22 апреля 1905 года. Дары Вильгельма. Запись из дневника Николая II
Сего дня, 22 апреля 1905 года, получили к Вербному вокресению и к первому юбилею брака нашего с Александрой первые дары от друзей и братьев наших. Первым из поздравляющих, определенно, вновь стал Вильгельм. Поздравительное письмо его является блестящим эталоном эпистолярного жанра, посему дабы потомки мои не добывали длительно сии письма из архива, приведу его здесь, возможно с некоторыми купюрами. "Милые Николаша и Саша! Сегодня дня, 21 апреля 1905 года, изыскивая для подарка к вашему свадебному юбилею нечто неординарное и запоминающееся, но будучи в смятенных и печальных мыслях по поводу годовщины завершения суда по трагичной гибели батюшки чуть не расплакался от слабости своей и не бросил все поиски, принявшись перебирать бумаги, кои предшествовали отравлению отца. Девять лет судов и судебных споров! Сколько слез и рыданий пролил я о глупости своей сыновей, позволившей мне оставить отца в столь тяжелейший для мировой монархии период... о глупости, не доглядевшей за докторами и охранниками. Завещание же отца, написанное преступниками измененным почерком, и вовсе отравляет ежеутреннюю мою радость, бо сие завещание повесил я у себя над кроватью, дабы ни на секунду не забывать о грозящей нам опасности. Но, видимо, все же являлся я не самым плохим сыном. По удаче своей родовой я наткнулся на древнейшей ткани сверток, сохраненный в углу батюшкиного бюро. Каково же было мое удивление, когда узрел я, что сей сверток - подготовленный батюшкой свадебный подарок для тебя и Александры, так и не презентованный по случаю его возможной серьезной неучтивости к персоне Саши. Как ты помнишь, батюшка с барышнями всегда был строг и укорял то тех, то иных барышень: Ее Королевское Величество королеву Викторию отчитывал он беспрестанно за излишнее кофепитие в лондонских салонах, Их Королевским Высочествам Марии-Кристине-Магдалене и Саше с Викторией досталось батюшкиных моченых яблок за общественное курение и за фотографирование с сигаретами в отроческом возрасте! Так вот, памятуя о той воспитательной беседе и о строгости своей с тобой и с Сашей, а также о первой пробе твоей к курению, подумывал в 1895 году батюшка одарить вас с Сашей на свадьбу двумя дюжинами бочек фрейнбургского и яванского табака, оставшегося от нашего покорения Лошадиной Долины, да в подражание традициям Благостной Империи Ниппон попросить вас о сохранности сего табака до двадцатичетырехлетия Вашего наследника, но оставил сию затею в стороне, памятуя о Сашином дифтерите и невозможности родить до истечения тридцатилетнего срока после излечения от острой стадии заболевания. Табак же батюшка собирался выкатить Вам на Кохемском пологе, как ни о чем ином свидетельствующем о спасительной силе сдержанности и скромности монархических родов, кои столь присущи вашей паре. Предварительно же для изучения о возможном несоответствии монархическим символам попросил батюшка Кохемский гобелен "Актеон и псы", коий по преданию был не менее славен, бо в него был обернут за неимением в замке иных безопасных тканей Гюнтер IV при рождении и все 18 месяцев кохемского заточения младенец был согреваем "Актеоном и псами", как родители его спасаемы были Кохемским пологом. Как ты помнишь, не смотря на полное соответствии символов Кохемского полога возможностям для превращения полога в дар монархической особе, батюшка от идеи сей отказался, воспользовавшись моей идеей о дарении вашей паре кремниевой шахты в устье Розового ручья Эльбы, бо бережнее вас никто с природой местной обращаться не будет, да и совместное ваше увлечение науками естественными, не во вред будет обращено к развитию сего дара, но шахта рано или поздно будет превращена в источник дохода и тем самым может нарушиться не только природа розового ручья, но и вся природа Эльбы. Дар батюшкин в смятенных чувствах своих мне довелось Вам преподносить и многая думая я в те дни о неразумности своей сыновней, со страстью желающей высказаться перед родителями и перечащей родителям, приведшего к безвременному уходу батюшки не менее, чем желания преступных финансовых сообществ. Нынче же, в период тяжкий и радостный, период достойного наказания преступников, наказания, возможного, бо преступление было доказано и раскрыто, в том числе и благодаря твоим и Сашиным научным работам, хочется мне отдать должное мудрости отца, в том числе не воплощенную в жизнь и моими стараниями, и выслать Вам в дар и гобелен сей, и Кохемский полог. Но поскольку полог по размерам своим значительно превосходит гобелен, то и прислать его в дар нужно в день повода значительного, посему непременно пришлю его в дар вашей семье в день рождения первого ребенка. Думаю до сего дня не долгого срока осталось. Второй период излечения Александры от дифтерита уже завершен и документы на проведение третьего этапа, всегда оканчивающегося, как уверяют нас лучшие из докторов, рождением первенцев высылаю я тебе вместе с "Актеоном". Всегда будем рады видеть Вас с Александрой на наших дахаухских водах, многократно способствующих исцелению!
