К 85-летию Азы Алибековны Тахо-Годи
Исполнилось 85 лет со дня рождения Азы Алибековны Тахо-Годи - ученого и учителя нескольких поколений филологов-классиков в России и далеко за ее пределами. Нам, ее ученикам, может быть, и хотелось бы обратиться к Азе Алибековне с простым сердечным словом. Но для такого слова не ждут юбилеев.
Поскольку же вся сознательная жизнь поколения сегодняшних лаудаторов прошла перед глазами юбиляра, то не является ли нашей прямой обязанностью дать отчет - пусть эскизный - в усвоении хотя бы нескольких уроков, которые Аза Алибековна преподносит нам вот уже не первый десяток лет.
Начну я с урока истории. Мое поколение - поколение тех, кто родился в середине 50-х и учился в Московском университете в начале 70-х гг., - это поколение людей, знающих о бедствиях первой половины прошлого столетия от других. В том нет никакой нашей вины, как нет в этом и заслуги наших учителей. Но Аза Алибековна преподнесла всем нам урок исторической зоркости - собрала архив и написала одну из первых книг по истории русской классической филологии в 20-м веке, и притом в форме личной биографии. На излете одной из враждебных личности фаз русской истории. Исторический взгляд на время, в котором живешь, определяется, однако, не возрастом, а углом разворота к горизонту.
Когда я школьником впервые пришел на встречу с Азой Алибековной в Московский университет на Моховой в 1968 году, профессор Тахо-Годи - дама в темном платье и шали, сидевшая за столом, упрятанном в одном из закутков лабиринта на Моховой, выстроенного из книжных шкафов, была на шесть лет моложе меня сегодняшнего. И сегодня я с трепетом вспоминаю тот день. В ее руках были какие-то ключи и карандаш. Сколько раз за десятилетия, прошедшие с того дня у меня были основания убеждаться в силе этих атрибутов московской Музы классической филологии. Можете обвинить меня, неисправимого агностика, в том, что говорю все это ради красного словца. Конечно, все дело было просто в том, что Аза Алибековна спешила из университета домой, на Арбат, и игра ключами была жестом бытового нетерпения, а не мотивом из мифов народов мира. Но дома ждала главная историческая задача, вполне осознанная как таковая и исполненная до своего логического конца - настоящего мифа, структура которого хорошо известна.
Когда будет написана история классической филологии 20-го века в России, в раздел, посвященный кафедре классической филологии МГУ им. М.В.Ломоносова, войдет несколько глав об Азе Алибековне. Треть века во главе кафедры, чьи выпускники стали главными действующими лицами научно-общественной драмы "СССР", это эпоха долгого заката империи и - подготовки к какому-то другому времени. Парадоксальная судьба профессора Тахо-Годи - без расчета так расчислить свое время, чтобы к возможному моменту свободы, когда бы тот ни наступил, подойти в полной и спокойной готовности. "Да, а как же иначе! - ответит нам А.А. словами Платона. - Раз время - подвижный образ вечности, значит, на любую мысленную остановку в этом потоке надобно смотреть как на особенный подарок - возможность увидеть свое истинное предназначение, сориентироваться". И не в пространстве Калошина переулка или Москвы, и не в пространстве одной шестой части суши, и даже не в пространстве, объединяющем, Северный Кавказ и Среднерусскую возвышенность с Восточным Средиземноморьем. Это пространство миссии. За четверть столетия постепенного осознавания этой миссии Азы Алибековны мне становилась яснее та программа ее действий, в которой самым прихотливым образом совпали мифология и культурная география. Тут надо сразу сказать: сам человек этой миссии знать не может, как не может он укусить свой локоть или увидеть собственные уши. Даже такой человек, как Аза Алибековна, в биографии которой с молодых лет есть один герой и учитель.
