Vetustus leniet
У Лиз никак не получалось открыть глаза. Она будто словила сонный паралич - полное бессилие и слепой панический ужас окатили ее с головы до ног, но глаза открыть все никак не получалось.
- Элизабет Мейсон, вы слышите меня? Элизабет, все хорошо, успокойтесь! - очень нежный, очень приятный женский голос прокрался в сознание, отгоняя панику. Страх немного отступил, Лиз сосредоточилась на голосе.
- Элизабет, сейчас вы находитесь в рекреационной клинике после долгой заморозки. Вскоре восстановятся все ваши органы чувств, - продолжил ласковый голос. - Чтобы вы не переживали, я буду объяснять вам все, что с вами происходит. Вы пробыли в криосне 72 года. Вас разморозили три года назад, когда появилось эффективное лечение сенсорной нейропатии, которой вы страдали. За эти годы ваше тело было восстановлено, и сейчас мы медленно вводим вас в сознание. Для того, чтобы избежать сенсорной перегрузки, мы подключаем органы чувств постепенно.
Будто по щелчку тумблера к Лиз вернулось осязание. Она ощутила, что парит в тепловатом желе, обволакивающем все ее тело. Внезапно снова нахлынула паника - с возвращением осязания вернулась привычка дышать, и девушка попыталась втянуть в легкие окружающую ее жижу.
- Элизабет, не паникуйте, постарайтесь расслабиться! - снова проворковал ласковый голос. - Сейчас кислород поступает в ваше тело непосредственно через кожу. Не думайте о том, как дышать, и все будет хорошо. Нам нужно провести буквально несколько тестов и мы извлечем вас из бака.
Лиз послушно постаралась забыть о дыхании. Она старалась вспомнить что-то яркое, что отвлекло бы ее. И воспоминание, как акула из темной глубины, вынырнуло на поверхность, чтобы цапнуть ее побольнее. Вот она стоит на кухне и смотрит на свои обгоревшие до черноты пальцы, ничего не чувствуя. Ей 19, ее брат ждет свой праздничный пирог, а у нее сгорают руки из-за того, что она не заметила включенной конфорки. Именно после этого Лиз приняла решение лечь под заморозку. Или это, или сигануть с моста, казалось, на тот момент других вариантов не было.
Семьдесят лет, мамочки, это ж теперь Элвин глубокий старик, а родителей, наверное, и в живых уже нет…
Элизабет невольно свернулась в позу эмбриона, защищаясь от воспоминаний. Задыхаться она перестала.
- Элизабет, вернитесь к нам! - снова вторгся в сознание приятный женский голос. - Представьте себе свое тело. Когда мы будем подводить к разным частям тела импульсы, отметьте их на воображаемой модели. Так мы проверим, насколько к вам вернулась чувствительность.
Поколебавшись, Лиз представила себе пластикового пупса, но потом тщеславие взяло дело в свои руки, вылепив из нелепой болванки вполне здоровое и соблазнительное женское тело. По краю сознания скользнул стыд и за собственную нескромность, и за панические воспоминания, но девушка отмахнулась от него со всей легкостью подростка. Переживать она будет потом. А сейчас вокруг нее происходило столько странного и необычного, что даже ограниченная слухом и осязанием, Лиз пришла в состояние сильного возбуждения. Она не могла дождаться момента, когда увидит новый мир своими глазами.
Послушно разукрашивая части тела сексуального пупса разными цветами, девушка помогала техникам установить уровень чувствительности своей обновленной нервной системы. Болели кончики пальцев, и это приводило ее в восторг.
- А теперь вам нужно еще поспать, Элизабет, - голос из нежного превратился в убаюкивающий. - Проснетесь вы уже новым человеком.
На этот раз пробуждение было легким. Лиз чувствовала себя такой отдохнувшей, какой она в жизни никогда не бывала. Насладившись ощущением мягкости постельного белья, она не без внутреннего содрогания открыла глаза и начала изучать комнату, в которой оказалась. Помещение было небольшим и полностью лишенным острых углов. Жемчужно поблескивающие бежевые стены плавно переходили в серебристый потолок, мягко светившийся собственным светом. Покрывало и кровать были такого же серебристо-серого цвета, как и потолок, а Лиз отчаянно хотелось красок. Она потянулась и села, опустив ноги на пол. Ощущение прохлады под пятками было восхитительным. Едва она коснулась пола, раздался мелодичный перезвон и в стене появился проход. Девушка судорожно дернула покрывало, прикрывая наготу, и уставилась на вошедшую. Ею была женщина в облегающем сером комбинезоне и с прилизанными белоснежными волосами. Безупречные черты лица тронула слабая улыбка.
- Добро пожаловать в мир, Элизабет, - знакомым нежным голосом произнесла женщина. - Меня зовут Эмбер, я буду твоей компаньонкой на время реабилитации. Я принесла тебе одежду, которая максимально похожа на вещи вашего времени. Ты сможешь покинуть клинику, как только немного освоишься.
- Эээ, спасибо. Хорошо, - Лиз все еще прижимала к себе покрывало, как последний оплот приличия. - Я бы хотела посмотреть все сейчас. Только оденусь, и сразу в бой!