Впрочем, об ином хочу тебе написать! Беседовал я недавеча с Альбертом о замужестве его и о восхождении на трон! И к удивительной мысли пришел! Как все же меняет персоны наши приход к истинной абсолютной власти! Сколь строгости проявляется в характерах наших, казалось бы, совершенно неокрепших под тяжелой рукой строжайших из родителей! Как скоро и легко отбрасываем мы легкомысленные привычки наши, когда тяжелое ярмо родительской и родовой опеки, дозволяющие сии легкомысленные поступки, сменяется на ярмо полного государственного управления! Вынужден я был в связи с окончанием судов обратиться к Альберту, бо уточнить архивный номер "Акта о престолонаследии Его Императорского Величества императора Германской Империи Фридриха Его Императорскому Величеству императору Германской Империи Вильгельму I и о присвоении Его Императорскому Величеству императору Германской Империи Фридриху титульного номера XII", кои архивный номер вызвал мое недоумение, бо первоначально казалось мне, что в архиве присутствовал он под совершенно более ранним цифровым отображением, нежели тот, что прислали мне из Государственной императорской канцелярии. Памятуя, что в брюссельских архивах сохраняем мы документы с уточнением всех государственных номеров, и обратился я к Альберту с личной просьбой, дабы не смущать умы простых канцеляристов собственными неточностями и сомнениями. Запрос сей брату нашему я сделал уже поздним вечером, в 22 ч.15 минут, бо вспомнил о своем желании, уже лишь заполняя дневник, и не надеялся уже на спокойную ночь, бо мысль о беспорядке в канцелярии, совпадающим в беспорядочности своей, с тревогами нашими, предшествовавшими батюшкиной гибели, не оставляла меня, но не отчаишься же никогда в компании нашего "Дровяного тумана, окруженной цветочным ветром". Ровно через час предоставил мне Альберт телефонный отчет о состоянии копии изыскиваемого мной "Акта о престолонаследии" и паспорта батюшки и о всех возможных номерах. Вчера же и вовсе пришел нам пакет с копией "Акта" и паспорта, бо номер, присланный канцелярией, и верно расходился с сохраненными номерами в брюссельских архивах, а я даже и испросить сего не успел в волнениях своих, но заметил сие расхождение и наш Древесный туман. А ведь казалось бы: сие был наш милейший Альберт, коий за тревогами своими о младшей дочери Боргезе совершенно забывал и о праздненствах наших, и о необходимых подарках, и только крепкой дланью дядюшки Леопольда был возвращаем в монархический круг от любовных волнений вокруг мудрости Древесных княжен. Сколь разными казались они нам! Особенно, после тягчайших событий трех "уксусных переворотов"! Жестокосердный Леопольд и тающий в безмолвных слезах о судьбах наших Альберт! Сколь суров стал дядюшка Леопольд после гибели батюшек наших, бо в длани его оказалась упряжь Королевского Совета! Сколь требователен он был ко всем нам и даже мне, внуку требовательнейшего из монархов, перед коим вся Европа не раз оказывалась на коленях из-за мельчайших недочетов в законодательствах наших, сия строгость казалось иной раз чрезмерной! Но вот же.. пришедший к власти монарх, оставляет юную и прекрасную супругу, кою добивался более, чем мы скорбим о родителях наших, и следует среди ночи в иную часть столицы своей, дабы