История болезни Ф. М. Достоевского, часть I
"В 2021 году исполнилось 200 лет со дня рождения величайшего писателя Фёдора Михайловича Достоевского. Его популярность в мире необыкновенна. Своими глазами видел полки книжных магазинов в Лондоне, Париже, Мюнхене, Дрездене, Милане, Женеве и Копенгагене, буквально заваленные книгами Достоевского на разных языках. Журнал «Наука и жизнь» в конце прошедшего года опубликовал статью профессора-филолога Ивана Владимировича Пыркова «Свет и блеск Достоевского» (№ 12, 2021 г.). Статья замечательная! Но будучи посвящённой литературному творчеству Фёдора Михайловича, она показывает преимущественно «парадную» сторону его жизни - жизнь писателя, исполненную мук творчества. Отсюда… и свет, и блеск! Физическая жизнь Достоевского-человека была невыносимо жестокой из-за тяжёлой болезни - эпилепсии. Это тень и мрак, это страдания, которые ему выпало испытать. И донести своё пророческое слово до нас, людей. Не только русских, но и всех жителей планеты.
…Зигмунд Фрейд утверждал: «Тайну личности Достоевского способен постичь только врач, но не художник, эстетик или социолог».
Более сорока пяти лет в свободное от врачебной работы время по документам я изучал историю «священной болезни» Достоевского. Работал в архивах. Посетил восемнадцать мест (некоторые - многократно), связанных с жизнью писателя: музей-квартиру Достоевского в Москве на Божедомке, где он родился, памятные места в Санкт-Петербурге, Тобольске, Омске, Семипалатинске, Дрездене, Женеве, Веве, Милане, Копенгагене, Лондоне, Париже и других городах. Мной изучены записные книжки и дневники Достоевского, содержащие подробные записи о его болезни, прочитаны все его письма и письма к нему, воспоминания лиц, знавших Фёдора Михайловича, труды его биографов и выдающихся исследователей его жизни и творчества - отечественных и зарубежных авторов. Всего 2397 документов и 4068 литературных источников. Работа, которой сейчас делюсь с читателями «Науки и жизни», выполнена в соответствии с положениями классических трудов по эпилепсии академика В. А. Карлова. Научные консультанты на завершающем этапе исследования - неврологи академик А. А. Шутов и профессор Ю. В. Каракулова. Сердечно их благодарю.
Эпилепсия - хроническое заболевание головного мозга, характеризующееся повторными припадками в результате чрезмерных нейронных разрядов в головном мозге. Термин «эпилепсия» - греческого происхождения и означает «нечто внезапно нападающее на человека». Другие, неофициальные, названия данной патологии - «священная болезнь» (morbus sacer), падучая болезнь. Издревле считалось, что эпилепсия носит на себе печать божественного происхождения, вселяется в тела великих людей (ею страдали Магомет, Юлий Цезарь, Наполеон, Ришелье…), даёт дар пророчества и ясновидения.
Большинство эпилептологов полагают, что Достоевский имел генуинную (наследственную) эпилепсию, а не симптоматическую, развивающуюся в результате воспалительных, опухолевых и других процессов в головном мозге. Выдающийся невролог С. Н. Давиденков разработал унитарную концепцию эпилепсии, согласно которой эпилепсия является единым заболеванием, а её происхождение объясняется взаимодействием наследственных (генетических) и внешних, средовых факторов.
При наследственной передаче у человека могут быть типичные приступы судорог с потерей сознания или, как считают некоторые авторы, только определённые черты характера и особенности психики (так называемая эпилептоидность).
У отца Фёдора Михайловича - Михаила Андреевича Достоевского - врача по профессии, впоследствии купившего имение и превратившегося в помещика, налицо были черты эпилептоидности, в частности неудержимая вспыльчивость и чрезмерная придирчивость. Крестьяне, выведенные из себя поведением Михаила Андреевича, в 1839 году убили его. Брат Фёдора, Андрей Михайлович Достоевский, также был эпилептоидом, а один из родственников Андрея Михайловича (внучатый племянник писателя) умер в детстве от эпилептических судорог. Сам Фёдор Михайлович передал предрасположенность к болезни сыновьям Фёдору и Алексею, но дочь, Любовь, была здорова. У Фёдора была лишь эпилептоидность, а Алёша умер в трёхлетнем возрасте прямо во время судорог эпилепсии, так называемого эпилептического статуса, что доказывает генуинный характер эпилепсии Фёдора Михайловича, ибо симптоматическая эпилепсия не передаётся по наследству.
