Опись имущества
Отставной профессор Николай Павлович Дуров скончался 22 января 1879 года на бывшей даче Строгановых, что на старой Петергофской дороге, где он провёл последние месяцы своей жизни под наблюдением тётки. Характер заболевания профессора был таков, что семья его, после того, как им пришлось съехать с казённой квартиры в Институте инженеров путей сообщения, проживала отдельно от него. Напротив, обширная библиотека Дурова, расположение которой «на антресолях» на старой квартире не раз описывалось мемуаристами, была перевезена на бывшую дачу Строгановых (Петергофский проспект, № 20), где была скорее не столько размещена, сколько складирована. Впрочем, состояние Дурова в последние месяцы жизни вряд ли позволяло ему активно работать со своими книгами.
У Дурова остались трое несовершеннолетних детей, почему сразу возник вопрос об опекунстве и распоряжении имуществом профессора. Недвижимости наследственной или благоприобретённой Н.П. не имел. Движимое же имущество его начали описывать на следующий день после смерти по определению мирового судьи. Предметов обихода оказалось немного - икона Казанской Богоматери, мебель (25 учётных единиц), одежда (3 учётные единицы) - всего на 168 рублей серебром. Иное дело книги, особый журнал описи движимого имущества, составлявшийся с февраля по июнь, содержит несколько тысяч наименований книг. Сложная структура перечня свидетельствует, что составлен он на основании собственной картотеки Дурова, о существовании которой известно из воспоминаний Я.Ф. Березина-Ширяева - в кабинете Дурова «над письменным столом находился маленький шкафик, в котором помещались карточки с заглавиями его книг в алфавитном порядке». Дуров говорил, что «составляет себе библиотеку исключительно из сочинений, относящихся к России и преимущественно на русском языке». Именно так, «Библиотека книг о России» и именуется перечень в журнале. По словам мемуариста, на антресолях в квартире Дурова книги размещались на отдельных стойках по темам - история, география, этнография, статистика, биографии русских людей, описания церквей и монастырей и т.п. Всё это мы видим в перечне книг.
Сведения Березина-Ширяева относятся ко времени до распродажи сулакадзевского собрания Марией Корсак в конце 1870 г. После этого события библиотека Дурова обогатилась значительным количеством ценных книг и рукописей Каржавина и Сулакадзева (семьдесят номеров рукописей, если верить мемуаристу). К 1875 г. у Дурова, как пишет Березин-Ширяев были уже почти все книги по русской истории, «поименованные в каталоге Черткова», на который он ориентировался.
В то время Дуров «для помещения книг … сделал в своем кабинете высокие стойки с полками и расставил в них книги по разделам наук». По совету мемуариста, Н.П. начал заниматься описанием своей библиотеки, но описывал книги столь подробно, что в течение двух лет справился только с большей частью книг по русской истории. Описание представляло собой мелкий текст в два столбца в нескольких тетрадях в лист. Дуров планировал напечатать каталог, но этого не произошло, как по причине увлечения Н.П. собиранием гравюр, так и, полагаем, из-за развития заболевания.
С другой стороны, Зинаида Николаевна Дурова позднее писала В.Н. Рогожину, что покойный Дуров составлял каталог своей библиотеки на карточках (гравюры не были описаны), однако последние два года картотека хранилась в рассыпанном виде. После смерти Дурова карточки взял к себе Н.П. Собко, «как лучший его приятель», чтобы привести каталог в порядок - «этот каталог должен был заменить Собко, сделавшийся уже редкостью, каталог Чертковской библ[иотеки]». Ныне эта картотека, представляющая собой 15 отдельных рукописей по разным отраслям знания хранится в отделе рукописей РНБ в личных фондах Н.П. Собко (фонд 708) и В.В. Стасова (фонд 738). Их наименования имеют параллели в перечне из журнала: «Книги о России по различным вопросам (XVIII-XIX вв.)», «Биографии русских людей, лиц, писавших о России и вообще упоминаемых в русской истории», «Мемуары русских людей - записки, дневники, воспоминания», «Русские периодические сочинения за XVIII и XIX вв.», «Материалы для русской истории. Сказания иностранцев о России», «Источники древнерусской истории. Летописи, акты и проч.», «Материалы для истории русского народа. Народности, входившие в состав русского государства. Сословия русского народа. Звания - духовное, военное, гражданское», а также труды отраслевой тематики - по промышленности, путям сообщения, сельскому хозяйству, медицине и гигиене, географии и путешествиям по России, просвещению и искусству.
В представленном перечне нет гравюр, рукописей, нет отдельного раздела книг по русской истории, очевидно, что и книги были описаны далеко не все - общее число его книг явно превышало 2034 поименованные в перечне. Кроме того, за этим количеством названий, очевидно, стояло существенно большее число томов, если иметь в виду собрания сочинений, альманахи и периодические издания. Общее число книг в библиотеке Дурова, однако, определить затруднительно. По сведениям У.Г. Иваска «библіотека Н. П. Дурова заключала въ себѣ свыше 10000 названій книгъ и до 3000 гравюръ». З.Н. Дурова, стремясь заинтересовать Рогожина писала, что «Книг - 30 000 гравюр - 1500 цена 12 000 руб.», но, скорее всего, оценка её была приблизительной и преследовала коммерческий интерес.
Известна весьма негативная оценка состава собрания Дурова в письме П.А. Ефремова к В.Н. Рогожину от июня 1880 г.: «Библиотека составлялась разве случайно и задёшево... В ней масса названий, но 5/8 или более разные отчёты, заседания обществ врачей и т. п. дрянь. Есть также редкости, но мало и случайно попавшие» (ОПИ ГИМ. Ф. 37. Д. 814. ЛЛ. 11-12об.). При всей крайности этой оценки, имеет смысл принять во внимание указание автора письма, что значительный объём библиотеки обусловлен большим количеством второстепенных материалов. Рискнём предположить, что владельцем в картотеку включались, прежде всего, те издания, которые представлялись ему ценными.