Эта миссия видна только извне, как всякая историческая миссия. Она состояла в том, что Аза Алибековна ухитрилась построить и удержать мост, по которому взад-вперед на шкале исторического времени от 1910-х (как их ни понимай - как тошнотные и кровавые, или как серебряновечные) до 2000-х годов - могли бы достаточно свободно перемещаться новые поколения учеников. Могут сказать, что все это - случайность, что логика сохранения моста определялась кадровыми потребностями неофициального научного учреждения, бесперебойно работавшего в Москве - без вывески, но под шутливым названием "Арбатской Академии". Это совпадение инициалов не случайно. По моим записным книжкам 70-х годов трудно сегодня восстановить, что означают буквы А.А. перед двоеточием: сказала ли те или другие слова Аза Алибековна, или я записал сказанное кем-то из посетителей квартиры по адресу Арбат 33, кв. 20. Но из этих отрывочных записей восстанавливается контекст сохранения культурно-исторической преемственности, для которого ведь так называемая реальная жизнь не давала никаких оснований.
Сейчас, по прошествии пика деловой активности и тех, кто на поколение моложе Азы Алибековны, впервые появляется возможность сопоставить жизненные стратегии людей, родившихся в 1920-е, 1930-е, 1940-е годы. Один из ныне патриархов советской науки говорил мне в конце 1970-х годов: "Жить в гуманитарной науке в России нельзя на стрежне. Найдите нишу. Только в тихой заводи академического института или на незаметной кафедре творческого вуза можно отлежаться и не вовлечься". Чем больше правды было в этом совете для того времени, тем более удивительно нам сегодня, как человеку, как раз не стремившемуся к карьере и звонкому соловьиному успеху, удавалось три десятилетия поддерживать огонь в очаге, отходя от которого, ты все-таки чувствовал источаемое им тепло. В нашей культурной географии ниши и тихие заводи - это какой-то Стикс, это какая-то Лета и какой-то Коцит. Выбравшему для своих учеников живые и своенравные реки, Скамандр или Меандр, приходилось куда труднее. Перед этой ношей склоняли головы и те, кто, разделяя профессиональные интересы Азы Алибековны, не числит себя ни в ее учениках, ни в друзьях. Но определяют исторический контекст поколения ее учеников. Чтобы назвать только, может быть, самые заметные примеры, это ведь ученики Азы Алибековны - Ю.А. и Е.Ф. Шичалины создали в Москве первую после революции классическую гимназию, это в плодотворном соперничестве с alma mater строят работу кафедры древних языков РГГУ другие ее питомцы.
Когда будет написана история русской классической филологии 20-го века, сегодняшний читатель по-другому, по-новому прочитает две книги Азы Алибековны. Одну - вышедшее в серии "ЖЗЛ" жизнеописание Алексея Федоровича Лосева, и другую - книгу о греческой мифологии, опубликованную, можно сказать, накануне краха того исторического мифа, внутри которого выросло мое поколение. Если смотреть на эти книги исторически, то именно их сопоставление дает читателю ключ к пониманию двух сторон поразительной жизненной цельности и драгоценного для нас долгожительства и Алексея Федоровича, и его, по собственному определению Аза Алибековны, ученицы и наследницы.
Одна сторона - это отдающая себе полный отчет в происходящем конкретная личность в истории своего века. Урок моему поколению (да и более старшим): не удивительно ли, что наш учитель первой написала о нас, своих учениках? Для А.А. - нет, не удивительно. Потому что у ее личной цельности есть и другая сторона. Античная, видимая, телесная явленность как раз представлена в книге Азы Алибековны о греческой мифологии. Что такое миф, как он возникает? Как он развертывается - из значений, которыми наделена каждая видимая поверхность сотворенного мира? Отчего втайне складывается и зарождается то, что может потом быть без труда наблюдаемо всеми? Как соединяются в мифе и разбегаются из него мистическое творчество личности, неумолимое рациональное знание и та повествовательная канва, которая нечувствительно уравнивает в мифологическом статусе легендарного Гектора и исторического Александра Великого, богиню памяти Мнемозину и историческую Сафо? Почему завершение одного мифологического цикла с неизбежностью зовет к жизни новый? В поисках ответов на эти и другие вопросы в книге о греческой мифологии мы найдем один из ключей: дар художницы, никогда не жившей обыденным. Этому дару невозможно научиться, но им можно радостно и благодарно восхищаться.