Ранее считали, что генуинная эпилепсия возникает при дефекте одного гена. По новейшим данным, полученным в XXI веке в результате применения в клинической практике высокоинформативных генетических методик, установлено, что у 70-80% больных эпилепсия имеет наследственный характер и обусловлена одним или сразу несколькими генетическими нарушениями. Более того, даже у больных с симптоматической эпилепсией, обусловленной, скажем, воспалительными заболеваниями головного мозга, при применении современных генетических методик нередко находят врождённые генетические поломки. Наукой установлено более пятидесяти генов, дефекты которых приводят к эпилепсии. В свете этих данных, генуинный характер эпилепсии у Достоевского не подлежит сомнению, тем более, что Фёдор Михайлович не имел в течение жизни черепно-мозговых травм, воспалительных и опухолевых заболеваний головного мозга.
Что касается так называемой аффектэпилепсии, которую приписывали в XX веке Достоевскому профессор Г. В. Сегалин и его сторонники, то современная неврология установила, что такого заболевания в природе вообще не существует. Следует говорить о благоприятном, не тяжёлом, течении эпилепсии с сохранением умственных и творческих способностей человека, его полной трудоспособности. По данным выдающихся эпилептологов академиков В. А. Карлова, А. И. Болдырева, В. Пенфилда (W. Penfield), такой исход наблюдается у 27-36% больных эпилепсией.
Дочь писателя, Любовь Фёдоровна, в воспоминаниях указывала, что отец заболел эпилепсией в Санкт-Петербурге, когда был кондуктором (курсантом) Главного военно-инженерного училища, после получения известия об убийстве отца крепостными крестьянами в 1839 году. В действительности, это был первый в жизни Достоевского большой судорожный припадок (grand mal), который очень редко является началом заболевания.
Фёдор Михайлович заболел эпилепсией летом 1831 года, в 9-летнем возрасте. Заболевание началось со слуховых галлюцинаций и фобий (страхов). Мальчик гулял по лесу в имении Даровом. «Вдруг, среди глубокой тишины, - пишет Достоевский, - я ясно и отчётливо услышал крик: “Волк бежит!” Я вскрикнул и вне себя от испуга, крича в голос, выбежал на поляну, на пашущего мужика». Мужик Марей успокоил мальчика. «Я понял, что волка нет и что крик: “Волк бежит!» померещился. Крик был, впрочем, такой ясный и отчётливый, такие крики (не об одних волках) мне уже и прежде мерещились (потом эти галлюцинации прошли)».
Те голоса, которые слышал Федя Достоевский, являются достоверным эпилептическим признаком. В терминологическом словаре Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) это обозначено как слуховой галлюцинаторный эпилептический припадок, являющийся результатом разрядов нейронов (нервных клеток) височной области мозга. Профессор А. И. Болдырев наблюдал достаточное количество больных с таким дебютом эпилепсии, называя этот симптом изолированная слуховая аура.
В отличие от уравновешенного брата Михаила, Фёдор был нервным, беспокойным ребёнком. Фобии (зверей, темноты и др.), слуховые галлюцинации, ночные страхи и прочие нарушения сна проявлялись у него с детства и составляли психические эквиваленты - бессудорожные проявления эпилепсии.
Анализируя болезнь Достоевского, можно разделить её течение на четыре стадии.
Первая, начальная стадия, длилась от лета 1831 года (именно тогда, в 9-летнем возрасте, он почувствовал первые слуховые галлюцинации) до июня 1839-го, когда с ним случился первый в жизни судорожный приступ. Это была стадия первых бессудорожных проявлений «священной болезни».
Вторая стадия - манифестная (с июня 1839-го по декабрь 1849 года, возраст больного от 17 до 28 лет) - захватила большую часть первого, раннего петербургского периода жизни Достоевского и проявилась десятком больших судорожных припадков (grand mal), более редкими малыми припадками (petit mal), однако в клинической картине болезни пока значительно преобладали бессудорожные эквиваленты припадков в виде галлюцинаций, фобий, явлений деперсонализации и дереализации, феномена «дежа вю», пароксизмальных расстройств сна и дисфорий (термины будут расшифрованы позже).