Через месяц после завершения составления описи имущества, 19 июля 1879 г., вдова Дурова обратилась в опеку с прошением о назначении опекунов, приложив к нему свидетельства о рождениях своих детей. 23 июля опекуны были назначены - она сама и коллега мужа профессор К.К. Коковцов (1820-1891), крестный старшего сына Н.П. - Николая и отец знаменитого семитолога П.К. Коковцова. В октябре того же года опекуны подали рапорт, в коем, в частности, выразили намерение продать библиотеку, чтобы вырученные деньги обратить в процентные бумаги, с которых проценты употреблять на содержание малолетних. Видимо, в связи с этим была произведена оценка библиотеки по перечню в журнале и две тысячи рублей, в которые библиотека была оценена, вдову явно не устроили.
Обе описи имущества были, впрочем, представлены Дуровой суду, решавшему в январе 1880 г. вопрос о правах наследования. Решение было ожидаемым и формальным - вдове ¼ движимого и 1/7 недвижимого имущества, дочери 1/8 и 1/14, сыновьям 5/16 и 11/28. Всему движимому имуществу и библиотеке находиться на хранении у вдовы Дурова до достижения совершеннолетия её младшим сыном Александром, а именно до 22 января 1883 г. Заметим, что старшему сыну Николаю уже шёл 18-й год и он был, в сущности, взрослым человеком.
Вступив в права наследства, вдова сразу обращается к Н.П. Рогожину, пытаясь заинтересовать его покупкой библиотеки. Сохранились шесть писем З.Н. к Рогожину с апреля по июль 1880 года, в которых она описывает библиотеку в превосходных степенях собрание мужа занимает четыре комнаты; есть книги, «которых нет нигде больше»; масонский отдел «один из лучших, после собрания Румянцевского музея» и т.п. Тем не менее, сделка не состоялась, возможно, сыграло свою роль цитированное выше письмо П.А. Ефремова сыну Рогожина в коем он отозвался о собрании Дурова с крайним скепсисом.
Значимость «масонского отдела» собрания была обеспечена, в первую очередь, книгами Каржавина и Сулакадзева, которые Дуров приобрёл в декабре 1870. Явно выделить таковые, впрочем, не всегда представляется возможным. Березин-Ширяев называет прямо только Химическую псалтырь Парацельса и, действительно, такая книга - Феофраста Парацельса Химическая Псалтырь, переведённая А.М. Кутузовым и изданная в Москве И.В. Лопухиным в 1784 году в перечне масонских книг есть. Из 47 названий, 22 книги изданы в XVIII в., 21 книга в царствование Александра I и только 4 книги позже. Заметим, что таково же и хронологическое соотношение масонских рукописей, из коих многие и прямо указаны в каталогах Сулакадзева.
В деле об опеке сведений о дальнейшей судьбе библиотеки нет, хорошо известно, что, по крайней мере, собрание рукописей Дурова было продано семьёй в лавку Готье и уже в 1881-1882 гг. оказалось в том самом Румянцевском музее. В.Н. Рогожин много позднее характеризовал судьбу библиотеки так: «Библіотека покойнаго Н. П. Дурова въ теченіе долгаго времени продавалась его вдовой и за очень низкую цѣну была куплена московскимъ книгопродавцемъ Готье; большая часть ея разбрелась по библіотекамъ частныхъ лицъ, часть была продана за границу, а масса, въ нѣсколько десятковъ большихъ картоновъ съ вырѣзками изъ газетъ и журналовъ, пропала окончательно и была продана на вѣсъ. По своему составу эта библіотека была одинакова съ извѣстной Чертковской Библіотекой въ Москвѣ; покойный Дуровъ собиралъ все по исторіи Россіи и исторіи литературы» {Записка В.Н. Рогожина «О сохранении от гибели наших частных библиотек» (1909 г.). - «Русское Библиологическое общество. Доклады и отчеты» (новая серия), вып. 3. 1913-1914 гг. Пг., 1915, стр. 5-11.} Учитывая, что сами Рогожины, возможно, уклонились летом 1880 г. от приобретения дуровской библиотеки целиком «за очень низкую цѣну» (напомним, в письме Рогожину вдовой называлась отнюдь не низкая цена в 12 тыс. руб.), в полную искренность В.Н. можно и не поверить. Незадолго до Рогожина, А.Н. Овсянников красочно описывал, как библиотека Дурова была продана в Москву и трагически сгорела на Невском проспекте (книг сгорело более, чем на сто тысяч) в лавке книгопродавца Э. Гартье (автор перепутал двух книгопродавцев и допустил анахронизм к моменту открытия лавки Гартье библиотека Дурова давно была продана) …
Рассказы о том, что «долго не могли продать», «продаже на вес», «очень низкой цене», «исключительном составе библиотеки», попустительстве всевозможных частных и официальных лиц, которые могли бы библиотеку сохранить (уже в одном из некрологов Дурова высказывалось пожелание приобрести его библиотеку для Сибирского университета, неясно, впрочем, к кому это пожелание было обращено), сопровождали распродажу всех более-менее известных книжных собраний. Точно так же писали о продаже библиотек Мартынова, Гамеля, Анастасевича, Языкова, Сулакадзева … Тем не менее, наши библиотеки и поныне хранят большую часть того, что когда-то было собрано названными библиофилами.