В.ЧЕРКАСОВ-ГЕОРГИЕВСКИЙ 6) РОМАН «МЕЧ И ТРОСТЬ», Часть 3, Глава 2. НАЧАЛО. Вероисповедание РосПЦ(Д).
ЧАСТЬ III, финальная «КАТАКОМБА И БОМБА»
Глава 2. Колобановцы (прототип - балабановцы от фамилии их первоиерарха Д.Балабанова. - Прим. В.Ч-Г). НАЧАЛО.
Отец Антипа и Петр Конеграй (один из главных героев романа, без прототипа. - В.Ч-Г), выправив через посольство РФ в Германии свои старые паспорта, вернулись в Россию с разных сторон. Петр улетел на Дон, подобрать для их заполярного дела подходящих казаков. Антипа - в Москву, где начал искать в помощники истинно-православных христиан (ИПХ) через РосПЦ(Д) колобановцев. Этот РПЦЗ-осколок казался надежнее других.
В РосПЦ(Д) состоял погибший вместе с Елизаровым в Италии иеромонах Стратон, прошедший полковником Сербскую войну, монахом - подвижничество на Афоне. Знаменито было Вероисповедание РосПЦ(Д). Отец Антипа познакомился на кафедральном приходе в Вербинке (прототип - подмосковная ж.д. станция и посёлок Щербинка, ныне она в черте Москвы. - Прим. В.Ч-Г) с ее первоиерархом митрополитом Дамаскиным (Колобановым), разными людьми, разговаривал с ними там, встречался в Москве. Увы, раскидывалась не такая, как на первый взгляд, обнадеживающая картина.
В 2009 году за брошюры с Вероисповеданием затаскали на допросы по указке ФСБ в прокуратуре Кирова деловитого поначалу среди церковных Дудасова (прототип - Сергей Кубасов. - Прим.В.Ч-Г). Он был старостой кировской полуподпольной общины РосПЦ(Д), собиравшейся в его домашней мастерской иконописца. Богомазы народ тихий, и Дудасов смиренно поглядывал с удлиненного лица в усиках. Но он и по-боевому записался в последыш исторически-звонкого Русского Обще-Воинского Союза (РОВС). Эту организацию, в 1924 году учрежденную генералом бароном П.Н.Врангелем, распустили в двухтысячном ее последние ветераны за границей. Однако затем "ровс" самозванно продолжил петербургский историк, бывший сержант Советской армии Лизкин (прототип - Игорь Иванов. - Прим. В.Ч-Г). Там вместо дела осталась протухшая болтовня, но вятского Дудасова, как и других, заманило само название, измочаленное советской пропагандой. Окончательно опозорятся лизкинцы на украинской войне 2014 года, когда их группа встанет в Донбассе под команду полковника ФСБ Гиркина-Стрелкова, а Лизкин будет его начальником политотдела.
Дудасов по благословлению Синода РосПЦ(Д) напечатал в неприметной типографии пару сотен брошюр с Вероисповеданием, а попался эфэсбешникам по его рассеянным чувствам. Иконы по трафарету он писал безошибочно, да пуще всего на свете боялся свою жинку.
Дудасиха ненавидела РосПЦ(Д) за убогость богослужений в их и так изношенном доме, за стеснявшего ночевками священника - бродягу по таким же российским приходам. Она едва терпела гурьбу "молельщиков", затаптывавших полы, живших "не как все люди". Дудасов полоумел под жинкиным гнетом до готовности принять теменем веник. Пьяницу-соседа эдак потчевала супруга, выметавшая замусоренную собутыльниками комнатуху мужа. Поутру сосед сидел на дырявом диване, склонив голову в похмелье. Жинка, дойдя до него подметанием, как бы в промежуточное место уборки - по макушке мужа - стегала веником. Сосед не поднимал головы как бы в задумчивости.
