про 16-летнего трудармейца
Оригинал взят у sergey_verevkin в про 16-летнего трудармейца
Оригинал взят у gallago_75 в про 16-летнего трудармейца
Рассказ, который хочется ткнуть в лицо многочисленным "совецким патриотам", ведь они твердят на каждом углу о справедливой , честной, достойной и прекрасной жизни при советском социализме
Гильмар Клюдт „Zwagsarbeiterlager der Siedlung Dolgoje, 1942-1949“ (Лагерь каторжных работ в селении Долгое)
...я стал искать другую возможность добыть чего-нибудь съестного. Охрану поселка трудармейцев установить еще не успели, и нашим людям удавалось попасть ночью в соседнюю деревню. Мой односельчанин уже дважды рискнул выменять в Гашкове картошки и других продуктов. Попадешь в руки охранников - несколько ночей проведешь в карцере. Да и подготовить надо всё заранее: ночью тебя никто в дом не пустит. Как раз подошло мое дежурство в помещении, и я решил попытать счастья днем. За цигарку узнал о потайной тропе, по которой можно попасть на санный путь, минуя строящийся на краю поселка сторожевой пост. В срубе этом всегда горит огонь. Значит, дорога охраняется. Спутника среди приятелей не оказалось: всем уже нечего было обменивать.
Деревня показалась красивой. Дома стояли не на прямой улице, а как в типичных деревнях Северного Урала, построенных на склонах гор. Несколько детей скатывались на санках по наезженной улице. Когда я приблизился, они уставились на меня, чужака. Я спросил девочку, не знает ли она, кто здесь продает картошку. Дети вопросительно глянули друг на друга, а та тихо ответила: «Нет». Один из мальчишек дерзко заметил: «Картошку не продают, а обменивают на одежду». Потом заговорили все сразу. Девочка показала на дом: «Они собрали много картошки, иди туда». Бойкий мальчик предложил: «Пойдем, дядя, я покажу тебе дорогу».
Чужого заметили и своры деревенских собак. Хорошо, что у меня появился знакомый им провожатый. Он поинтересовался, не из лагеря ли я.
- Из какого лагеря?
- В Долгом ведь живут немцы-фашисты, а ты же русский, говоришь по-русски.
- А почему ты решил, что я из Долгого?
- Дорога эта ведет только в поселок.
Хорошо, что мы уже подошли к дому, и мне больше не нужно было отвечать на вопросы карапуза. Он вошел в дом запросто, как в свой. Я остался у дверей.
- Заходи, здесь живет моя тетя.
- Тогда позови ее.
Мы вошли в комнату. Мальчик едва открыл тяжелую дверь. Был он весь в снегу, но ноги обметать не стал, хотя у дверей стоял маленький веник. Резкими движениями сбросил валенки, надетые на босу ногу, юркнул за печь и вмиг оказался на ней. Оттуда уже смотрели две взъерошенные детские головки - мальчик лет четырех и девочка поменьше.
- Где ваша мама? - спросил я.
- В стайке, - ответила девочка.
Мальчик почти не показывался. Я стоял у двери, не зная, что делать дальше.
- Позови же свою тетю, - попросил я моего провожатого.
Он не ответил. Решил, наверное, что хозяйка сама скоро придет. Дети говорили меж собой. Девочка не спускала с меня глаз. Она напомнила мне мою маленькую племянницу, которая осталась с матерью в Сибири. Я снова попросил позвать хозяйку, но мальчик отказывался. Как я позже понял, была у него на то причина. И вдруг девочка предложила: «Дядя, сними меня с печки: я сама позову маму». Она протянула ко мне свои полные, крепкие ручки и просто упала в мои объятья. Была она босая, в легком платьице. Так дома ходили дети и в Сибири. Малышка ловко надела оттаявшие от снега валенки мальчика. Что были они ей слишком велики, ее не беспокоило. Вот так, в летнем платьице выкатилась она клубком на холод. Но никто не приходил. Мне было неловко сидеть в чужом доме без позволения хозяйки. Уже тогда я выглядел не совсем ухоженным. Но резко, с клубами пара открылась дверь, и вошла женщина. Мы поздоровались, и, прежде чем я успел ее разглядеть, она без слов направилась к печи и переставила длинным ухватом свои чугунки. Потом повернулась ко мне. Я все еще сидел у окна на широкой лавке, мой мешок с вещами лежал рядом. Я сказал, что хотел бы кое-что обменять на картофель. Хозяйка спросила, кто меня к ней послал и был ли я у кого-то еще. Я показал на мальчика, который все еще играл на печи с малышом. Она ему погрозила, но тот вины не чувствовал:
- Ведь правда, что у тебя много картошки и ты захочешь немного обменять!