исполнить просьбу иного монарха, обеспокоенного беспорядком в канцелярии своей! И, увенчанный свадебными цветами, и от того, казалось бы, более склонный к легкомыслию и невниманию, оказывается педантичнее и скурпулезнее проправившего десять лет коллеги своего, то бишь меня, слуги твоего! Вчера же ввечеру беседовал я с Альбертом и благодарил за присланный пакет и невольно разговорился о строгости дядюшки Леопольда, бо не доводилось мне еще испросить брата нашего о тех суровых временах, кои на его плечи ложились втройне из-за проживания под одной крышей с главой Королевского Совета в тяжелейшие времена для монархии. Беседа сия доставила мне премного удовольствия, бо по рассказу Альберта многое время дядюшка Леопольд проводил в беседах с племянником, о жестокости своей и вовсе говорил он с мягчайшей улыбкой, бо в годы детства своего был не менее плаксив, чем все мы и был более душевно близок к Хуаресам, чем к нам, Каролингам. Растерянность же его и вовсе была беспредельна, чем многократно был он героем монархических анекдотов. За сим напомнил мне Альберт о переписке деда и дядюшки Леопольда в детские годы дядюшки, коя в суровые времена стала отрадой для бельгийцев наших и многократно спасала их от уныния. По совету Альберта немедленно обратился я к переписке дедушки, и нынче у тебя испрошу по возможности посмотреть нет ли истории о дядюшке Леопольде, либо о деде в переписках с твоим батюшкой, либо в дневниках. Ну да то не к спеху, а когда будет свободное время. В основном же беседа наша проходила вокруг изречения Эразма Роттердамского, согласившегося в "Трудах" своих с Платоном, что строже при обретении власти мы делаемся к себе и своим сродственникам, но снисходительнее же становимся к общественным и финансовым приятелям. Не поверишь, но у меня и Альберта изыскался общий должник, занявший у меня 380 тысяч талеров, у Альберта же - 80 тысяч золотых франков! Милейший наш господин Трамп, племянник господина Медилла, планирует некий неимоверный бизнес в Великой Империи Цин, но к сроку долг не возвращает! Альберт много смеялся, что, как молодой муж с тестя, собравшегося с подарками к старшей дочери в Великую Империю Цин, долг спросил строже, нежели с господина Трампа, разъезжающего по Великой Империи на крашеном золотой краской скоростном автомобиле мистера Шевроле! Сей грех замечен был и за мной, бо тесть мой навещать старшую дочь собирался не в Великой Империи Цин, но на благоухающем африканском континенте и не только супругу мою зазывал с собой, но и меня, грешного работягу, от чего получил строгий выговор за тягу к авантюристичным в удаленности своей путешествиям. Самый же анекдот в том, что днем нынешним звонила Алисия и строго передавала мне, что намерена потребовать с младшего господина Медилла, посещающего их монархию с визитом, возвращения долга господина Трампа, бо золоченый автомобиль господина Медилла контрастирует по мнению Алисии с рваными башмаками благоверного тестя моего, с любовью, по правде, сказать путешествующего всегда пешком, как и достойно любого Деметра, и не любящего автомобили из-за тяжелого запаха, распространяемого нафтеновыми кислотами. Все же и впрямь полна наша жизнь анекдотами, а не только горестями. На сем и откланиваюсь, брат твой Вильгельм."