Нерасторопный Дудасов, получив тираж, не заметил, что на некоторых брошюрах типография по небрежности тиснула свои выходные данные, отчего он шифровался. По ним в загулявших по России брошюрах эфэсбешники нашли через типографию Дудасова.
Терриконы макулатуры шахтерски мечут на-гора политиканы, графоманы от литературы и религий. Они помойно гниют, как в СССР громоздился шлак марксизма-ленинизма. Однако брошюра РосПЦ(Д) в сотню страничек потянула на оперативную разработку Конторы Глубокого Бурения, как прежде называли КГБ. В Вероисповедании была огнепальная проповедь завета Христова, обличавшая поганую историю СССР и ее эрэфовской наследницы. На страницах, неярко тиснутых кировской типографией, словесная руда реакторно засияла, душа и дух светоносно расщеплялись. За сие шли на горемычность русские исповедники, каких в постхристианском XXI веке уцелели лишь горстки.
Вероисповедание слагала, гвоздями из Распятия вколачивала группа как бы монашески-рыцарского ордена митрополита Дамаскина Колобанова - отборные из отборных. Это основной автор текста Вероисповедания, секретарь-"уставщик" митрополита Дамаскина, богословский знаток, выпускник престижного Московского инженерно-физического института, исследователь Второй гражданской войны 1941-45 годов Андрей Изразцов (прототип - Антон Кузнецов. - Прим. В.Ч-Г). Холостяк под сорок лет, живший как монах. С ним его ровесники: активист национально-патриотических организаций "прусского" Калининграда, интернет-публицист, бывший балтийский матрос игумен Никодим (Черемисов) (прототип - Николай Мамаев. - Прим. В.Ч-Г) и бывший командир роты разведки, капитан, воевавший в Чечне, затем готовивший туда контрактников, член сибирского офицерского Братства Царя-Мученика Николая игумен Архип (Пастухов) (прототип - Андроник Свинарёв. - Прим. В.Ч-Г).
В резюме эксперта, от прокуратуры анализировавшего Вероисповедание, значилось:
«Текст ярко выраженного негативного пропагандистского и агитационного характера… содержит высказывания, направленные на пропаганду превосходства православной монархии перед другими формами государственной власти… пропаганда неполноценности иных религий, скрытые призывы к действиям, направленные на возбуждение национальной розни».
Дудасов запаниковал от экспертизы, секирной "разжиганием, экстремизмом" на 282-ю статью уголовного кодекса РФ. А следователь потянул на "беседу" и его зловещую жинку, какая за эдакое имела право лупить богомаза не веником, а поленом. Думая уладить со следователем, он скрывал ход допросов даже от митрополита Дамаскина, тогда жившего в Вербинке при храме РосПЦ(Д). Помалкивал, хотя Колобанов постоянно запрашивал его по телефону о встречах со следователем.
Дудасов боялся, что тот как узнает, так раззвонит, сделает "еще хуже". Он слишком хорошо думал о Колобанове, потому что того уже прижимали гебешники. Еще до истории с брошюрой к Дамаскину, жившему при храме на дачном участке: двухэтажный дом с церковью наверху, внизу митрополитовы покои и комнаты для приезжих, трапез, - приезжали двое оперов ФСБ и мрачно приказали:
- Закрывай свою лавочку.
Колобанов назывался по-церковному "владыка", но по своей госнезаконности, так как официально не регистрировал РосПЦ(Д), зависел от семьи владельца этого дачного участка, бизнесмена Корнеева (прототип - Михаил Калинин. - Прим. В.Ч-Г). Ему с женой прежде всего выпало решать. Корнеевы могли стать исповедниками - плюнуть на ФСБ, не выгонять митрополита Дамаскина, продолжать службы их единственного на Москву прихода РосПЦ(Д) до судебного запрета. Однако у Корнеева жинка нравом не уступала дудасовской, хотя пела на клиросе своего храма. Беспощадной за семейство Корнееву выковало, что из ее четверых малолетних детей двое слабоумные, плохо говорят и бьются припадками.