Г.Гусейнов, 26.10.2007
____________________
Приложение
Этот на редкость удачно построенный сайт - находка и для тех, кто будет со временем читать по-латыни, и для тех, кто не перестанет читать по-русски!
Поскольку же вся сознательная жизнь поколения сегодняшних лаудаторов прошла перед глазами юбиляра, то не является ли нашей прямой обязанностью дать отчет - пусть эскизный - в усвоении хотя бы нескольких уроков, которые Аза Алибековна преподносит нам вот уже не первый десяток лет.
Начну я с урока истории. Мое поколение - поколение тех, кто родился в середине 50-х и учился в Московском университете в начале 70-х гг., - это поколение людей, знающих о бедствиях первой половины прошлого столетия от других. В том нет никакой нашей вины, как нет в этом и заслуги наших учителей. Но Аза Алибековна преподнесла всем нам урок исторической зоркости - собрала архив и написала одну из первых книг по истории русской классической филологии в 20-м веке, и притом в форме личной биографии. На излете одной из враждебных личности фаз русской истории. Исторический взгляд на время, в котором живешь, определяется, однако, не возрастом, а углом разворота к горизонту.
Когда я школьником впервые пришел на встречу с Азой Алибековной в Московский университет на Моховой в 1968 году, профессор Тахо-Годи - дама в темном платье и шали, сидевшая за столом, упрятанном в одном из закутков лабиринта на Моховой, выстроенного из книжных шкафов, была на шесть лет моложе меня сегодняшнего. И сегодня я с трепетом вспоминаю тот день. В ее руках были какие-то ключи и карандаш. Сколько раз за десятилетия, прошедшие с того дня у меня были основания убеждаться в силе этих атрибутов московской Музы классической филологии. Можете обвинить меня, неисправимого агностика, в том, что говорю все это ради красного словца. Конечно, все дело было просто в том, что Аза Алибековна спешила из университета домой, на Арбат, и игра ключами была жестом бытового нетерпения, а не мотивом из мифов народов мира. Но дома ждала главная историческая задача, вполне осознанная как таковая и исполненная до своего логического конца - настоящего мифа, структура которого хорошо известна.
Когда будет написана история классической филологии 20-го века в России, в раздел, посвященный кафедре классической филологии МГУ им. М.В.Ломоносова, войдет несколько глав об Азе Алибековне. Треть века во главе кафедры, чьи выпускники стали главными действующими лицами научно-общественной драмы "СССР", это эпоха долгого заката империи и - подготовки к какому-то другому времени. Парадоксальная судьба профессора Тахо-Годи - без расчета так расчислить свое время, чтобы к возможному моменту свободы, когда бы тот ни наступил, подойти в полной и спокойной готовности. "Да, а как же иначе! - ответит нам А.А. словами Платона. - Раз время - подвижный образ вечности, значит, на любую мысленную остановку в этом потоке надобно смотреть как на особенный подарок - возможность увидеть свое истинное предназначение, сориентироваться". И не в пространстве Калошина переулка или Москвы, и не в пространстве одной шестой части суши, и даже не в пространстве, объединяющем, Северный Кавказ и Среднерусскую возвышенность с Восточным Средиземноморьем. Это пространство миссии. За четверть столетия постепенного осознавания этой миссии Азы Алибековны мне становилась яснее та программа ее действий, в которой самым прихотливым образом совпали мифология и культурная география. Тут надо сразу сказать: сам человек этой миссии знать не может, как не может он укусить свой локоть или увидеть собственные уши. Даже такой человек, как Аза Алибековна, в биографии которой с молодых лет есть один герой и учитель.
Эта миссия видна только извне, как всякая историческая миссия. Она состояла в том, что Аза Алибековна ухитрилась построить и удержать мост, по которому взад-вперед на шкале исторического времени от 1910-х (как их ни понимай - как тошнотные и кровавые, или как серебряновечные) до 2000-х годов - могли бы достаточно свободно перемещаться новые поколения учеников. Могут сказать, что все это - случайность, что логика сохранения моста определялась кадровыми потребностями неофициального научного учреждения, бесперебойно работавшего в Москве - без вывески, но под шутливым названием "Арбатской Академии". Это совпадение инициалов не случайно. По моим записным книжкам 70-х годов трудно сегодня восстановить, что означают буквы А.А. перед двоеточием: сказала ли те или другие слова Аза Алибековна, или я записал сказанное кем-то из посетителей квартиры по адресу Арбат 33, кв. 20. Но из этих отрывочных записей восстанавливается контекст сохранения культурно-исторической преемственности, для которого ведь так называемая реальная жизнь не давала никаких оснований.