Третья стадия - прогрессирующая (1850-й - декабрь 1859 года, возраст пациента от 28 до 38 лет) - мучила Достоевского во время каторгии на поселении в Сибири. Она характеризовалась значительным прогрессированием заболевания, резким возрастанием числа и тяжести больших судорожных припадков, которые вытеснили или отодвинули на задний план малые припадки и бессудорожные эквиваленты заболевания.
Четвёртая - стадия полного развития заболевания (1860-й - январь 1881 года, возраст пациента от 38 до 59 лет) - характеризовалась окончательным развёртыванием классических клинических проявлений заболевания, значительным преобладанием больших судорожных приступов, увеличениемих числа и тяжести, нарушениями памяти, дисфориями и появлением лёгких и умеренных эпилептоидных черт характера.
В 1840-х годах приступы падучей у Фёдора Михайловича встречались редко, эпизодически. Будущий писатель Дмитрий Григорович квартировал в столице с Достоевским и был свидетелем нескольких его припадков; особенно сильным был припадок в 1844 году. «Усиленная работа и упорное сиденье дома крайне вредно действовали на его здоровье, - писал Д. В. Григорович в «Воспоминаниях». - Они усиливали его болезнь, проявлявшуюся несколько раз ещё в юности в бытность его в училище. Несколько раз во время наших редких прогулок с ним случались припадки. Раз, проходя вместе с ним по Троицкому переулку, мы встретили похоронную процессию. Достоевский быстро отвернулся, хотел вернуться назад, но прежде чем успели мы отойти несколько шагов, с ним сделался припадок настолько сильный, что я с помощью прохожих принуждён был перенести его в ближайшую мелочную лавку; насилу смогли привести его в чувство. После таких припадков наступало обыкновенно угнетённое состояние духа, продолжавшееся дня два или три».
Большое значение имеют свидетельства постоянного врача Достоевского раннего петербургского периода его жизни - С. Д. Яновского. Он отмечает, что в 1840-х годах приступы падучей у начинающего писателя были достаточно редкими и слабо выраженными; чаще всего больной жаловался на тревожные и кошмарные сны (так называемые пароксизмальные расстройства сна) и зрительные галлюцинации («видения»). И те и другие являются частыми бессудорожными эквивалентами эпилепсии. Но однажды доктор сам увидел судорожный припадок Достоевского, и он показался ему сильным. Это было в 1847 году, на Сенатской площади. Яновский оказал Достоевскому помощь, после судорог отвёз его к себе домой, сделал кровопускание.
Доктор С. Д. Яновский не сомневался, что Фёдор Достоевский имеет «падучую». Припадки Достоевского видели Д. В. Григорович и А. П. Милюков. Однако сам Фёдор Михайлович не мог видеть своих судорожных припадков, ибо терял при этом сознание. Не доверяя врачам, он многократно начинал сомневаться в диагнозе падучей болезни и окончательно утвердился в этом сам лишь в 1857 году.
Помимо судорожных grand mal (фр. «большая болезнь»), у Достоевского наблюдались, хотя и значительно реже, petit mal (фр. «малая болезнь») - малые эпилептические припадки: он на несколько секунд отключался сознанием, прерывал разговор, делая кивательное движение головой. Формой малого припадка является атонический абсанс (атония - от греч. «расслабление»; абсанс - от фр. «отсутствие рассудка»). Атонический абсанс случился у Достоевского в 1846 году на балу у М. Ю. Виельгорского: его подвели к первой красавице Санкт-Петербурга, юной Сенявиной; Фёдор Михайлович разволновался, побледнел, потерял сознание и «упал в обморок». Это стало поводом для анекдотов, а также злых шуток со стороны Тургенева и Панаева.
В 1840-х годах у начинающего писателя сохранялись и даже усилились фобии. Его товарищ, будущий живописец К. А. Трутовский отмечал у него такую странность психики: «Всякий раз, ложась спать, просил меня, если с ним случится летаргия, то чтобы не хоронили ранее трёх суток - мысль о возможной летаргии всегда его беспокоила и страшила». Это расстройство психики, которое официально именуется тафефобия (навязчивый страх погребения заживо), как известно, отмечалось и у Н. В. Гоголя. Достоевский страдал и танатофобией (навязчивым страхом внезапной смерти).