- Вот сорванец!.. Ну хорошо, - вышла она из темного кухонного угла, и я увидел красивую, очень молодую женщину с каштановыми волосами, уложенными вокруг головы двумя косами. От холода щеки ее были огненно-красные, будто подкрашенные. Такими же были губы. Глядя на нее, я решил, что она не намного старше меня. Этак 20-21 года, и у нее уже двое детей. Говорила она тихо и спокойно. Я протянул ей свой маленький узел. Тут в дверь поскреблись и постучали. Что маленькая девочка все еще была на дворе, мать забыла. Она открыла, и быстро вошла девочка с кошкой, а с ней холодная струя воздуха. Я ожидал, что мать отругает малышку, но она только спросила, не окоченела ли та. Девочка была довольна. Большие валенки в снегу, голые коленки и щеки такие же огненно-красные, как у матери. Что ребенок был около 10 минут на морозе и топал по снегу, мать не обеспокоило, потому что здесь это было обыкновением. Девочка ведь могла одеться: на вешалке висела детская одежда и ее шубка. Как и мальчик, она сбросила валенки так, что полетели они в другую комнату. Мать приказала: «Теперь быстро на печь!» - и хотела помочь. Но малышка прошла мимо матери и без слов протянула свои ручки ко мне. Женщина удивленно посмотрела на нее: «Гляди-ка, вас уже полюбили!». Мне ничего не оставалось, как помочь девочке взобраться на печь, в чем нужды не было: для этой цели стояла за печью лестница. Малышка была тяжелая, я посадил ее на мои плечи, откуда она переползла к мальчикам. Те весело рассмеялись. Ребенок был холодный как ледышка. Я поинтересовался у женщины, не простужается ли дочь, бегая так по двору. «Так делают наши дети часто. А на печь ее всегда поднимал папа. Делать это должен был только он. Она скучает по нему, часто спрашивает, когда он вернется». Где ее отец, спрашивать я не стал: все молодые мужчины были на фронте.
Эти короткие сцены облегчили наше деловое общение. Принесенное мной женщина рассмотрела и оставила на столе. Я не знал, выбрала ли она что-нибудь. Потом внимательно осмотрела и мой мешок для картошки и положила к другим вещам. Наступил самый неприятный для меня момент: сейчас она спросит, что я хочу за них получить. Торговаться я не умел никогда. Но хозяйка мне помогла: она возьмет все вещи, включая мешок, и очень хорошо заплатит. Но что значит «очень хорошо»?
- Дам четыре ведра картофеля, кочан капусты и ведро овощей: моркови, свеклы и брюквы.
Такое предложение меня удивило, так что я не сразу ответил. Она поняла это по-своему:
- Хорошо, добавлю еще кусок баранины. Ведь неплохо?
- Согласен, но в чем я возьму с собой картофель?
- Не беда: я дам вам двойной мешок из лыка, он лучше защитит картошку от мороза. Да и не нужно забирать сразу всю. У меня она сохранится лучше.
- Так не пойдет... - и я объяснил, что из поселка нашего делают лагерь. Зная, что в этой деревне изготовляют санки, я спросил, не могу ли одни купить. Повезло мне и в этом. Женщина тут же послала сына «к старику». Он делает санки, но она не уверена, уступит ли за деньги. Через четверть часа вошел пожилой, представительный мужчина, перекрестился на пустой угол, где должна висеть икона, и только потом поздоровался. Был он словоохотлив, привез сразу двое санок и сказал, что отдаст и за деньги, потому что скоро ему надо заплатить налог на дом и земельный участок.
Старик тщательно рассмотрел купленное женщиной и поинтересовался, из серебра ли ложка и нож. Здесь, мол, такого не купишь. Племянницу (это был дядя ее мужа) он спросил, зачем они ей: не будет же она есть серебряной ложкой! Что предметы эти не из чистого серебра, а лишь им покрыты, объяснять я не стал. Но проба на них стояла. Я заплатил за санки, а хозяйка приготовила мешки из лубяного волокна и принялась за работу. Открыла подвал и стала подавать мне картофель в ведре средней величины. Мальчики принялись за свеклу и морковь. Старик тоже предложил увозить не все сразу. Пришлось и ему объяснить, что у нас происходит. Он сказал, что поселок наш - проклятое место: «Так нашу деревню окружают лагерями».
