Про папу
Папа отказался наотрез. Запись в МНИОИ имени Герцена я отменила. Билеты сдам.
Сегодня (точнее, вчера - полночь уже миновала) он был в Липецком онкодиспансере. Врач сказал ему про поездку в Москву: "Нечего вам там делать". И добавил, что там госпитализации надо ждать месяц. Он же лучше знает, чем в кол-центре МНИОИ имени Герцена, где сказали 7-10 дней. Раз в Липецком онкологическом диспансере месяц маринуют, хотя результаты части обследований уже в первый день обращения были на руках, надо и про других такое рассказывать.
Меня папа слушать не хочет.
Я из кожи вылезла, чтобы папу начали хорошо лечить. Я распланировала всё. Я горы свернула. Всё зря.
В понедельник папу кладут в Липецкий областной онкологический диспансер. Надеяться больше не на что.
Найти информацию про Липецкий онкодиспансер мне не удалось. Но по тому, что они посчитали флюорографию заменой КТ грудной клетки, по тому, как долго заставили ждать пациента с агрессивной опухолью, по тому, как боятся второго мнения, уровень в целом понятен.
Я понимаю, что иногда ничего сделать нельзя. Я не жду волшебства. Я даже понимаю, что все люди, какими бы профессионалами они ни были, время от времени ошибаются, и не буду осуждать за это. Но я считаю нормальным и правильным, чтобы для больного человека сделали всё, что возможно при современном развитии медицины. Если возможно в том медицинском учреждении, куда он попал изначально, то там; если невозможно, пусть честно направят туда, где возможно. Этого жду для своих близких и не считаю свои ожидания завышенными.
Не я создала нашу систему здравоохранения. И я не хочу потерять папу из-за подхода: "Все когда-нибудь умрут, это не трагедия, а нам ещё перед страховой отчитываться".
Есть порядочные врачи. Детям везёт чаще: их жизнь считается ценной, ради них чаще готовы стараться, а когда на месте помочь нельзя, их чаще направляют в крупные онкоцентры. У взрослых выше риск нарваться на самые дешёвые препараты, потому что выписывать оптимальное региональные власти не разрешают; на "эта схема не помогла - так больше пробовать нечего, ну ничего не поделаешь". Это уже не ошибка, от которой не застрахован никто. Это осознанный подход. За их близких уже решили, что это они переживут, обязаны стерпеть. Ну, полечатся, к психотерапевту походят, но обязаны принять такое дальше: лопай, что дают. Это не та трагедия, которую всеми силами (в меру своих сил и знаний, но не менее) стараются не допустить.
Нет, так не все. Есть порядочные врачи, и их много. И судя по моим наблюдениям, подобное почему-то ухитряется притягиваться к подобному: в отдельно взятом медицинском учреждении обычно либо все стараются делать, что в их силах, и относятся по-человечески, либо никому нет дела до пациента, пациент - досадная помеха, а то и враг. Или почти все и почти никому, но статистическая погрешность не особо заметна. Поэтому лучше узнавать про определённое учреждение.
Информацию про Липецкий областной онкологический диспансер я не нашла. А весь опыт взаимодействия за последний месяц показывает, что с тех пор, как папу положат туда, никаких шансов помочь уже не будет. Папу положат туда в понедельник. Это будет вместо приёма в МНИОИ имени П. А. Герцена.
Я девять лет живу со знанием, что я бросила свою маму мучиться и умирать. Теперь я буду жить со знанием, что сначала я бросила мучиться и умирать маму, а потом папу.
Я никогда себе не прощу, что так медлила. Если всё то же самое, что я сделала 11 апреля, я сделала бы 4 апреля, папа, может, и согласился бы. А если бы 28 марта, сразу после КТ, ещё лучше. Было бы нормальное лечение.
Но я никчёмная дочь. Своей медлительностью, трусостью, нерешительностью я убила сначала маму, потом папу. Как в анекдоте про дракончика: "Да кто же ты после этого? Сиротинушка".
Мама была хорошей дочерью. Поэтому её родители прожили долго. Ей повезло уйти сразу за ними. А я никчёмная эгоистка.
Я сделала всё, что было в моих силах, чтобы у папы была возможность лечиться в хорошей клинике. Но всё это оказалось никуда не годным.
О родственниках и околородственниках. Теперь понятно, как получается, что на войну отпускают с лёгкостью, когда ждут стиральных машинок. Похоже, жизнь вообще не воспринимается как что-то, достойное борьбы, и этим отличается от вещей и денег. Стремление лечить от тяжёлой болезни взрослого вообще воспринимается как неприличное чудачество. "Люди рождаются и умирают, а вещи ещё пригодятся".
Потому и смотрят на меня, будто я не папе лечиться предлагаю, а, скажем, покупаю машину, когда папа болеет. Потому, когда я записала папу на приём в московскую клинику по ОМС, а дополнительные приёмы и анализы готова оплатить сама, тётя спрашивает меня: "Где взять столько денег?", даже не уточняя, "столько" - это сколько. Пока я виню себя, что не заработала и не накопила на лечение где-нибудь в Ильинской больнице, она и такую мелочь (в институте онкологии цены не выше, чем в липецких коммерческих клиниках, это я тоже посмотрела) считает странным капризом. Потому и женщина, с которой папа вроде бы неплохо жил в последние годы, сама лечилась в Москве, а папе говорит, что в Липецке онкология хорошая: она у себя одна, а он как приехал, так и уехал.
Но чёрт с ними: раз они так мыслят, им и такое дальше сгодится. Мне такое дальше не нужно, но я не смогла его предотвратить. Я не смогла добиться, чтобы папу действительно лечили, делали для этого всё, что возможно сделать сейчас. И расплачиваться за это ненужным дальше придётся мне. Это моя вина и моя расплата за неё.