Пока переписывал письмо вспомнил я предостаточно анекдотов о юности дядюшки Леопольда нашего! И впрямь, видимо, были тяжелы наши времена в дни "уксусных переворотов", коли позабыли мы ставшую наилучшей европейской ценностью альтруистичную медитативность созерцательнейшего из монархов, чья любовь к созерцанию, определенно, всегда прекрасно объяснялась миртовым цветением долин владений его, и дарило Европе наилучшее из пониманий гражданственности и гуманности. Кому, как ни мне, рожденному в пору цветения мирта и в миртовых долинах помнить о сем времени! Ан нет! Запах уксуса выветрил из наших существований аромат мирта! Так увлекся я ныне воспоминаниями о поре цветения мирта, что понял насколько я заскучал по эвергемским долинам и яркой зелени эвергемских лугов. Стоит же нам побеседовать с матушкой о возможности празднования моего дня рождения под Эвергемом! Где родился, там и сгодился! Уж могу я позволить себе три дня летом провести на материнском подворье! Уж не выселят меня из страны и не отдадут на расправу судам за сию небрежность! Уж там вдоволь повспоминаем с братьями и дядюшку Леопольда, и дедушку Вильгельма! Заодно сговоримся и о будущих браках, бо часто Вильгельм именует меня братом, сам же родит красавицу за красавицей, кои своей красотой перепутают ни один европейский дом, нас же снова обойдут стороной! Хотя, определенно, заносчив я ныне в просьбах своих! Уж и "Актеон" мне перепал, и обещан Кохемский полог, и миртовым днем рождения я почти вознагражден, а все хочу и требую большего, и все от брата своего уставшего, у коего беспорядки творятся в канцелярии и от коего все дары и произошли. Определенно, стоит вернуться к делам насущным, а они не менее суровы со мной ныне, чем длань дядюшки Леопольда с Ковчегом Королевского Совета нашего. Проблемы меня, определенно, обуревают те же, что и Вильгельма. Суд над бездельником нашим, Сергеем Юльевичем Витте(льсбахом) держит меня в заложниках своих, не даруя ни покоя, ни остановки! Думал ли я, что будет в моей жизни столь сложный юридический процесс! И ведь сколько средств вкладывает обвиняемая сторона в создание оправдания ошибок своих! Уж иной раз я боюсь, что все крупные состояния Виттельсбахов и Переяславских затрачены будут на защиту Сергея Юльевича! Сколь подкупленных деятелей искусства и как велика шумиха, распространяемая в газетах! И ради чего!? Ради желания молодого барона означить себя претендентом на престол Германской империи, но прежде избраться в Рейсхстаг!? И не столько избраться, сколь подкупить местных обществ для избрания!? Право же, читаю дневники Сергея Юльевича и ужасаюсь! Сколь много изобретательности и гнусности политической готова сотворить невоспитанная и обиженная юность, дабы прослыть политической и экономической Никой всемирной! Как страстно рвется к сияющим лаврам монарха юноша, не желающий учитывать гусей, в собственном имении, дабы обладать достойным ежегодным доходом! И как тревожны угрозы со стороны обществ, защищающих барона! Ведь хватило же юному барону Виттельсбаху политической смелости, дабы собрать вокруг себя шумное общество, желающее бомбами и снарядами проложить себе путь в монархию и в большой деловой процесс! И ведь не простыми рабочими и крестьянами являются сии господа! Аристократы и аристократки! Юные и не бедные, из домов достойных и стремящихся к экономической основательности! Что руководит детьми сими? Нешто не понимают они тяжести всех забот государя? Нешто не знают сколь тяжелым является ярмо наше и сколь не милосердна именно к нам судьба? Боже мой, и это я вопрошаю себя после "уксусных" событий наших!? Впрочем, определенно, могу быть я и не прав. Многая слов я произнес по восшествии на трон о сложном графике и тяжелой судьбе батюшки моего, и о неусыпной неустанности его, до молитвы двенадцати апостолов не смыкавшего очей, и неизменно пробуждавшегося с первыми петухами, но ведь сим моим речам уже десятилетний срок вышел! Да и речи сии были о тяжести батюшкиной судьбы, о собственном же непростом графике я несвойственен был беседовать с обществом. Определенно, стоит рассказать современным молодым людям о том насколько суровее жизнь первого законодателя и первого стража государства, нежели жизнь обычного подданного. Не в легком труде нам дается государственное управление и не для услады собственной мы существуем! И в серьезности нашей превосходим мы воззрения подданных наших не от близости сияющих доспехов и не от осененности домов наших регалийным знаками, хотя сие, определенно, возвышает и упрочает дух наш, но от суровости быта и беспощадности ошибок наших для подданных наших! Не по сбежавшей курице плачем мы, коя принасеститься в чужом сарае, но по утраченным и украденным многим средствам, на кои свойственно теперь покупать преступные услуги и развращать общество! Определенно, стоит посвятить свою речь в день завершения суда над бароном государственной службе и воспитанию молодого общества нации.
