Почему в Индии не популярен Творец?
Недавно вновь обсуждал с некоторыми интеллектуальными знакомыми такой вот интересный вопрос: почему, в отличие от авраамической традиции (иудаизм, христианство, ислам), где основной аспект Бога - это именно аспект Творца, Отца Вселенной, для индуизма эта ипостась/роль Божественного Начала не представляется столь уж важной (достаточно вспомнить, что в отличие от Вишну и Шивы у Брахмы (Творца) в Индии нет собственных поклонников, и Ему посвящён всего лишь один крупный храм в Пушкаре, хотя Брахма/Вишну/Шива по идее три равных проявления Единого Божества)? Более того, в мифологии Брахма зачастую попадает в весьма глупые ситуации и оказывается в подчинённом положении по отношению к другим формам Бога (то Он неосторожно раздаёт благословения, из-за которых впоследствии страдают все существа, как в случае с Раваной, то Его обманывает маленький хулиган Кришна, как в случае с украденными коровами, то и вовсе только что сотворённые асуры пытаются Его изнасиловать так, что Ему приходится искать "убежища у лотосных стоп Господа Вишну").
Конечно же, этому недостатку почитания есть мифологическое объяснение (даже несколько, каждое из которых сводится к тому, что Брахма пал жертвой проклятия, либо Господа Шивы, либо мудреца Бхригу), но, несомненно, нас интересует метафизический аспект. На мой взгляд,основная причина заключается в том, что сам акт творения Вселенной не так важен для индуистского сознания: авраамические религии придерживаются линейной перспективы развития космоса,для них материя возникла однажды ex nihilio через творческий акт Бога; для большинства же школ веданты материя также вечна, как и Брахман (только Брахман "вечно реален", а материя "вечно иллюзорна"), Вселенная развивается циклически (появляется, развивается, деградирует и исчезает, чтобы вновь появиться), и роль Брахмы заключается лишь в том, чтобы упорядочить материальные элементы. Брахма творит не потому, что "хочет творить", а потому, что такова Его роль и "не творить Он не может". De facto эта роль - чисто техническая: Брахма - исключительно функциональное проявление Божественного. Он априори является не для того, чтобы Ему поклонялись или чтобы Его любили, а для того, чтобы выполнить свою функциональную задачу и удалиться. Поэтому культ Его имеет мало смысла ("а Я и не прошу, чтобы Меня любили" (С)).
Это может показаться странным западному человеку, но в индуизме Всевышний являет множество различных форм, и не все из них обязательно предназначены для поклонения. Например, вряд ли, кто-то из преданных индусов станет поклоняться Господу Анируддхе или Господу Прадьюмне (Которые тоже представляют Собой формы Вишну, но исключительно технические формы, вьюха рупы), с другой стороны, есть формы, которые Он проявляет как раз специально, чтобы принимать любовь и преданность людей (так называемые мангала мурти, "благоприятные формы"). Это "поведение" Божества можно сравнить с тем, как один и тот же человек может днём служить в ОМОНе, и быть грубым и неприступным (потому, что и не нужно к нему в этот момент "приступать" - ведь у него совсем другие задачи), а вечером возвращаться домой и быть нежным мужем и заботливым отцом.
Именно поэтому в Индии нет бхактов Творца, зато столько поклонников Рамы и Кришны. Действительно: кого действительно и искренне (не из страха) можно с лёгкостью полюбить - серьёзного и строгого Деда Вселенной, или стеснительного романтичного принца из Айодхьи? Брахма джи может упорядочить материальные элементы, но может ли Он бегать по базарам и площадям Айодхьи с городскими мальчишками, перепачкавшись в грязи, как поёт Тулсидас? "И если не полюбить такого мальчишку, то что проку в молитвах, аскезах или углублённом созерцании" ("Кавитавали")? Творец может развалить Вавилонскую башню или утопить фараоново войско в Красном Море, но зато "зубки малыша Рамы сверкают, словно свежие бутоны жасмина, а за розовые полураскрывшиеся лепестки Его губ Тулсидас готов отдать свою жизнь"(там же). Творец может устроить Всемирный Потоп и дать Десять Заповедей, но может ли Он потупить взор, впервые увидев принцессу Ситу, гуляющую в манговой роще и затем пройти всю Индию в Её поисках?
