Чтение в субботу - про валлийцев и ирландцев XVIII века
Следующий отрывок из новой книги Йана Морриса Geography Is Destiny: Britain and the World, a 10,000 Year History - про развитие валлийских и ирландских соседей англичан по Островам в XVIII веке.
Несмотря на все опасения быть англизированными, 300 тысяч фермеров и пастухов, рассеянных по валлийским холмам и долинам, продолжали говорить на своем родном языке (корнуолльский, напротив, вымер около 1780 года). Английская сельскохозяйственная и городская революции почти не затронули Уэльс; в Врексхэме, его крупнейшем городе, проживало всего 4 000 человек.
Однако валлийское дворянство нашло много интересного в английском примере. Большинство перестали давать своим детям валлийские имена и посылать сыновей в бардовские школы. Некоторые переезжали в Англию окончательно, только затем вновь открывая для себя валлийские корни, хотя и в новых формах. Например, Эдвард Лхайд из Оксфорда выдвинул теорию родства всех кельтских языков, а валлийцы в Лондоне основали журнал и несколько обществ в поддержку своей идентичности. Все они прославляли короля Артура и валлийские корни "Британии". У одного такого общества была даже песня под названием "Мы - аборигены", несмотря на то, что его основатель всю жизнь проработал клерком в Адмиралтействе, ни разу не побывав на исторической родине, и только один из его членов мог говорить по-валлийски. Другой член этого общества, Эдвард Уильямс, взял себе бардовское имя Иоло Морганвг, накачался лауданумом (жидким опиумом) и начал сочинять "друидические" стихи. Когда продажи его книг пошли в гору, он прочно обосновался в Лондоне, где и успешно издавался до самой смерти.
Усилия по англицизации ирландцев были гораздо менее успешными. Большинство поселенцев, "посаженных" в Ольстере в XVII веке, были шотландцами, а для остальных трех четвертей населения Ирландии ирландскость теперь в основном означала католицизм. Жребий этого большинства стал намного тяжелее. В 1641 году католики все еще владели двумя третями земли, но к 1702 году им принадлежала лишь одна шестая часть, а к 1750 году - менее одной десятой. Для них это было время картофеля, а не пудинга. Голод убил полмиллиона ирландцев в 1720-х и 30-х годах, но население страны все равно удвоилось с 1640 по 1750 год благодаря высокоурожайному картофелю (иногда приправленному, к отвращению английских путешественников, телячьей кровью). Арендная плата выросла в три раза, и помещики-протестанты не видели необходимости улучшать жизнь своих арендаторов на английский манер.
Некоторые ирландские протестанты крепко прониклись английскостью, но Англия редко принимала их в ответ. Даже ирландский лорд-канцлер беспокоился, что в Лондоне "меня будут считать [...] (чего я меньше всего хотел бы) ирландцем". Другие протестанты присвоили себе антикатолицизм как ярко выраженную ирландскую идентичность, преследуя своих соседей-папистов с жестокостью, вызывавшей осуждение многих англичан. Даже король назвал их план 1719 года по кастрации католических священников, пойманных на прозелитизме, "возмутительным". Так в Ольстере потомки недавних шотландских иммигрантов изобрели свою собственную твердолобую британскую (не английскую) идентичность. По сей день ольстерские оранжисты провоцируют католиков ежегодными маршами в честь победы короля Вильгельма при Бойне в 1690 году. И, наконец, был Дублин, который пошел совершенно другим путем, превратившись в торговый город с 60 000 жителей (второй после Лондона) и коммерческой элитой, в которую входили как католики, так и протестанты.