Сейчас, по прошествии пика деловой активности и тех, кто на поколение моложе Азы Алибековны, впервые появляется возможность сопоставить жизненные стратегии людей, родившихся в 1920-е, 1930-е, 1940-е годы. Один из ныне патриархов советской науки говорил мне в конце 1970-х годов: "Жить в гуманитарной науке в России нельзя на стрежне. Найдите нишу. Только в тихой заводи академического института или на незаметной кафедре творческого вуза можно отлежаться и не вовлечься". Чем больше правды было в этом совете для того времени, тем более удивительно нам сегодня, как человеку, как раз не стремившемуся к карьере и звонкому соловьиному успеху, удавалось три десятилетия поддерживать огонь в очаге, отходя от которого, ты все-таки чувствовал источаемое им тепло. В нашей культурной географии ниши и тихие заводи - это какой-то Стикс, это какая-то Лета и какой-то Коцит. Выбравшему для своих учеников живые и своенравные реки, Скамандр или Меандр, приходилось куда труднее. Перед этой ношей склоняли головы и те, кто, разделяя профессиональные интересы Азы Алибековны, не числит себя ни в ее учениках, ни в друзьях. Но определяют исторический контекст поколения ее учеников. Чтобы назвать только, может быть, самые заметные примеры, это ведь ученики Азы Алибековны - Ю.А. и Е.Ф. Шичалины создали в Москве первую после революции классическую гимназию, это в плодотворном соперничестве с alma mater строят работу кафедры древних языков РГГУ другие ее питомцы.
Когда будет написана история русской классической филологии 20-го века, сегодняшний читатель по-другому, по-новому прочитает две книги Азы Алибековны. Одну - вышедшее в серии "ЖЗЛ" жизнеописание Алексея Федоровича Лосева, и другую - книгу о греческой мифологии, опубликованную, можно сказать, накануне краха того исторического мифа, внутри которого выросло мое поколение. Если смотреть на эти книги исторически, то именно их сопоставление дает читателю ключ к пониманию двух сторон поразительной жизненной цельности и драгоценного для нас долгожительства и Алексея Федоровича, и его, по собственному определению Аза Алибековны, ученицы и наследницы.
Одна сторона - это отдающая себе полный отчет в происходящем конкретная личность в истории своего века. Урок моему поколению (да и более старшим): не удивительно ли, что наш учитель первой написала о нас, своих учениках? Для А.А. - нет, не удивительно. Потому что у ее личной цельности есть и другая сторона. Античная, видимая, телесная явленность как раз представлена в книге Азы Алибековны о греческой мифологии. Что такое миф, как он возникает? Как он развертывается - из значений, которыми наделена каждая видимая поверхность сотворенного мира? Отчего втайне складывается и зарождается то, что может потом быть без труда наблюдаемо всеми? Как соединяются в мифе и разбегаются из него мистическое творчество личности, неумолимое рациональное знание и та повествовательная канва, которая нечувствительно уравнивает в мифологическом статусе легендарного Гектора и исторического Александра Великого, богиню памяти Мнемозину и историческую Сафо? Почему завершение одного мифологического цикла с неизбежностью зовет к жизни новый? В поисках ответов на эти и другие вопросы в книге о греческой мифологии мы найдем один из ключей: дар художницы, никогда не жившей обыденным. Этому дару невозможно научиться, но им можно радостно и благодарно восхищаться.
Г.Гусейнов, 26.10.2007
____________________
Приложение
Этот на редкость удачно построенный сайт - находка и для тех, кто будет со временем читать по-латыни, и для тех, кто не перестанет читать по-русски!