Чтобы успокоиться, принялся я нынче анализировать доходные декларации общества нашего, бо и срок подошел к сбору сих деклараций, и время мое, освобожденное для сего занятия, не занято оказалось иными бедами. Также с интересом изучил я бумаги присланные мне Его Высокопреосвященством митрополитом Киевским и Галицким Феогностом, бумаги о делах Русской Православной Церкви. Изучая декларации, определенно, я вновь и вновь обнаруживал, что с большей претенциозностью изучаю декларации дворян мелкопоместных, нежели крупных деятелей губернских. Придирчиво всматриваюсь в доходы дворян малых и в состояние их семей и, в особенности, в состояние юношества и в доходы, обозначаемые, как доходы юных персон семьи. Жаль, что не требуется в доходных декларациях упоминать о расходах на юношество! Впрочем, сии затраты я могу изучить по губернским ведомостям учебных заведений. Изучение, определенно, будет весьма экономически поверхностным, но, определенно, не излишним в свете наших нынешних молодежных сообществ. Определенно, возможно мне изыскать финансовую возможность и об проведение общественного исследования финансового состояния молодых обществ и взглядов на монархию и монархическое устройство. Определенно, в следующую же субботу испрошу на Государственном Совете возможности проведения подобного исследования! Жаль, что пропустил субботу нынешнюю, сие впрочем за пасхальным и предпасхальными заботами немудрено. Пойду нынче спать спокойно, чудесную мысль я изобрел для изыскивания борьбы с государственной слабостью ответственного сознания молодежных обществ и персон и для изучения внутрисемейной финансовой ответственности в семьях наших, бо знаю не понаслышке балуют нынче молодых людей, балуют много.
Впрочем, об ином хочу тебе написать! Беседовал я недавеча с Альбертом о замужестве его и о восхождении на трон! И к удивительной мысли пришел! Как все же меняет персоны наши приход к истинной абсолютной власти! Сколь строгости проявляется в характерах наших, казалось бы, совершенно неокрепших под тяжелой рукой строжайших из родителей! Как скоро и легко отбрасываем мы легкомысленные привычки наши, когда тяжелое ярмо родительской и родовой опеки, дозволяющие сии легкомысленные поступки, сменяется на ярмо полного государственного управления! Вынужден я был в связи с окончанием судов обратиться к Альберту, бо уточнить архивный номер "Акта о престолонаследии Его Императорского Величества императора Германской Империи Фридриха Его Императорскому Величеству императору Германской Империи Вильгельму I и о присвоении Его Императорскому Величеству императору Германской Империи Фридриху титульного номера XII", кои архивный номер вызвал мое недоумение, бо первоначально казалось мне, что в архиве присутствовал он под совершенно более ранним цифровым отображением, нежели тот, что прислали мне из Государственной императорской канцелярии. Памятуя, что в брюссельских архивах сохраняем мы документы с уточнением всех государственных номеров, и обратился я к Альберту с личной просьбой, дабы не смущать умы простых канцеляристов собственными неточностями и сомнениями. Запрос сей брату нашему я сделал уже поздним вечером, в 22 ч.15 минут, бо вспомнил о своем желании, уже лишь заполняя дневник, и не надеялся уже на спокойную ночь, бо мысль о беспорядке в канцелярии, совпадающим в беспорядочности своей, с тревогами нашими, предшествовавшими батюшкиной гибели, не оставляла меня, но не отчаишься же никогда в компании нашего "Дровяного тумана, окруженной цветочным ветром". Ровно через час предоставил мне Альберт телефонный отчет о состоянии копии изыскиваемого мной "Акта о престолонаследии" и паспорта батюшки и о всех возможных номерах. Вчера же и вовсе пришел нам пакет с