Я уже собрался в путь, когда хозяйка заметила, что время обеда, дети хотят есть, и пригласила с ними пообедать. Мальчишки вмиг оказались за столом и выбрали из кучи деревянных ложек лучшие. Девочка, чье имя я, к сожалению, забыл, стояла на печи. Мать велела ей спуститься, как всегда, по лестнице. «Нет, пусть дядя меня снимет». До этого никто не предложил мне снять пальто. Теперь меня попросили раздеться, и я подошел к малышке. Встретила она меня с сияющими глазами и бросилась на мои руки, так что своим весом чуть не опрокинула «дядю». Стали меня так называть только через много лет, а для малышки, которую до сих пор не могу забыть, я был дядей в 16 с половиной лет.
Вся посуда состояла из деревянных ложек и деревянной миски. Дети не могли есть из нее, и им дали по деревянной тарелке. От аромата вареного мяса голод мой стал нестерпимым. Хозяйка достала из печи чугун. По аппетитному запаху было ясно, что будут русские щи. Большим половником женщина положила несколько кусков мяса на керамическую плошку и налила в большую миску щей с морковкой и пряностями. Малышка сказала, что будет есть мало супа, но много мяса. Братец ее заметил, что она слишком ушлая. Хозяйка быстро перекрестилась и сказала: «Ешьте с божьей милостью». Мне стоило больших сил не слишком быстро орудовать ложкой.
Да, что на столе лежала нарезанная буханка ржаного хлеба, я почти забыл. Каждый взял себе кусок. Хотя дети не так страдали от голода, как я, аппетит был у них отменный. Присутствие гостя заставило мать напомнить им, чтоб ели пристойно. Деревянной ложкой трудно хлебать и взрослому, а у детей, естественно, не всё попадало в рот. Мясо съели с хлебом только после супа. На второе была едва сладкая овсяная каша с молоком. Мальчик решил, что мать забыла ее подсластить. «Нет, сахар нужен для чая», - был ответ. Малышка сидела возле меня, на колени к матери пойти отказалась. Сразу после обеда она показала мне свою куклу. Была это простая кукла, но голова не самодельная, как тело, ноги и руки.
Пришло время отправиться обратно.
(что произошло с юным Клюдтом дальше, можно прочесть на сайте http://schutzbrett.org/641-pohozhdenie-16-letnego-trudarmeyca.html
Оригинал взят у gallago_75 в про 16-летнего трудармейца
Рассказ, который хочется ткнуть в лицо многочисленным "совецким патриотам", ведь они твердят на каждом углу о справедливой , честной, достойной и прекрасной жизни при советском социализме
Гильмар Клюдт „Zwagsarbeiterlager der Siedlung Dolgoje, 1942-1949“ (Лагерь каторжных работ в селении Долгое)
...я стал искать другую возможность добыть чего-нибудь съестного. Охрану поселка трудармейцев установить еще не успели, и нашим людям удавалось попасть ночью в соседнюю деревню. Мой односельчанин уже дважды рискнул выменять в Гашкове картошки и других продуктов. Попадешь в руки охранников - несколько ночей проведешь в карцере. Да и подготовить надо всё заранее: ночью тебя никто в дом не пустит. Как раз подошло мое дежурство в помещении, и я решил попытать счастья днем. За цигарку узнал о потайной тропе, по которой можно попасть на санный путь, минуя строящийся на краю поселка сторожевой пост. В срубе этом всегда горит огонь. Значит, дорога охраняется. Спутника среди приятелей не оказалось: всем уже нечего было обменивать.
Деревня показалась красивой. Дома стояли не на прямой улице, а как в типичных деревнях Северного Урала, построенных на склонах гор. Несколько детей скатывались на санках по наезженной улице. Когда я приблизился, они уставились на меня, чужака. Я спросил девочку, не знает ли она, кто здесь продает картошку. Дети вопросительно глянули друг на друга, а та тихо ответила: «Нет». Один из мальчишек дерзко заметил: «Картошку не продают, а обменивают на одежду». Потом заговорили все сразу. Девочка показала на дом: «Они собрали много картошки, иди туда». Бойкий мальчик предложил: «Пойдем, дядя, я покажу тебе дорогу».
Чужого заметили и своры деревенских собак. Хорошо, что у меня появился знакомый им провожатый. Он поинтересовался, не из лагеря ли я.
- Из какого лагеря?
- В Долгом ведь живут немцы-фашисты, а ты же русский, говоришь по-русски.
- А почему ты решил, что я из Долгого?
- Дорога эта ведет только в поселок.