Оперативники в богатеньких костюмах, прибывшие на такой же "прикинутой" иномарке, сначала зашли в особняк Корнеевых по соседству с храмом. Как всегда, изучившие "объекты" заранее, они тет-а-тет Корнееву постращали: ежели митрополит не исчезнет вместе с церковными службами, то прикроют сначала бизнес ее мужа, а затем и сам он уйдет по кичманам.
Жинка струсила, а Корнеев в таких раскладах жил ее умом. Корнеевы после визита гебешников приступились к Дамаскину: жить их семье али погибать? Словно обездоленность, даже гибель важнее исповедания ими Веры Христовой, несмотря на любые гонения, испытания. Колобанов закрыл храм, уехал в Тульскую область. Однако за несколько месяцев до допросов Дудасова он службы в подмосковном храме с осмелевшими Корнеевыми возобновил, приезжая туда уже лишь на пару дней.
Теперь стало понятным, почему ФСБ снова не пресекла эту "дачу"-храм. Контора забурила еще глубже - по самой зенице, Вероучению РосПЦ(Д).
Как бы не растерялся Дудасов, а сев за стол перед следователем, стал исповедником за Веру Христову - таким же, как миллионы христиан перед синедрионом допросчиков на Русской Православной Голгофе, особенно кровавой в 1917 - 1930-х годах. Это звание среди православных выше любого церковного чина, духовного сана, потому что на испытание за веру ставят не епископы, синоды, соборы, а Сам Господь. Высшее же Божие избранничество - мученичество земной смертью за Спаса Христа, что дружно приняли лучшие русские люди в прошлом веке на расстрелах, пытках, лагерных нарах.
О последних из последних исповедниках богодухновенно изрекали мученики первых веков Христовых, многих из каких зажрали на аренах римских цирков цепные львы. Пророчили, что последним будет труднее первых. А кажется, что ничего нет ужаснее пытки, казни. Это ведь, например, выжигаться через ошметки кожи негашеной известью, крючиться от колеса в железных остриях, как припало Георгию Победоносцу.
Однако в XXI веке и вправду страшнее подползла тягота - даже в сравнении с двадцатым веком Русской Голгофы! Теперь булькающее похотью, вопящее самостью, воняющее "баблом" чрево языческого Рима окрест пожирало ощущение Христа всего двумя расхожими напастями - погаными помыслами и болезнями. От помыслов, пухнущих грехами, нельзя уйти никому, они - причина болезней. Но от недугов глупцы, заполонившие Землю, пытаются спастись не Христовой жизнью, а медициной. Стало для человечества неотступным, зудящим даже во сне, будто кровотоком, звенящим сердечными струнами - Бога "все-таки" нет!
Отец Антипа не думал строго о Дудасове, Корнеевых. Он после схватки с ОМОНом в Тбилиси на своих допросах царапнулся "колючкой", брякающей вонючей зэковской миской, да так что сбежал в Америку. Слава Богу, подумал, что не законопатили людей, отстоялись они в предбанниках, даже Дудасова не осудили.
Не беда, размышлял иеромонах, что приговорили к запрещению и распространению исповедническое Вероучение аж от имени министерства юстиции. Это вроде высшего сертификата качества, золота 999-й пробы. Причем, как этим засвидетельствовала РФ на высшем уровне, Вероисповедание - опасность для страны не меньшая, чем воюющий Кавказ. В списке Минюста брошюра «Российская Православная Церковь и современная предантихристова эпоха. Вероисповедная концепция РосПЦ» стоит под №469 - рядом с запрещенной статьей хозяина подпольного Кавказа, теперь погибшего, амира Докки Умарова "Мы не сомневаемся в нашей победе".