копией "Акта" и паспорта, бо номер, присланный канцелярией, и верно расходился с сохраненными номерами в брюссельских архивах, а я даже и испросить сего не успел в волнениях своих, но заметил сие расхождение и наш Древесный туман. А ведь казалось бы: сие был наш милейший Альберт, коий за тревогами своими о младшей дочери Боргезе совершенно забывал и о праздненствах наших, и о необходимых подарках, и только крепкой дланью дядюшки Леопольда был возвращаем в монархический круг от любовных волнений вокруг мудрости Древесных княжен. Сколь разными казались они нам! Особенно, после тягчайших событий трех "уксусных переворотов"! Жестокосердный Леопольд и тающий в безмолвных слезах о судьбах наших Альберт! Сколь суров стал дядюшка Леопольд после гибели батюшек наших, бо в длани его оказалась упряжь Королевского Совета! Сколь требователен он был ко всем нам и даже мне, внуку требовательнейшего из монархов, перед коим вся Европа не раз оказывалась на коленях из-за мельчайших недочетов в законодательствах наших, сия строгость казалось иной раз чрезмерной! Но вот же.. пришедший к власти монарх, оставляет юную и прекрасную супругу, кою добивался более, чем мы скорбим о родителях наших, и следует среди ночи в иную часть столицы своей, дабы исполнить просьбу иного монарха, обеспокоенного беспорядком в канцелярии своей! И, увенчанный свадебными цветами, и от того, казалось бы, более склонный к легкомыслию и невниманию, оказывается педантичнее и скурпулезнее проправившего десять лет коллеги своего, то бишь меня, слуги твоего! Вчера же ввечеру беседовал я с Альбертом и благодарил за присланный пакет и невольно разговорился о строгости дядюшки Леопольда, бо не доводилось мне еще испросить брата нашего о тех суровых временах, кои на его плечи ложились втройне из-за проживания под одной крышей с главой Королевского Совета в тяжелейшие времена для монархии. Беседа сия доставила мне премного удовольствия, бо по рассказу Альберта многое время дядюшка Леопольд проводил в беседах с племянником, о жестокости своей и вовсе говорил он с мягчайшей улыбкой, бо в годы детства своего был не менее плаксив, чем все мы и был более душевно близок к Хуаресам, чем к нам, Каролингам. Растерянность же его и вовсе была беспредельна, чем многократно был он героем монархических анекдотов. За сим напомнил мне Альберт о переписке деда и дядюшки Леопольда в детские годы дядюшки, коя в суровые времена стала отрадой для бельгийцев наших и многократно спасала их от уныния. По совету Альберта немедленно обратился я к переписке дедушки, и нынче у тебя испрошу по возможности посмотреть нет ли истории о дядюшке Леопольде, либо о деде в переписках с твоим батюшкой, либо в дневниках. Ну да то не к спеху, а когда будет свободное время. В основном же беседа наша проходила вокруг изречения Эразма Роттердамского, согласившегося в "Трудах" своих с Платоном, что строже при обретении власти мы делаемся к себе и своим сродственникам, но снисходительнее же становимся к общественным и финансовым приятелям. Не поверишь, но у меня и Альберта изыскался общий должник, занявший у меня 380 тысяч талеров, у Альберта же - 80 тысяч золотых франков! Милейший наш господин Трамп, племянник господина Медилла, планирует некий неимоверный бизнес в Великой Империи Цин, но к сроку долг не возвращает! Альберт много смеялся, что, как молодой муж с тестя, собравшегося с подарками к старшей дочери в Великую Империю Цин, долг спросил строже, нежели с господина Трампа, разъезжающего по Великой Империи на крашеном золотой краской скоростном автомобиле мистера Шевроле! Сей грех замечен был и за мной, бо тесть мой навещать старшую дочь собирался не в Великой Империи Цин, но на благоухающем африканском континенте и