Хорошо, что мы уже подошли к дому, и мне больше не нужно было отвечать на вопросы карапуза. Он вошел в дом запросто, как в свой. Я остался у дверей.
- Заходи, здесь живет моя тетя.
- Тогда позови ее.
Мы вошли в комнату. Мальчик едва открыл тяжелую дверь. Был он весь в снегу, но ноги обметать не стал, хотя у дверей стоял маленький веник. Резкими движениями сбросил валенки, надетые на босу ногу, юркнул за печь и вмиг оказался на ней. Оттуда уже смотрели две взъерошенные детские головки - мальчик лет четырех и девочка поменьше.
- Где ваша мама? - спросил я.
- В стайке, - ответила девочка.
Мальчик почти не показывался. Я стоял у двери, не зная, что делать дальше.
- Позови же свою тетю, - попросил я моего провожатого.
Он не ответил. Решил, наверное, что хозяйка сама скоро придет. Дети говорили меж собой. Девочка не спускала с меня глаз. Она напомнила мне мою маленькую племянницу, которая осталась с матерью в Сибири. Я снова попросил позвать хозяйку, но мальчик отказывался. Как я позже понял, была у него на то причина. И вдруг девочка предложила: «Дядя, сними меня с печки: я сама позову маму». Она протянула ко мне свои полные, крепкие ручки и просто упала в мои объятья. Была она босая, в легком платьице. Так дома ходили дети и в Сибири. Малышка ловко надела оттаявшие от снега валенки мальчика. Что были они ей слишком велики, ее не беспокоило. Вот так, в летнем платьице выкатилась она клубком на холод. Но никто не приходил. Мне было неловко сидеть в чужом доме без позволения хозяйки. Уже тогда я выглядел не совсем ухоженным. Но резко, с клубами пара открылась дверь, и вошла женщина. Мы поздоровались, и, прежде чем я успел ее разглядеть, она без слов направилась к печи и переставила длинным ухватом свои чугунки. Потом повернулась ко мне. Я все еще сидел у окна на широкой лавке, мой мешок с вещами лежал рядом. Я сказал, что хотел бы кое-что обменять на картофель. Хозяйка спросила, кто меня к ней послал и был ли я у кого-то еще. Я показал на мальчика, который все еще играл на печи с малышом. Она ему погрозила, но тот вины не чувствовал:
- Ведь правда, что у тебя много картошки и ты захочешь немного обменять!
- Вот сорванец!.. Ну хорошо, - вышла она из темного кухонного угла, и я увидел красивую, очень молодую женщину с каштановыми волосами, уложенными вокруг головы двумя косами. От холода щеки ее были огненно-красные, будто подкрашенные. Такими же были губы. Глядя на нее, я решил, что она не намного старше меня. Этак 20-21 года, и у нее уже двое детей. Говорила она тихо и спокойно. Я протянул ей свой маленький узел. Тут в дверь поскреблись и постучали. Что маленькая девочка все еще была на дворе, мать забыла. Она открыла, и быстро вошла девочка с кошкой, а с ней холодная струя воздуха. Я ожидал, что мать отругает малышку, но она только спросила, не окоченела ли та. Девочка была довольна. Большие валенки в снегу, голые коленки и щеки такие же огненно-красные, как у матери. Что ребенок был около 10 минут на морозе и топал по снегу, мать не обеспокоило, потому что здесь это было обыкновением. Девочка ведь могла одеться: на вешалке висела детская одежда и ее шубка. Как и мальчик, она сбросила валенки так, что полетели они в другую комнату. Мать приказала: «Теперь быстро на печь!» - и хотела помочь. Но малышка прошла мимо матери и без слов протянула свои ручки ко мне. Женщина удивленно посмотрела на нее: «Гляди-ка, вас уже полюбили!». Мне ничего не оставалось, как помочь девочке взобраться на печь, в чем нужды не было: для этой цели стояла за печью лестница. Малышка была тяжелая, я посадил ее на мои плечи, откуда она переползла к мальчикам. Те весело рассмеялись. Ребенок был холодный как ледышка. Я поинтересовался у женщины, не простужается ли дочь, бегая так по двору. «Так делают наши дети часто. А на печь ее всегда поднимал папа. Делать это должен был только он. Она скучает по нему, часто спрашивает, когда он вернется». Где ее отец, спрашивать я не стал: все молодые мужчины были на фронте.
