Позиция директоров.
Что делал обычно директор завода или учреждения в сталинские годы когда узнавал об аресте своего работника? Первым делом надо было отмежеваться от него, показать, что это случайное явление в учреждении. Надо было срочно уволить арестованного, организовать собрание, где разоблачить "врага", воздать хвалу нашим славным органам, которые все видят, самокритично заявить, что не проявил достаточно бдительности. Тогда можно было надеяться, что все обойдется. Впрочем, все зависело от уровня арестованного. Если это был какой-нибудь вахтер, то можно было вообще не волноваться, и собрание не требовалось. Но если это был начальник отдела или заместитель директора - то тут нужны были энергичные усилия, чтобы сохранить свою должность и свободу. И всегда были партком, местком и высшее начальство, готовые "поправить" директора, если он действовал иначе.
И так советские граждане на тысячах и тысячах предприятий оказывали помощь славным советским органам. Но были исключения, причем в самых разных слоях общества.
Е.Ройзман приводит пример председателя колхоза (Пермский край, Суксун), который отказался дать список кулаков и подкулачников, заявив, что в колхозе их нет (я не могу пока узнать его фамилию). А начальник полярной авиации Марк Иванович Шевелев отстаивал в 1930-х годах своих летчиков,несмотря на давление. И пока он был начальником, не было ни одного ареста.
Но больше всего таких исключений было среди ученых. Им помогало одно обстоятельство. Хотя лозунг "незаменимых у нас нет" признавался и здесь, но в науке также молчаливо признавалось, что некоторых заменить все же очень сложно. И когда директор института, от которого ждали больших результатов, говорил, что для работы ему необходим именно этот сотрудник, были шансы, что он его получит назад. Все 1930-е годы Николай Иванович Вавилов постоянно бился за своих арестованных или сосланных подчиненных, и сумел вытащить из НКВД или вернуть из ссылок почти всех (более 40 человек). Боролся до конца за своих сотрудников Леон Абгарович Орбели и тоже многое смог. (Потом, при опале, им все это припомнят).
Д.Н.Прянишников, Н.К.Кольцов, В.И.Вернадский, Н.Д.Зелинский, И.П.Павлов, Н.С.Курнаков бросались защищать сотрудников при аресте или увольнении. Они писали письма, ходили на приемы к властьимущим, помогали сосланным, следили за их судьбой. При опасности переводили сотрудников в отдаленные филиалы или другие институты.
Но все же когда ты в фаворе и обласкан, защищать своих гораздо легче. Однако есть примеры, когда спасали подчиненных в совершенно угрожающих обстоятельствах. Корабль тонет, гибель почти неминуема, а капитан в первую очередь спасает команду, понимая, что этим увеличивает опасность для себя лично. На море - обычная ситуация, "капитан покидает судно последним". В сталинском СССР, где сначала - преданность и ответственность перед вождем и партией, а ответственность перед людьми вторична, это очень редкие явления. Но они все же были.
В хозяйстве Бориса Петровича Герасимовича, директора Пулковской астрономической обсерватории, в конце 1936-начале 1937г. творился полный кошмар. Уже 5-ая комиссия за год проверяла его работу и работу Пулкова, он наслушался и начитался всяких обвинений, в т.ч. в газетах, арестованные сотрудники один за другим исчезали с рабочих мест. И во всех грехах он объявляется главным виновником. И что делает Герасимович в такой ситуации? Он пытается помочь арестованным, не берет на их места новых сотрудников, никому не передает их темы. Т.е. пытается спасти команду. Здесь, ради справедливости надо сказать, что "сбежать с корабля" он не мог. Герасимович несколько раз подавал прошение об отставке, но его не отпускали. И это частая практика в таких случаях: перед арестом человеку не давали уволиться. Важно было самим его уволить, но чуть позже. Что же ему делать в таком случае? Ну как, а собрания? А разоблачения арестованных и их ближайших коллег? Партком "помогает советом", настаивает и требует. Наконец, можно попытаться свалить всю вину на кого-то из уже репрессированных, им-то уже все равно. Ведь если "враги" окопались в его учреждении, они и виноваты во всем, а он - только в потере бдительности. Словом, можно попытаться как-то вывернуться и спастись самому. А вместо этого Герасимович думает о "врагах народа" и даже собирается взять на работу отовсюду уволенную жену одного из них. Следует очередной донос. Герасимовича берут последним и расстреливают, как и многих других.
Очень тяжелая ситуация сложилась и в УФТИ в Харькове в 1938г. Иван Васильевич Обреимов когда-то основал этот институт, набирал людей и был его директором до 1934г. Потом директором назначили другого партийного человека, а Обреимов остался председателем Научно-технического совета и завлабом. В 1937-1938гг. институт "трясет": частые визиты из НКВД, партчистки и аресты сотрудников. Забирают и партийного директора. У оставшихся - желание затаиться, авось пронесет. А Обреимов хлопочет за арестованных. Ведь большинство он хорошо знает, да и институт воспринимает как свой. Понимая, куда идет дело, помимо хлопот за уже севших, он пытается спасти остающихся. Пользуясь своими знакомствами, договаривается с Н.Д.Зелинским и переводит к нему в институт Л.Ф.Верещагина с его темой. А потом, благодаря Обреимову, Н.А.Бриллиантов уходит к П.Л.Капице. А сам? Ведь он даже не "капитан". Но себя спасти не пытается, а, может, не успевает. Его берут в 1938, и он попадает в ГУЛАГ.
Хотелось бы помнить этих людей.
Все ссылки на https://sites.google.com/site/soprotivleniestalinism