не только супругу мою зазывал с собой, но и меня, грешного работягу, от чего получил строгий выговор за тягу к авантюристичным в удаленности своей путешествиям. Самый же анекдот в том, что днем нынешним звонила Алисия и строго передавала мне, что намерена потребовать с младшего господина Медилла, посещающего их монархию с визитом, возвращения долга господина Трампа, бо золоченый автомобиль господина Медилла контрастирует по мнению Алисии с рваными башмаками благоверного тестя моего, с любовью, по правде, сказать путешествующего всегда пешком, как и достойно любого Деметра, и не любящего автомобили из-за тяжелого запаха, распространяемого нафтеновыми кислотами. Все же и впрямь полна наша жизнь анекдотами, а не только горестями. На сем и откланиваюсь, брат твой Вильгельм."
Пока переписывал письмо вспомнил я предостаточно анекдотов о юности дядюшки Леопольда нашего! И впрямь, видимо, были тяжелы наши времена в дни "уксусных переворотов", коли позабыли мы ставшую наилучшей европейской ценностью альтруистичную медитативность созерцательнейшего из монархов, чья любовь к созерцанию, определенно, всегда прекрасно объяснялась миртовым цветением долин владений его, и дарило Европе наилучшее из пониманий гражданственности и гуманности. Кому, как ни мне, рожденному в пору цветения мирта и в миртовых долинах помнить о сем времени! Ан нет! Запах уксуса выветрил из наших существований аромат мирта! Так увлекся я ныне воспоминаниями о поре цветения мирта, что понял насколько я заскучал по эвергемским долинам и яркой зелени эвергемских лугов. Стоит же нам побеседовать с матушкой о возможности празднования моего дня рождения под Эвергемом! Где родился, там и сгодился! Уж могу я позволить себе три дня летом провести на материнском подворье! Уж не выселят меня из страны и не отдадут на расправу судам за сию небрежность! Уж там вдоволь повспоминаем с братьями и дядюшку Леопольда, и дедушку Вильгельма! Заодно сговоримся и о будущих браках, бо часто Вильгельм именует меня братом, сам же родит красавицу за красавицей, кои своей красотой перепутают ни один европейский дом, нас же снова обойдут стороной! Хотя, определенно, заносчив я ныне в просьбах своих! Уж и "Актеон" мне перепал, и обещан Кохемский полог, и миртовым днем рождения я почти вознагражден, а все хочу и требую большего, и все от брата своего уставшего, у коего беспорядки творятся в канцелярии и от коего все дары и произошли. Определенно, стоит вернуться к делам насущным, а они не менее суровы со мной ныне, чем длань дядюшки Леопольда с Ковчегом Королевского Совета нашего. Проблемы меня, определенно, обуревают те же, что и Вильгельма. Суд над бездельником нашим, Сергеем Юльевичем Витте(льсбахом) держит меня в заложниках своих, не даруя ни покоя, ни остановки! Думал ли я, что будет в моей жизни столь сложный юридический процесс! И ведь сколько средств вкладывает обвиняемая сторона в создание оправдания ошибок своих! Уж иной раз я боюсь, что все крупные состояния Виттельсбахов и Переяславских затрачены будут на защиту Сергея Юльевича! Сколь подкупленных деятелей искусства и как велика шумиха, распространяемая в газетах! И ради чего!? Ради желания молодого барона означить себя претендентом на престол Германской империи, но прежде избраться в Рейсхстаг!? И не столько избраться, сколь подкупить местных обществ для избрания!? Право же, читаю дневники Сергея Юльевича и ужасаюсь! Сколь много изобретательности и гнусности политической готова сотворить невоспитанная и обиженная юность, дабы прослыть политической и экономической Никой всемирной! Как страстно рвется к сияющим лаврам монарха юноша, не желающий учитывать гусей, в собственном имении, дабы обладать достойным ежегодным доходом! И как