Беда, что благословивший А.Изразцова на написание Вероисповедания Дамаскин и подписавший его окончательный текст с Архиерейским собором РосПЦ(Д) не устоял, мало-помалу сдавая позиции, провозглашенные Вероучением. Когда допросчики взялись за Дудасова и других распространителей текста в интернете, Дамаскин не сказал публично ни слова в их защиту. Как рассказали Антипе, он сам готовился на главную роль исповедника. На вопросы, отчего не объявляет по приходам хотя бы молебны за допрашиваемых по этому делу, Дамаскин величественно отвечал:
- Разве это дело? Вот когда возьмут меня, будет дело.
Его так и не взяли, потому что в скоропостижно изданной Дамаскиным новой брошюре, гораздо большим тиражом нежели первая, было изъято трактование Великой Отечественной войны как Второй гражданской, смягчены острые углы по оценке идеологии РФ. В последние годы Дамаскин ухнул еще гаже - на своем синодальном сайте рассказывал, как любил Сталина народ. В интернет-высказываниях по российскому разжиганию войны на Украине завилял, но дал понять, что путинский курс не осуждает, так как воцарившиеся там бандеровцы «будут осквернять останки советских солдат». А потом вообще объявил, что нет такой национальности, как украинцы.
Отец Антипа пристально разглядел в Вербинке Колобанова. Высоченный, плечищи-ручищи, полуседая грива, бородища, острый взгляд темных глаз. Но ежели не вскидывал на кого-нибудь очи Дамаскин, в них плясала неуверенность. Говорил с простецкими улыбками, вплетая деревенские обороты, «народным» он себя и ощущал. Купавшись за границей в лучших белоэмигрантских православных кругах, Дамаскин вынес к ним лишь презрение, хотя получил сан в основанной ими РПЦЗ.
Антипа, зная о рассказанных Дамаскиным его подвигах на северах, засомневался, что их совершил могучий только на вид Колобанов. Тот поныне не шибко походил на бунтаря, пробалтывался. Отец Антипа в беседе с ним помянул ушедших из РосПЦ(Д) Изразцова, игумена Никодима Черемисова, что они продолжают исповедничество в интернете. Дамаскин вспыхнул, почти взвыл:
- Да зачем дергать тигра за усы!
Тигром для него являлась советская, теперь путинская власть, а самоотверженная проповедь Христова его бывших монахов-рыцарей - всего лишь беспокойством растительности на морде зверя. Колобанов с тех пор, как студентом его били в курском КГБ до кровавой мочи, крепко запомнил, как тигрище способен кромсать человечка, взявшегося, а не способного на великое дело. Вынесло Дамаскина в первоиерархи очередного РПЦЗ-осколка лишь по инициативе давнего перебежчика по юрисдикциям епископа РосПЦ Иоанна Зинина, он был в МП, потом в Украинской автокефальной церкви, потом в РПЦЗ(А) и наконец в РосПЦ. Тот при удалении А.Урловым, В.Заваровым ставшего их конкурентом в центре России Колобанова на покой раскольно сговорил его основать свой осколок РосПЦ(Д).
Поразило Антипу, как люди, выдающие себя за ИПХ, падали в ничто. Примером была история игумена Архипа (Пастухова), сподвижника Изразцова, игумена Никодима. Пастухов - капитан разведки из группы молодых офицеров новосибирской воинской части, вдохновленных словом Христовым по хлопотам бывшего военного Кости Боренькова (прототип - парень из Сибири. - Прим. В.Ч-Г). Костя - атлет двухметрового роста с ухватками бойца рукопашного боя, за что бы не брался. Он сумел так объяснить верующей полковой молодежи погибельность МП, что те перестали ходить в ее храмы, как бы ни приказывали командиры.
Пастухов поступал в армию таким патриотом, каким остался полковник Ферапонт: служить Родине во чтобы то ни стало! Но в армейской среде увидел, что служат они не Родине, а кучке кремлевцев, олигархически уничтожающих Россию. Увидел, что им командуют люди, которым на Отечество наплевать, а интересен свой карман. Они сильно ограничены умом, и такой подбор на высокое командование специален. Потом Пастухова спрашивали:
- Что самое худшее в российской армии?
