понимание ведантистского универсализма даёт парадоксальная для западного ума доха Госвами Тулсидаса (XVI век): "Мы поклоняемся Господу Будде, но отвергаем Его учение". Именно так поступает большинство современных индуистов и в отношении Иисуса Христа (поклоняясь Ему, но отвергая учение Церкви). И если для самых ортодоксальных ведантистских школ ещё свойственны элементы интеллектуального радикализма, то для позднесредневековых пантхов, возникших в результате синтеза веданты и народного индуизма, он полностью растворяется, так что Рамананда (XIV в.) и Шричанд (XVI в.) видят сотериологическую перспективу уже не только собственно в индийских школах, но и в исламе, ведь:
"Для того, кто видит Реальность (Истину), не существует ни христианства, ни индуизма, ни буддизма, ни ислама. Лишь Атман (Дух) есть, и ничто не может Его ни ограничить, ни квалифицировать" (Анри Лё Со/Свами Абхишиктананда).