В своё время Илья Александрович Шляпкин обратил внимание, что знаменитый святитель Димитрий (Туптало), митрополит Ростовский, обличал Петра I. Находясь в Москве, тогда ещё митрополит Сибирский и Тобольский, произнёс проповедь 17 августа 1701 г. (Шляпкин И.А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651-1709 гг.). СПб. 1891. С. 287-288.)
«Поучение.
В неделю десятую по Святом Дусе.
«Господи! Помилуй сына моего, яко на новы месяцы беснуется и зле страждет. И приведох его ко учеником Твоим, и не возмогоша его исцелити».
Матф. XVII, ст. 15 и 16.
/.../
Какая же бе вина того неможения, яко Святии Апостоли от онаго, на новы месяцы беснуемаго, отрока, изгнати беса не возмогоша? ... Сказует ясно вину Христос Господь учеником Своим на едине, егда тии вопросиша: почто мы не возмогохом изгнати его? Иисус же рече им: за неверствие ваше (Матф. XVII, ст. 19 и 20.). ... Не о Христе убо неверствие во Апостолех бяше, но о данном им могуществе: сумняхуся бо, могут ли, или не могут изгнати беса толь крепкаго, толь лютаго, каковаго им изгонити еще не случилося. Сумняхуся: еще бо не бе в них великодушия и дерзновения, яко не у прияли Святаго Духа.
Аз же грешный ... умыслих помощию Бога ... изъявити еще иныя вам несведомыя вины, почто Святии Апостоли беса изгнати не возмогоша? Сице не от моего худаго умствования, но от тогожде Евангелия Святаго на образец нам, како быхом возмогли от нас изгонити бесоподобныя страсти.
/.../
Зде смотрим, в кое время не возмогоша Апостоли изгнати беса? Егда не все вкупе бяху, но токмо девять, а в том числе и Иуда; а Петр со Иаковом и Иоанном начальнейшии Апостоли отшли бяху на гору со Иисусом, и того ради не возмогоша. Не возмогоша без Петра каменя веры, не возмогоша без Иакова крепкаго борца, не возмогоша без Иоанна, без благодати Божия, а наипаче без присутствия Самого Господа Иисуса Христа не возмогоша; аще же бы и могли что, то Иуда между ими, преисполненный неверия был препоною, и того ради самого неверника прочии Святии Апостоли не возмогоша.
Приступим же к разсмотрению духовному. ... Бесен убо есть всяк ожесточенный грешник.
А якоше грешник есть многострастный, многопохотный, сице и бес в нем многообразный. ...
/.../
... Зашедшу солнцу бывает нощь; отступившу от нас далече Богу, или нам от Бога отступившим далече, житие наше бывает томно, скверно; и якоже Ангельское безплотное естество во оном светоносном первом Ангеле, иже потом сотворися аггел, донелиже бе при Боге, дотоль его естество бяше светоносно, и нарицается люцифер, денница; а яко отпаде от Бога, абие сотворися люцифер, светлость погубивый, темноносный, и от Ангела претворися в беса: сице и человек, донелиже придержится Бога, Ангельское в теле житие провождает, а егда отлучися от Бога далече, бес бывает в плоти.
Зде воспомянувши светоноснаго Ангела, претворшагося в темноноснаго аггела, воспросим: почто диавол, хотяй Праматерь нашу Еву искусити, и к преступлению заповеди Божия привести прелестью своею, явися ей в подобии змиеве? ... И егда змий к Еве беседовавше, Бог тайными дохновении вещаше в сердцы Евином: внемли Ево, с кем беседуеши? Со змием, не со Ангелом, не с человеком, но с змием; и аще змия послушаеши, сама змия будеши, и бысть тако. Послушавши Ева змия, сама толь ядовитым сотворилась змием, яко всего рода человеческаго повредила есть ядом греховным. ...
Еже Апостоли Святии беса изгнати не возмогоша, и то препятие бяше, яко бе в них Иуда: ... и егда глаголаша Апостоли Святии бесу: пойди себе до бездны, изыди от создания Божия; бес же мысляше в себе, глаголя: изждените вы от себе видимаго беса Иуду, то и аз невидимый бес изыти могу. А донележе Иуду между вами вижду, не взыду и аз: не хощу бо от друга моего удалятися; аще он между вами имать место, то почто мене изгоняете? И то истина; идеже бо потаенный Иуда в дружестве, тамо трудно от беса отбыти, а нам образец и научение. Со Иудоподобным грешником не имей дружбы: со строптивым бо развратишися (Иоан. XV, ст. 5.), и не избудеши беса.
/.../
Чтем в Писании Божественном: согрешиша иногда два цари Израильские к Богу, Саул и Давид: Саул убо за себя имеет молитвенника к Богу и ходатая Святаго Пророка Самуила, а Давид о своем гресе имеет богомольца Святаго Пророка Нафана; Нафан бо за своего грешника, глаголю за Давида, умоляет Бога, и скорое ему исходатайствова прощение: а Самуил за своего Саула не токмо умилостивить Бога не может, но и паче аки бы Его раздражает, и на больший противу Саула гнев поощряет молитвою своею. Почто? кая сего вина? Эда ли любезнейший бяше Богови богомолец Давидов Нафан, нежели Богомолец Саулов Самуил, яко того молитвы послушает, а онаго и слушати не хощет? Никакоже; не можем то рещи, дабы тыи оба Пророки не были в равной у Господа Бога милости; почему убо единаго молитва приятна, а другаго ни? Того ради, яко молится Самуил за Саула, а Саул о молитве не мыслит: Самуил на молитвенном подвиге всю нощь стоит, а Саул на мягцей перине протягается, спит; Самуил во вретище и пепле, а Саул на потехах; Самуил алчет и жаждет в пощении за Саула, а Саул пирует, упивается: не дивися же, Сауле, яко за тебе Самуил умолити Бога не возможе: не возмогоша. Не Самуил виноват, но ты сам себе виноват, греси твои непокаянныи виноваты. Не возмогоша.
