Разбор книги Б.Кутузова «Тайная миссия патриарха Никона» - 2
(продолжение)
Надо сразу сказать, Кутузов очень основательно подготовился, исследовал огромное количество материалов и в своих рассуждениях достаточно убедителен. До тех пор, конечно, пока не начнёшь дотошно рассматривать и перепроверять его доводы. Но этим, к сожалению, мало кто захочет заниматься, ибо объем информации весьма велик. И автор этим пользуется.
У меня, кстати, тоже времени и желания копаться в грудах текстов нет, поэтому я буду обсуждать только то, что мне достаточно хорошо известно из опыта и прошлых исследований по смежным темам, и то, что смог обнаружить по ходу чтения книги, бегло перепроверяя некоторые его утверждения.
Итак, первая глава книги посвящена, в основном, сравнению текстов дониконовских и никоновских переводов Псалтири. Причём автор сходу, ещё до представления, собственно, аргументов и фактов, предлагает вывод, под который он и собирается подгонять все свои рассуждения:
Сравнение текстов показывает, что новый перевод Псалтыри во многих местах не оправдан необходимостью, во многих местах затемнен смысл слов и выражений, нередки и грубые ошибки переводчиков, заметно неуважительное, произвольное обращение со священным текстом этой важнейшей богослужебной книги, наблюдается явное ухудшение языковой формы.
На самом же деле практически все претензии автора к никоновским текстам либо несправедливы, либо связаны с его субъективным эстетическим восприятием, которое, конечно же, не может являться неопровержимым аргументом, однозначно свидетельствующем об ухудшении текста - ведь у различных людей различны и эстетические критерии.
Автор, чаще всего, пытается всеми правдами и неправдами оцедить комара, находя недостатки даже там, где их нет и быть не может. Впрочем, если бы они действительно были, в таком случае можно было бы отослать Кутузова к его же собственным словам, в третьей главе книги, что «...в мире нашем нет совершенства, оно возможно только в будущем веке. Как сказал Каллист Ксанфопул: «Не совершенно есть совершение в несовершением веце сем»». Так же и с переводами: надо понимать, что все они являются лишь интерпретацией переводчиков, более-менее верно отражающей смысл первоисточника. Сам Кутузов, похоже, вообще плохо знаком с древнегреческим языком, да и в целом с церковным преданием, но, при этом, почему-то берётся определять степень добротности переводов и их богословскую точность.
Об уместности же использования в переводах тех или иных словоформ рассуждать, на мой взгляд, можно долго и упорно, но это-то как раз вопрос не принципиальный, т.к. церковно-славянский язык не мертвый, а живой, как и современный русский, и вполне может обогащаться словами вроде «законоположит» или «благовремении», ну а использование, к примеру, частиц «ниже» вместо «ни» - это вообще не играет существенной роли. Главное - смысл, хотя красота слога приветствуются. Но она и не была существенно ухудшена в ходе никоновской справки, и это подтверждается доводами самого же Кутузова, который приводит хвалебные высказывания оптинских старцев и патриарха Пимена о славянском языке. Но что они могли оценивать помимо «новообрядческих» текстов? Понятное дело, они выросли и духовно напитались от тех текстов, которые появились в результате справы.
Вообще же, перед тем как начать разбираться с деталями, отмечу справедливое замечание Кутузова, помещенное в конце главы:
Затронутая тема требует глубокого исследования со стороны историков, филологов, славистов и богословов.
Добавлю, что в этих вопросах, прежде всего, необходимо опираться на оценку тех, кто жил в том же Святом Духе, что и древние русские святые - т.е. на «новообрядческих» святых. Но почему-то на первый план автор выводит историка Каптерева, проф.Успенского, ну или, там, протопопа Аввакума с его хамскими фразочками.
(продолжение следует)
Надо сразу сказать, Кутузов очень основательно подготовился, исследовал огромное количество материалов и в своих рассуждениях достаточно убедителен. До тех пор, конечно, пока не начнёшь дотошно рассматривать и перепроверять его доводы. Но этим, к сожалению, мало кто захочет заниматься, ибо объем информации весьма велик. И автор этим пользуется.
У меня, кстати, тоже времени и желания копаться в грудах текстов нет, поэтому я буду обсуждать только то, что мне достаточно хорошо известно из опыта и прошлых исследований по смежным темам, и то, что смог обнаружить по ходу чтения книги, бегло перепроверяя некоторые его утверждения.
Итак, первая глава книги посвящена, в основном, сравнению текстов дониконовских и никоновских переводов Псалтири. Причём автор сходу, ещё до представления, собственно, аргументов и фактов, предлагает вывод, под который он и собирается подгонять все свои рассуждения:
Сравнение текстов показывает, что новый перевод Псалтыри во многих местах не оправдан необходимостью, во многих местах затемнен смысл слов и выражений, нередки и грубые ошибки переводчиков, заметно неуважительное, произвольное обращение со священным текстом этой важнейшей богослужебной книги, наблюдается явное ухудшение языковой формы.
На самом же деле практически все претензии автора к никоновским текстам либо несправедливы, либо связаны с его субъективным эстетическим восприятием, которое, конечно же, не может являться неопровержимым аргументом, однозначно свидетельствующем об ухудшении текста - ведь у различных людей различны и эстетические критерии.
Автор, чаще всего, пытается всеми правдами и неправдами оцедить комара, находя недостатки даже там, где их нет и быть не может. Впрочем, если бы они действительно были, в таком случае можно было бы отослать Кутузова к его же собственным словам, в третьей главе книги, что «...в мире нашем нет совершенства, оно возможно только в будущем веке. Как сказал Каллист Ксанфопул: «Не совершенно есть совершение в несовершением веце сем»». Так же и с переводами: надо понимать, что все они являются лишь интерпретацией переводчиков, более-менее верно отражающей смысл первоисточника. Сам Кутузов, похоже, вообще плохо знаком с древнегреческим языком, да и в целом с церковным преданием, но, при этом, почему-то берётся определять степень добротности переводов и их богословскую точность.
Об уместности же использования в переводах тех или иных словоформ рассуждать, на мой взгляд, можно долго и упорно, но это-то как раз вопрос не принципиальный, т.к. церковно-славянский язык не мертвый, а живой, как и современный русский, и вполне может обогащаться словами вроде «законоположит» или «благовремении», ну а использование, к примеру, частиц «ниже» вместо «ни» - это вообще не играет существенной роли. Главное - смысл, хотя красота слога приветствуются. Но она и не была существенно ухудшена в ходе никоновской справки, и это подтверждается доводами самого же Кутузова, который приводит хвалебные высказывания оптинских старцев и патриарха Пимена о славянском языке. Но что они могли оценивать помимо «новообрядческих» текстов? Понятное дело, они выросли и духовно напитались от тех текстов, которые появились в результате справы.
Вообще же, перед тем как начать разбираться с деталями, отмечу справедливое замечание Кутузова, помещенное в конце главы:
Затронутая тема требует глубокого исследования со стороны историков, филологов, славистов и богословов.
Добавлю, что в этих вопросах, прежде всего, необходимо опираться на оценку тех, кто жил в том же Святом Духе, что и древние русские святые - т.е. на «новообрядческих» святых. Но почему-то на первый план автор выводит историка Каптерева, проф.Успенского, ну или, там, протопопа Аввакума с его хамскими фразочками.
(продолжение следует)