- Это знать, что ты отдан в полную власть какому-нибудь идиоту в генеральских погонах и ничего не можешь сделать, - отвечал он.
Пастухов предполагал, что на очередной войне такие будут командовать тем же макаром, как в советско-германскую войну 1941-45 - не считаясь с числом своих трупов. Вторая война в Чечне подтвердила его догадки. Но прежде Пастухов настойчиво писал заявления идти туда добровольцем, как и прежде в Таджикистан. Наконец разведчиком хлебнул на Кавказе геройства, подлости, разочарования. Потом он готовил контрактников и видел, что шлют людей на убой. Технику на Кавказ посылают старую, выдавая за новую, нагревают руки. Война не за русские интересы, как и теперь на Украине, а ради вожделений кремлевских кланов. Намеренно затягивают - чем дольше война, тем больше денег можно украсть.
Капитан Пастухов изумился: все это не отдельные недостатки, а сущность армейской системы, она по-другому жить не может! Стал задумываться, как же такое может быть? Взялся за книги по истории. Он понял, что эта армия просто не русская, это бывшая Красная армия, а русская армия это Белая. Пастухов увидел, как и власовцы за шестьдесят лет до него, что Родине в таких условиях служить нельзя, да и этой родине на него наплевать. А поскольку во все времена и у всех народов армейская служба была квинтэссенцией служения Отечеству, сделал логичный вывод, что в настоящий момент у русского народа его нет, что мы под оккупацией, что наша задача Россию вернуть, что надо примыкать к белым. После сего на Пастухова перестала действовать "защита Родины". До него дошло, что в советско-германскую воевали не за Родину, это не «Великая Отечественная война». Он с военной точностью уразумел: если кто хотел сражаться за Родину, то надо было выступить против Сталина на стороне немцев.
Однако не уходило от капитана, что накрепко припаяло полковника Ферапонта - высшее-народное, положить-таки голову за други своя. Из армии он уволился в 2004 году и решил поступать в гебешную группу "Антитеррор". Прошел испытание рукопашным боем - выдержал на ринге две минуты против троих противников. Провалился на психологическом тесте, составленным так, что идеальным для спецподразделений ФСБ является нерассуждающий болван. У такого в голове немного извилин, начисто лишен эмоций, успешен биороботством, не испытывает в стрессах ни радости, ни страха, ни удовольствия, ни страдания, ни сожаления, ни удивления.
Пастухов поступил охранником в супермаркет, целый год молился, раздумывая о путях к Богу. Таким его не узнавала жена, требовала «взяться за ум». Тогда Пастухов ее бросил и отправился в странствия. Перемещался по России-матушке, как до него веками многие богомольцы, жил случайными заработками. Через полгода добрался из Сибири до Волги, где встретился с Геронтием (прототип - парень из Дивеева. - Прим. В.Ч-Г), который сбежал из МП в сане иеродиакона. Геронтий раскаялся из контрабандистов, перебрасывавших с Каспия браконьерскую осетровую икру в Турцию. Не намного старше бывшего офицера, он казался рядом с ним умудренным, прошедшим монашеский искус. Был почти безмолвником, при встречах с женщинами не смотрел тем в лицо и никогда не садился с ними за стол.
Обстрелянные бывшие контрабандист и капитан разведки посчитали себя способными найти на оставшейся же где-то Руси града Китежа хотя бы одного Христова праведника-старца. Два года ушло у них на путешествия по российским глубинкам. Впустую перевидали стариков, бабушек, притворяющихся или воображающих себя старцами, старицами. То были старцы по шутливой поговорке: "Век живи, век учись - старцем помрешь"! Лже-старцы и лже-старицы, профессиональные лгуны.