тревожны угрозы со стороны обществ, защищающих барона! Ведь хватило же юному барону Виттельсбаху политической смелости, дабы собрать вокруг себя шумное общество, желающее бомбами и снарядами проложить себе путь в монархию и в большой деловой процесс! И ведь не простыми рабочими и крестьянами являются сии господа! Аристократы и аристократки! Юные и не бедные, из домов достойных и стремящихся к экономической основательности! Что руководит детьми сими? Нешто не понимают они тяжести всех забот государя? Нешто не знают сколь тяжелым является ярмо наше и сколь не милосердна именно к нам судьба? Боже мой, и это я вопрошаю себя после "уксусных" событий наших!? Впрочем, определенно, могу быть я и не прав. Многая слов я произнес по восшествии на трон о сложном графике и тяжелой судьбе батюшки моего, и о неусыпной неустанности его, до молитвы двенадцати апостолов не смыкавшего очей, и неизменно пробуждавшегося с первыми петухами, но ведь сим моим речам уже десятилетний срок вышел! Да и речи сии были о тяжести батюшкиной судьбы, о собственном же непростом графике я несвойственен был беседовать с обществом. Определенно, стоит рассказать современным молодым людям о том насколько суровее жизнь первого законодателя и первого стража государства, нежели жизнь обычного подданного. Не в легком труде нам дается государственное управление и не для услады собственной мы существуем! И в серьезности нашей превосходим мы воззрения подданных наших не от близости сияющих доспехов и не от осененности домов наших регалийным знаками, хотя сие, определенно, возвышает и упрочает дух наш, но от суровости быта и беспощадности ошибок наших для подданных наших! Не по сбежавшей курице плачем мы, коя принасеститься в чужом сарае, но по утраченным и украденным многим средствам, на кои свойственно теперь покупать преступные услуги и развращать общество! Определенно, стоит посвятить свою речь в день завершения суда над бароном государственной службе и воспитанию молодого общества нации.
Чтобы успокоиться, принялся я нынче анализировать доходные декларации общества нашего, бо и срок подошел к сбору сих деклараций, и время мое, освобожденное для сего занятия, не занято оказалось иными бедами. Также с интересом изучил я бумаги присланные мне Его Высокопреосвященством митрополитом Киевским и Галицким Феогностом, бумаги о делах Русской Православной Церкви. Изучая декларации, определенно, я вновь и вновь обнаруживал, что с большей претенциозностью изучаю декларации дворян мелкопоместных, нежели крупных деятелей губернских. Придирчиво всматриваюсь в доходы дворян малых и в состояние их семей и, в особенности, в состояние юношества и в доходы, обозначаемые, как доходы юных персон семьи. Жаль, что не требуется в доходных декларациях упоминать о расходах на юношество! Впрочем, сии затраты я могу изучить по губернским ведомостям учебных заведений. Изучение, определенно, будет весьма экономически поверхностным, но, определенно, не излишним в свете наших нынешних молодежных сообществ. Определенно, возможно мне изыскать финансовую возможность и об проведение общественного исследования финансового состояния молодых обществ и взглядов на монархию и монархическое устройство. Определенно, в следующую же субботу испрошу на Государственном Совете возможности проведения подобного исследования! Жаль, что пропустил субботу нынешнюю, сие впрочем за пасхальным и предпасхальными заботами немудрено. Пойду нынче спать спокойно, чудесную мысль я изобрел для изыскивания борьбы с государственной слабостью ответственного сознания молодежных обществ и персон и для изучения внутрисемейной финансовой ответственности в семьях наших, бо знаю не понаслышке балуют нынче молодых людей, балуют много.