Может быть, исходя из логики, Творец - это действительно высший аспект Божественного в нашей Вселенной, но может ли Он состязаться с чувственными аспектами Всевышнего? Не случайно в самом конце "Рамаяны" Тулсидаса Рама признаётся, что, хотя "Царство Небесное" и есть Его объективно Высшая Обитель, но это совершенно не важно, ведь этот город Айодхья и его жители, простые земные люди, стали для Него во сто крат милее и дороже, чем все Божественные Миры! Так что пусть Себе Творец творит, а я, "о весёлый Кришна, отдала Тебе свою любовь... Услышав сладостную мелодию Твоей свирели, я спешила к Тебе, оставив семью и дом. Тебе отдала я свою любовь, о весёлый Кришна" (Мирабай).
Конечно же, этому недостатку почитания есть мифологическое объяснение (даже несколько, каждое из которых сводится к тому, что Брахма пал жертвой проклятия, либо Господа Шивы, либо мудреца Бхригу), но, несомненно, нас интересует метафизический аспект. На мой взгляд,основная причина заключается в том, что сам акт творения Вселенной не так важен для индуистского сознания: авраамические религии придерживаются линейной перспективы развития космоса,для них материя возникла однажды ex nihilio через творческий акт Бога; для большинства же школ веданты материя также вечна, как и Брахман (только Брахман "вечно реален", а материя "вечно иллюзорна"), Вселенная развивается циклически (появляется, развивается, деградирует и исчезает, чтобы вновь появиться), и роль Брахмы заключается лишь в том, чтобы упорядочить материальные элементы. Брахма творит не потому, что "хочет творить", а потому, что такова Его роль и "не творить Он не может". De facto эта роль - чисто техническая: Брахма - исключительно функциональное проявление Божественного. Он априори является не для того, чтобы Ему поклонялись или чтобы Его любили, а для того, чтобы выполнить свою функциональную задачу и удалиться. Поэтому культ Его имеет мало смысла ("а Я и не прошу, чтобы Меня любили" (С)).
Это может показаться странным западному человеку, но в индуизме Всевышний являет множество различных форм, и не все из них обязательно предназначены для поклонения. Например, вряд ли, кто-то из преданных индусов станет поклоняться Господу Анируддхе или Господу Прадьюмне (Которые тоже представляют Собой формы Вишну, но исключительно технические формы, вьюха рупы), с другой стороны, есть формы, которые Он проявляет как раз специально, чтобы принимать любовь и преданность людей (так называемые мангала мурти, "благоприятные формы"). Это "поведение" Божества можно сравнить с тем, как один и тот же человек может днём служить в ОМОНе, и быть грубым и неприступным (потому, что и не нужно к нему в этот момент "приступать" - ведь у него совсем другие задачи), а вечером возвращаться домой и быть нежным мужем и заботливым отцом.
Именно поэтому в Индии нет бхактов Творца, зато столько поклонников Рамы и Кришны. Действительно: кого действительно и искренне (не из страха) можно с лёгкостью полюбить - серьёзного и строгого Деда Вселенной, или стеснительного романтичного принца из Айодхьи? Брахма джи может упорядочить материальные элементы, но может ли Он бегать по базарам и площадям Айодхьи с городскими мальчишками, перепачкавшись в грязи, как поёт Тулсидас? "И если не полюбить такого мальчишку, то что проку в молитвах, аскезах или углублённом созерцании" ("Кавитавали")? Творец может развалить Вавилонскую башню или утопить фараоново войско в Красном Море, но зато "зубки малыша Рамы сверкают, словно свежие бутоны жасмина, а за розовые полураскрывшиеся лепестки Его губ Тулсидас готов отдать свою жизнь"(там же). Творец может устроить Всемирный Потоп и дать Десять Заповедей, но может ли Он потупить взор, впервые увидев принцессу Ситу, гуляющую в манговой роще и затем пройти всю Индию в Её поисках?
Может быть, исходя из логики, Творец - это действительно высший аспект Божественного в нашей Вселенной, но может ли Он состязаться с чувственными аспектами Всевышнего? Не случайно в самом конце "Рамаяны" Тулсидаса Рама признаётся, что, хотя "Царство Небесное" и есть Его объективно Высшая Обитель, но это совершенно не важно, ведь этот город Айодхья и его жители, простые земные люди, стали для Него во сто крат милее и дороже, чем все Божественные Миры! Так что пусть Себе Творец творит, а я, "о весёлый Кришна, отдала Тебе свою любовь... Услышав сладостную мелодию Твоей свирели, я спешила к Тебе, оставив семью и дом. Тебе отдала я свою любовь, о весёлый Кришна" (Мирабай).