Высоцкий
Высоцкий удивительный. Это - ребенок. О том, насколько он внутренне беззащитен и раним - можно судить по степени его демонстративной брутальности.
Это, конечно, поэт с историей. Начинал чрезвычайно слабо, закончил - чеканным литым слогом, который не спутать с другим. Как у всякого настоящего поэта - у него особые, личные отношения с языком.
Удивительно цельная личность и судьба. Удивительно и то, с какой легкостью все, что он делал, превращалось в МИФ.
В.Высоцкий
Горизонт
Чтоб не было следов, повсюду подмели...
Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте:
Мой финиш - горизонт, а лента - край земли, -
Я должен первым быть на горизонте!
Условия пари одобрили не все -
И руки разбивали неохотно.
Условье таково: чтоб ехать - по шоссе,
И только по шоссе - бесповоротно.
Наматываю мили на кардан
И еду параллельно проводам, -
Но то и дело тень перед мотором -
То черный кот, то кто-то в чем-то черном.
Я знаю - мне не раз в колеса палки ткнут.
Догадываюсь, в чем и как меня обманут.
Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут
И где через дорогу трос натянут.
Но стрелки я топлю - на этих скоростях
Песчинка обретает силу пули, -
И я сжимаю руль до судорог в кистях -
Успеть, пока болты не затянули!
Наматываю мили на кардан
И еду вертикально к проводам, -
Завинчивают гайки, - побыстрее! -
Не то поднимут трос как раз где шея.
И плавится асфальт, протекторы кипят,
Под ложечкой сосет от близости развязки.
Я голой грудью рву натянутый канат, -
Я жив - снимите черные повязки!
Кто вынудил меня на жесткое пари -
Нечистоплотен в споре и расчетах.
Азарт меня пьянит, но как ни говори,
Я торможу на скользких поворотах.
Наматываю мили на кардан
Назло канатам, тросам, проводам -
Вы только проигравших урезоньте,
Когда я появлюсь на горизонте!
Мой финиш - горизонт - по-прежнему далек,
Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, -
Канат не пересек мой шейный позвонок,
Но из кустов стреляют по колесам.
Меня ведь не рубли на гонку завели, -
Меня просили: "Миг не проворонь ты -
Узнай, а есть предел - там, на краю земли,
И - можно ли раздвинуть горизонты?"
Наматываю мили на кардан.
Я пулю в скат влепить себе не дам.
Но тормоза отказывают, - кода! -
Я горизонт промахиваю с хода!
1971
Памятник
Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез, -
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".
Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента, -
Только судороги по хребту.
Я хвалился косою саженью -
Нате смерьте! -
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти, -
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.
И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи, -
И не знаю, кто их надоумил, -
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.
Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей, -
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.
Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подходившие с меркой обычной -
Опасались, -
Но по снятии маски посмертной -
Тут же в ванной -
Гробовщик подошел ко мне с меркой
Деревянной...
А потом, по прошествии года, -
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье, -
Под мое - с намагниченных лент.
Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет, -
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.
Я немел, в покрывало упрятан, -
Все там будем! -
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдернули - как я обужен, -
Нате смерьте! -
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!
Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня? -
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
Накренился я - гол, безобразен, -
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой, -
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я: "Похоже, живой!"
И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно -
Шито-крыто.
Я, напротив, - ушел всенародно
Из гранита.
1973
Это, конечно, поэт с историей. Начинал чрезвычайно слабо, закончил - чеканным литым слогом, который не спутать с другим. Как у всякого настоящего поэта - у него особые, личные отношения с языком.
Удивительно цельная личность и судьба. Удивительно и то, с какой легкостью все, что он делал, превращалось в МИФ.
В.Высоцкий
Горизонт
Чтоб не было следов, повсюду подмели...
Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте:
Мой финиш - горизонт, а лента - край земли, -
Я должен первым быть на горизонте!
Условия пари одобрили не все -
И руки разбивали неохотно.
Условье таково: чтоб ехать - по шоссе,
И только по шоссе - бесповоротно.
Наматываю мили на кардан
И еду параллельно проводам, -
Но то и дело тень перед мотором -
То черный кот, то кто-то в чем-то черном.
Я знаю - мне не раз в колеса палки ткнут.
Догадываюсь, в чем и как меня обманут.
Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут
И где через дорогу трос натянут.
Но стрелки я топлю - на этих скоростях
Песчинка обретает силу пули, -
И я сжимаю руль до судорог в кистях -
Успеть, пока болты не затянули!
Наматываю мили на кардан
И еду вертикально к проводам, -
Завинчивают гайки, - побыстрее! -
Не то поднимут трос как раз где шея.
И плавится асфальт, протекторы кипят,
Под ложечкой сосет от близости развязки.
Я голой грудью рву натянутый канат, -
Я жив - снимите черные повязки!
Кто вынудил меня на жесткое пари -
Нечистоплотен в споре и расчетах.
Азарт меня пьянит, но как ни говори,
Я торможу на скользких поворотах.
Наматываю мили на кардан
Назло канатам, тросам, проводам -
Вы только проигравших урезоньте,
Когда я появлюсь на горизонте!
Мой финиш - горизонт - по-прежнему далек,
Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, -
Канат не пересек мой шейный позвонок,
Но из кустов стреляют по колесам.
Меня ведь не рубли на гонку завели, -
Меня просили: "Миг не проворонь ты -
Узнай, а есть предел - там, на краю земли,
И - можно ли раздвинуть горизонты?"
Наматываю мили на кардан.
Я пулю в скат влепить себе не дам.
Но тормоза отказывают, - кода! -
Я горизонт промахиваю с хода!
1971
Памятник
Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез, -
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".
Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента, -
Только судороги по хребту.
Я хвалился косою саженью -
Нате смерьте! -
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти, -
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.
И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи, -
И не знаю, кто их надоумил, -
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.
Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей, -
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.
Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подходившие с меркой обычной -
Опасались, -
Но по снятии маски посмертной -
Тут же в ванной -
Гробовщик подошел ко мне с меркой
Деревянной...
А потом, по прошествии года, -
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье, -
Под мое - с намагниченных лент.
Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет, -
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.
Я немел, в покрывало упрятан, -
Все там будем! -
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдернули - как я обужен, -
Нате смерьте! -
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!
Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня? -
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
Накренился я - гол, безобразен, -
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой, -
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я: "Похоже, живой!"
И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно -
Шито-крыто.
Я, напротив, - ушел всенародно
Из гранита.
1973