Она лихо рубанула рукой воздух.
Женщина слегка нахмурилась.
- Я бы рекомендовала тебе побыть некоторое время здесь. Мир очень изменился за то время, что ты спала, тебе потребуется некоторое время…
Но Лиз, которая считала, что итак слишком много пропустила, плюнула на свою стыдливость и начала одеваться.
В конце-концов Эмбер - врач, чего при враче стесняться-то?
В стопке дареной одежды оказались шелковистые на ощупь трусики, свободные розовые бриджи до середины голени, бесшовный белый топ и серебристая куртка до талии. Про себя Лиз подумала, что не очень-то и похожа эта одежда на то, что носили в ее время, да и дизайнер этого центра, похоже, просто помешан на оттенках серебра. Но ткань была приятной, грудь в топе не болталась, да и размер у вещей был, что надо. Эмбер протянула девушке пару остроносых тапочек из того же серебристого материала, что и куртка.
- Все-таки я думаю, что тебе стоит немного отложить выход в мир, - осторожно заметила она. - В нашем центре есть прекрасный сад и контактный зверинец, это помогло бы избежать шока…
Лиз нетерпеливо тряхнула головой.
- Сначала - зеркало, потом - на улицу, - безапелляционно заявила она.
Эмбер пожала плечами и позволила себе еще одну легкую улыбку.
Первое, что поняла Элизабет, когда замерла у порога клиники, это то, что ее одежда действительно куда больше походила на то, что носили в ее время, чем на то, что носят сейчас. Второе, что она поняла, это правоту Эмбер, которая настаивала на некотором периоде адаптации. Мир с разбега прыгнул ей в лицо и вцепился в него когтями. Незнакомые резкие запахи обрушились на новенькое обоняние, кувалдой вышибая мозги, от ярких красок рябило в глазах, и девушке никак не удавалось сфокусировать взгляд на чем-либо. Мазки кислотных цветов проносились перед глазами, не складываясь в единую картинку. Тысячеголосый шепот вкрадчиво рекламировал какие-то вещи, о которых Лиз даже понятия не имела, но хуже всего пришлось, когда нечто, смутно напоминающее куст на клумбе, окатило ее облаком пыльцы, загрузив в сознание анонсы каких-то развлекательных клубов. Безупречные женские и мужские тела, облитые серебром, извивались в совершенно невероятных позах, еще одной галлюцинацией накладываясь на обезумевший стробоскоп улицы.
Элизабет завопила, царапая себе лицо, и рухнула в обморок.
- Элизабет Мейсон, проснитесь, - голос Эмбер прокрался в медикаментозную дремоту Лиз, вызывая чувство дежавю.
Девушка судорожно забилась, прикрывая глаза ладонями.
- Лиз, тише, все хорошо, - компаньонка мягко взяла Элизабет за запястья и отвела руки от глаз. - У тебя сенсорный шок. Мы тебе поможем, все хорошо. Просто ты оказалась не готова к тому, как переменился мир. Это часто встречается, не переживай.
- Мы куда-то едем? - отогнав нахлынувшую было панику, Лиз обнаружила, что мягко покачивается в чем-то вроде серебристо-бежевой капсулы с затемненными окнами. Эмбер сидела у ног ее койки.
- Мы едем в клинику темпоральной терапии. Там тебя погрузят в рекреационный бак и подключат к машине сновидений, - компаньонка нежно погладила ее по ноге, успокаивая, как больного ребенка. - За неделю объективного времени ты проживешь те 70 лет, которые пропустила. Это поможет тебе понять, что сейчас происходит с миром.
Лиз кивнула.
- Хорошо бы. Это было ужасно. Как будто мои собственные мозги взорвались мне в лицо, - девушку передернуло. Остаточные образы царапали психику, не смотря на действие успокоительного.
- Тебе очень повезло, Элизабет, - неожиданно серьезным голосом сказала Эмбер. - Обычно пробужденцев бросают сразу после выхода из клиники. Вроде как муниципалитет вас вылечил, пробудил и на этом его долг окончен. А шоковые реакции случаются у троих из пяти.
Элизабет вздрогнула.
- Я, конечно, не жалуюсь, но чем я тогда обязана такой чести?...
Ответить Эмбер не успела, ее перебило звуковое оповещение.
- Добро пожаловать в клинику “Vetustus leniet”! Вас ожидают у входа Д-03. Будьте добры, оставайтесь в капсуле до сигнала остановки.
Эмбер снова улыбнулась своей мимолетной улыбкой:
- Сейчас ты все узнаешь.
Капсула дрогнула и замерла. Раздался пронзительный писк, и одна из стенок отъехала вверх, пропуская внутрь солнечный свет и знакомый аромат цветов. Эмбер вышла наружу, подавая руку Элизабет, и девушки оказались у округлого крылечка, выполненного из матового стекла бежевого цвета. В дверях их ждала свита из трех человек: двух женщин в серых комбинезонах и пожилого мужчины в чем-то, напоминающем пижаму бутылочно-зеленого цвета.
- Привет, заноза, - ухмыльнулся мужчина. - Любишь же ты поспать, я тебе скажу.
- Элвин!..