Противным Саулу образом, а Нафану согласным Давид деет; молится за Давида Нафан, и Давид на молитве пред Богом на землю крестообразно падает и вопиет: Помилуй мя, Боже! (Псал. L, ст. 5.) Востает в полунощи Нафан за Давида на молитву, востает и Давид, глаголя: в полунощи востах исповедатися Тебе о судьбам правды Твоея (Псал. CXVIII, ст. 62.). Нафан во вретищи за Давида, и Давид глаголя: облачахся во вретище. Постится за Давида Нафан, постится и Давид: смирях постом душу мою (Псал. XXXIV, ст. 13.) Буде убо известен, Давиде, яко богомольца твоего послуша Бог, и дает тебе прощение. Добре за таковаго молитися; удобно от таковаго тяжкий грех аки каковаго беса прочь изгнати.
Вы же, котории Саулу житием подобни, не возлагайте вину на своих богомольцев, не глаголите: не возмогоша, егда вы сами о себе не радите, и не брежете о спасении вашем; не возмогоша они за неверие ваше». (Сочинения святаго Димитрия, митрополита Ростовскаго. Том вторый, содержащий в себе поучения на Воскресные дни. Изд. 6-е. М. 1840. С. 432-433, 435, 436-438, 439, 441-443.)
Для проповеди по евангельскому чтению (зачало 72) на литургии в 10-ю неделю по Пятидесятнице отступление про отравившую человечество грехом Еву и отпавшего от Бога царя Саула весьма необычны. Также и указание на ослабление апостолов присутствием Иуды.
Поэтому, по порядку, из проповеди усматривается, что святой Димитрий Ростовский обличает Петра I: 1) В неразумении вручённого ему от Бога православного Русского царства, силы которого крепки для победы над любым врагом.
2) В помрачении грехом подобно люциферу, и преложении из православного русского царя в насадителя зла. Поэтому отнята от Петра благодать Божия. При этом, если Петр и Иоанн названы верой и благодатью, то слова «не возмогоша без Иакова крепкаго борца» должны означать отказ Петра от старых русских войск и воевод. То есть, Пётр отказался от всего величия православного Русского царства, заведя приятельство с «Иудоподобными».
3) Какие-то Петровские сообщники чужды православной России, подобно Иуде, чуждому общества святых Апостолов. Так что Пётр не может изгнать шведов с исконно русских земель. Кроме переносного смысла, эти слова были пророческими в прямом: один из первейших любимцев Петра I - гетман Мазепа - оказался предателем.
4) В отравлении России нечестием, подобно Еве, отравившей грехом человечество. Не разумеются ли здесь под ядовитым образом змеиным люди, вроде Лефорта, развратившие молодого Петра? Это свидетельство оказалось пророческим. Петровское повреждение России, подобно первородному греху, действует с нарастающей силой до сих пор.
5) Наконец, Пётр уподобляется отступившему от Бога и предающемуся похотям израильскому царю Саулу, которому не помогают молитвы даже святых. Сравнение Саула с Давидом является явной угрозой, потому что, как известно, Бог отверг непослушного ему Саула и поставил вместо него царём благочестивого Давида. (При этом из библейской истории хорошо известно, что Давид благоговейно почитал царский чин, данный от Бога Саулу, и не был виной гибели последнего.)
«К этому же времени относится и пожалование Димитрию панагии от царевича Алексея Петровича». (Шляпкин. Св. Димитрий Ростовский... С. 282.)
Здесь могут возразить, что Пётр I в итоге победил шведов. Да, но его главным полководцем был глубоко православный ближний боярин и воевода Большого полка, переименованный в генерал-фельдмаршала и графа, Борис Петрович Шереметев. И даже при его участии для победы потребовался 21 год войны, по завершении которой Пётр возвратил Швеции Финляндию, уплатив в придачу побеждённым 2 млн. рублей. Никогда, ни до, ни после, Россия близко не испытывала таких затруднений в действиях против Швеции. При этом же Пётр чрезвычайно разорил население России и явился единственным в русской истории, кто проиграл войну Турции (в 1711 г.), уступив ей российские земли. Как писал умерший ещё в 1683 году хорват Юрий Крижанич: «То, от чего мы ждём силы, больше всего несёт нам гибель: это полковники и учителя немецкие и помощь шведская. С Божьей милостью и русским строем была взята Казань, Астрахань и Сибирь. А с немецким строем (если вовремя не опомниться) легко можно лишиться этих земель». (Крижанич Ю. Политика. Часть 3. О мудрости. Раздел. 12. О чужебесии. § 6. М.: «Новый Свет», 1997. С. 197.)