Сегодня (точнее, вчера - полночь уже миновала) он был в Липецком онкодиспансере. Врач сказал ему про поездку в Москву: "Нечего вам там делать". И добавил, что там госпитализации надо ждать месяц. Он же лучше знает, чем в кол-центре МНИОИ имени Герцена, где сказали 7-10 дней. Раз в Липецком онкологическом диспансере месяц маринуют, хотя результаты части обследований уже в первый день обращения были на руках, надо и про других такое рассказывать.
Меня папа слушать не хочет.
Я из кожи вылезла, чтобы папу начали хорошо лечить. Я распланировала всё. Я горы свернула. Всё зря.
В понедельник папу кладут в Липецкий областной онкологический диспансер. Надеяться больше не на что.
Найти информацию про Липецкий онкодиспансер мне не удалось. Но по тому, что они посчитали флюорографию заменой КТ грудной клетки, по тому, как долго заставили ждать пациента с агрессивной опухолью, по тому, как боятся второго мнения, уровень в целом понятен.
Я понимаю, что иногда ничего сделать нельзя. Я не жду волшебства. Я даже понимаю, что все люди, какими бы профессионалами они ни были, время от времени ошибаются, и не буду осуждать за это. Но я считаю нормальным и правильным, чтобы для больного человека сделали всё, что возможно при современном развитии медицины. Если возможно в том медицинском учреждении, куда он попал изначально, то там; если невозможно, пусть честно направят туда, где возможно. Этого жду для своих близких и не считаю свои ожидания завышенными.
Не я создала нашу систему здравоохранения. И я не хочу потерять папу из-за подхода: "Все когда-нибудь умрут, это не трагедия, а нам ещё перед страховой отчитываться".
Есть порядочные врачи. Детям везёт чаще: их жизнь считается ценной, ради них чаще готовы стараться, а когда на месте помочь нельзя, их чаще направляют в крупные онкоцентры. У взрослых выше риск нарваться на самые дешёвые препараты, потому что выписывать оптимальное региональные власти не разрешают; на "эта схема не помогла - так больше пробовать нечего, ну ничего не поделаешь". Это уже не ошибка, от которой не застрахован никто. Это осознанный подход. За их близких уже решили, что это они переживут, обязаны стерпеть. Ну, полечатся, к психотерапевту походят, но обязаны принять такое дальше: лопай, что дают. Это не та трагедия, которую всеми силами (в меру своих сил и знаний, но не менее) стараются не допустить.
Нет, так не все. Есть порядочные врачи, и их много. И судя по моим наблюдениям, подобное почему-то ухитряется притягиваться к подобному: в отдельно взятом медицинском учреждении обычно либо все стараются делать, что в их силах, и относятся по-человечески, либо никому нет дела до пациента, пациент - досадная помеха, а то и враг. Или почти все и почти никому, но статистическая погрешность не особо заметна. Поэтому лучше узнавать про определённое учреждение.
Информацию про Липецкий областной онкологический диспансер я не нашла. А весь опыт взаимодействия за последний месяц показывает, что с тех пор, как папу положат туда, никаких шансов помочь уже не будет. Папу положат туда в понедельник. Это будет вместо приёма в МНИОИ имени П. А. Герцена.
Я девять лет живу со знанием, что я бросила свою маму мучиться и умирать. Теперь я буду жить со знанием, что сначала я бросила мучиться и умирать маму, а потом папу.
Я никогда себе не прощу, что так медлила. Если всё то же самое, что я сделала 11 апреля, я сделала бы 4 апреля, папа, может, и согласился бы. А если бы 28 марта, сразу после КТ, ещё лучше. Было бы нормальное лечение.
Но я никчёмная дочь. Своей медлительностью, трусостью, нерешительностью я убила сначала маму, потом папу. Как в анекдоте про дракончика: "Да кто же ты после этого? Сиротинушка".
Мама была хорошей дочерью. Поэтому её родители прожили долго. Ей повезло уйти сразу за ними. А я никчёмная эгоистка.
Я сделала всё, что было в моих силах, чтобы у папы была возможность лечиться в хорошей клинике. Но всё это оказалось никуда не годным.
О родственниках и околородственниках. Теперь понятно, как получается, что на войну отпускают с лёгкостью, когда ждут стиральных машинок. Похоже, жизнь вообще не воспринимается как что-то, достойное борьбы, и этим отличается от вещей и денег. Стремление лечить от тяжёлой болезни взрослого вообще воспринимается как неприличное чудачество. "Люди рождаются и умирают, а вещи ещё пригодятся".
Потому и смотрят на меня, будто я не папе лечиться предлагаю, а, скажем, покупаю машину, когда папа болеет. Потому, когда я записала папу на приём в московскую клинику по ОМС, а дополнительные приёмы и анализы готова оплатить сама, тётя спрашивает меня: "Где взять столько денег?", даже не уточняя, "столько" - это сколько. Пока я виню себя, что не заработала и не накопила на лечение где-нибудь в Ильинской больнице, она и такую мелочь (в институте онкологии цены не выше, чем в липецких коммерческих клиниках, это я тоже посмотрела) считает странным капризом. Потому и женщина, с которой папа вроде бы неплохо жил в последние годы, сама лечилась в Москве, а папе говорит, что в Липецке онкология хорошая: она у себя одна, а он как приехал, так и уехал.
Но чёрт с ними: раз они так мыслят, им и такое дальше сгодится. Мне такое дальше не нужно, но я не смогла его предотвратить. Я не смогла добиться, чтобы папу действительно лечили, делали для этого всё, что возможно сделать сейчас. И расплачиваться за это ненужным дальше придётся мне. Это моя вина и моя расплата за неё.