Эти короткие сцены облегчили наше деловое общение. Принесенное мной женщина рассмотрела и оставила на столе. Я не знал, выбрала ли она что-нибудь. Потом внимательно осмотрела и мой мешок для картошки и положила к другим вещам. Наступил самый неприятный для меня момент: сейчас она спросит, что я хочу за них получить. Торговаться я не умел никогда. Но хозяйка мне помогла: она возьмет все вещи, включая мешок, и очень хорошо заплатит. Но что значит «очень хорошо»?
- Дам четыре ведра картофеля, кочан капусты и ведро овощей: моркови, свеклы и брюквы.
Такое предложение меня удивило, так что я не сразу ответил. Она поняла это по-своему:
- Хорошо, добавлю еще кусок баранины. Ведь неплохо?
- Согласен, но в чем я возьму с собой картофель?
- Не беда: я дам вам двойной мешок из лыка, он лучше защитит картошку от мороза. Да и не нужно забирать сразу всю. У меня она сохранится лучше.
- Так не пойдет... - и я объяснил, что из поселка нашего делают лагерь. Зная, что в этой деревне изготовляют санки, я спросил, не могу ли одни купить. Повезло мне и в этом. Женщина тут же послала сына «к старику». Он делает санки, но она не уверена, уступит ли за деньги. Через четверть часа вошел пожилой, представительный мужчина, перекрестился на пустой угол, где должна висеть икона, и только потом поздоровался. Был он словоохотлив, привез сразу двое санок и сказал, что отдаст и за деньги, потому что скоро ему надо заплатить налог на дом и земельный участок.
Старик тщательно рассмотрел купленное женщиной и поинтересовался, из серебра ли ложка и нож. Здесь, мол, такого не купишь. Племянницу (это был дядя ее мужа) он спросил, зачем они ей: не будет же она есть серебряной ложкой! Что предметы эти не из чистого серебра, а лишь им покрыты, объяснять я не стал. Но проба на них стояла. Я заплатил за санки, а хозяйка приготовила мешки из лубяного волокна и принялась за работу. Открыла подвал и стала подавать мне картофель в ведре средней величины. Мальчики принялись за свеклу и морковь. Старик тоже предложил увозить не все сразу. Пришлось и ему объяснить, что у нас происходит. Он сказал, что поселок наш - проклятое место: «Так нашу деревню окружают лагерями».
Я уже собрался в путь, когда хозяйка заметила, что время обеда, дети хотят есть, и пригласила с ними пообедать. Мальчишки вмиг оказались за столом и выбрали из кучи деревянных ложек лучшие. Девочка, чье имя я, к сожалению, забыл, стояла на печи. Мать велела ей спуститься, как всегда, по лестнице. «Нет, пусть дядя меня снимет». До этого никто не предложил мне снять пальто. Теперь меня попросили раздеться, и я подошел к малышке. Встретила она меня с сияющими глазами и бросилась на мои руки, так что своим весом чуть не опрокинула «дядю». Стали меня так называть только через много лет, а для малышки, которую до сих пор не могу забыть, я был дядей в 16 с половиной лет.
Вся посуда состояла из деревянных ложек и деревянной миски. Дети не могли есть из нее, и им дали по деревянной тарелке. От аромата вареного мяса голод мой стал нестерпимым. Хозяйка достала из печи чугун. По аппетитному запаху было ясно, что будут русские щи. Большим половником женщина положила несколько кусков мяса на керамическую плошку и налила в большую миску щей с морковкой и пряностями. Малышка сказала, что будет есть мало супа, но много мяса. Братец ее заметил, что она слишком ушлая. Хозяйка быстро перекрестилась и сказала: «Ешьте с божьей милостью». Мне стоило больших сил не слишком быстро орудовать ложкой.
Да, что на столе лежала нарезанная буханка ржаного хлеба, я почти забыл. Каждый взял себе кусок. Хотя дети не так страдали от голода, как я, аппетит был у них отменный. Присутствие гостя заставило мать напомнить им, чтоб ели пристойно. Деревянной ложкой трудно хлебать и взрослому, а у детей, естественно, не всё попадало в рот. Мясо съели с хлебом только после супа. На второе была едва сладкая овсяная каша с молоком. Мальчик решил, что мать забыла ее подсластить. «Нет, сахар нужен для чая», - был ответ. Малышка сидела возле меня, на колени к матери пойти отказалась. Сразу после обеда она показала мне свою куклу. Была это простая кукла, но голова не самодельная, как тело, ноги и руки.
Пришло время отправиться обратно.
(что произошло с юным Клюдтом дальше, можно прочесть на сайте http://schutzbrett.org/641-pohozhdenie-16-letnego-trudarmeyca.html