Думая о приключениях Геронтия, Архипа, отец Антипа уточнил для себя, что наивная мечта увидеть будто бы ожившего праведника, святости не меньшей Серафима Саровского, пощупать его перстами, словно Фома воскресшего Иисуса, присуща именно эмпешникам. От духовной незрелости что ли? Вроде как бездельнику вдруг найти на улице бесхозный чемодан с миллионом рублей. Антипа вспомнил греховодного эмпешного попика, любившего важно сказать за выпивоном с намеком на деятелей МП:
- Россия пока и стоит еще на свете из-за того, что за нее и нас молятся оставшиеся православные гиганты духа, старцы. Только из-за их молитв мы с нашей державой покуда живы.
А последние русские старцы преставились к Богу свыше полвека назад на расстрелах. И ежели чьими-то молитвами не погибла еще окончательно русская земля, то по подвижничеству горстки исповедников ни в коем случае не из МП, а из Истинно-Православной Церкви - ИПЦ, которая заложилась катакомбниками, такими архиереями как митрополит Иосиф (Петровых) Петроградский. Эти ИПХ ныне без славы, санов, званий, они и крепят РПЦЗ-осколки, они еще стоят в недобитых группах Катакомбной Церкви. Совсем их мало. Да и откуда взяться, когда даже в массово опутавших РФ храмах МП более или менее похожих на прихожан лишь полтора процента от еще огромного населения России.
Наконец кто-то надоумил Геронтия и Пастухова идти в Дивеево:
- Кто застанет Второе пришествие Христово в Дивеево, тот спасется.
По обычаю катакомбников они сожгли свои паспорта и прочие документы, еще державшие их за правившую бесовскую власть. Подались в Дивеевские леса, в сердце каких женская Дивеевская обитель, окормлявшаяся когда-то преподобным Серафимом Саровским. Здесь пролегла Канавка, по которой: в видении святому Серафиму, - прошла Богородица.
С Перестройки поныне эти окрестности кишат богоискателями, надрывными “православнутыми”, разным людом, ушедшим в самодельное затворничество в хижинах, землянках, шалашах по заимкам и болотам. Здесь тянутся мордовские чащи, в которых не случайно ерепенится колючкой и сегодня знаменитая с советской поры зона политзэков Дубровлаг. Число священников, ушедших из МП, время от времени растет по местным укрывищам, хлябям до пары десятков. Величественно-мрачны, “чудесаты” для пустозвонных туристов Соловки, еще более аппетитные после съемки там эмпешно-провокаторского кинофильма "Остров". Однако в Дивеевских чертогах под крик сов, дуролом кабаний при немоте, где слыхать болотное бульканье или утробы кикимор, разбивают лоб в земных поклонах “молельщики” и молитвенники в истовой жажде услышать хотя бы эхо Святой Руси.
Геронтий и Пастухов поселились в заброшенной избе не на киношном острове в Дивеевском лесу, где провели два года в молитвах, питаясь с огорода, речной рыбой, приработком в окрестных селах. Со времен новосибирского братства Царя-Мученика Николая II Пастухов был почитателем Царя, считал, что не-монархист не может быть православным. В Дивеево он прослышал о предводителе РосПЦ(Д) Дамаскине Колобанове и, не видя, уж полюбил его за фразу, которую тот тогда любил повторять:
- Мы - Царская Церковь. Ни белая, ни красная, а царская.
Геронтия и Архипа постригли в РосПЦ(Д) в иеромонахов. Однако задержался в ней только отец Архип. Геронтий через год ушел опять в их избу под Дивеевым. Объяснил на прощание:
- Скоро-скоро конец света. Уже некогда быть в миру. Остается только молиться о спасении души своей.
Замечательно, что Геронтий, духовно взрастивший Архипа, позже вдруг звонил в его приход пьяным и кричал в трубку, предвосхищая будущее Пастухова, какого знал насквозь:
- Да гоните Архипа в шею!
Эти двое стоили друг дружки и в таком. Они оба начали путь к Богу не с чистого листа душ, а из МП.
(См. далее ОКОНЧАНИЕ главы)