Для раннего петербургского периода болезни Достоевского очень характерны галлюцинации, явления деперсонализации и дереализации и феномен «дежа вю».
Эпилептические галлюцинации (обманы органов чувств, когда больному видится человек или какой-либо объект или слышится звук, речь, чего в действительности нет) являются признаком возникновения эпилептических разрядов в нейронах височной зоны коры головного мозга. Переживание собственных галлюцинаций помогло Достоевскому мастерски и очень достоверно изобразить их у героя его повести «Двойник», написанной во второй половине 1845 года, когда писатель был особенно подвержен галлюцинациям.
Деперсонализация проявляется в необычном восприятии ощущений, идущих от своего тела. Некоторые чувствуют, что внутри них поселилось какое-то животное, ползают червячки, змеи. Литературоведы до сих пор не могут объяснить отдельных выражений Достоевского, например, его слов, касающихся «червячков, поселившихся в сердце» того или иного отрицательного персонажа. Истоки этих выражений - в передаче собственных ощущений деперсонализации.
При явлениях дереализации окружающее человека пространство приобретает неузнаваемые черты. Нева, каналы, улицы, дома казались иногда Достоевскому видимыми в нереальном желтоватом, фиолетовом, сиреневом цвете, а редкие прохожие ощущались не живыми, а мёртвыми; лица их были бледновато-жёлтыми, голоса изменёнными, едва слышными.
С. Д. Яновский замечал, что в отдельные болезненные периоды Фёдор Достоевский любил ходить в некоторые районы Петербурга, чтобы полюбоваться улочками, каналами, группой домов, которые казались ему необычными, нереальными, фантастическими.
Для психики Достоевского раннего петербургского периода был характерен феномен «дежа вю» (фр. - «уже виденное») - расстройство психики, связанное с восприятием окружающей действительности, при котором кажется, что видимые в первый раз предметы, обстановка, люди воспринимаются как уже знакомые.
Эпилепсия характеризуется дисфориями (расстройствами настроения). Достоевский неожиданно становился раздражительным, придирчивым, агрессивным, зло реагировал на замечания, высказывался резко оскорбительно. Первые приступы дисфории, как бессудорожные эквиваленты «священной болезни», стали возникать у писателя в 1846-1847 годах, когда трое бывших друзей (Тургенев, Панаев, Некрасов) проводили организованную травлю «кумира», прославившегося романом «Бедные люди», пытаясь из-за зависти превратить его в «кумирчика». Достоевский реагировал на насмешки неадекватно именно вследствие своей болезни, что тонко подметили В. Г. Белинский и А. Я. Панаева.
Тяжело подействовал на психику писателя процесс петрашевцев, включая само следствие, пребывание в Петропавловской крепости и чудовищный по цинизму «обряд казни». В письмах к брату Михаилу Фёдор писал, что его «измучили кошмарные сны». Ему снились убийства, пожары, кровопролитные битвы. Типичные бессудорожные проявления эпилепсии в виде кошмарных снов сохранились у него и в последующие годы жизни.
По свидетельству Я. П. Полонского, Фёдор Михайлович говорил, что почувствовал приступ в момент имитации казни на Семёновском плацу 22 декабря 1849 года, когда петрашевцы, включая самого писателя, в двадцатиградусный мороз с наброшенными на голову балахонами в белых саванах стояли на эшафоте, ожидая расстрела. Однако ни в официальных документах, ни в воспоминаниях очевидцев казни не зафиксировано падение на эшафоте кого-либо из приговорённых. По мнению профессора А. Е. Горбулина, у Достоевского на эшафоте случился малый припадок в виде сложного миоклонического абсанса, при котором человек на мгновение теряет сознание (но не падает), и у него происходят миоклонии - мелкие судорожные подёргивания мышц лица, головы, шеи. Подобные миоклонии, но без потери сознания, нередко встречались у писателя в последние пятнадцать лет жизни.
Циничная и жестокая имитация казни (ведь человек уже фактически распрощался с жизнью) оказала на психику Достоевского чудовищное воздействие. При следовании на каторгу у него случился тяжёлый приступ судорог. Когда арестанта доставили в Омский острог, в тюремной карточке была сделана отметка о свежем рубце на лбу после ранения, - во время приступа арестант упал и ударился головой".
Кандидат медицинских наук Михаил Давидов,
"Наука и жизнь", № 10, 2022
…Зигмунд Фрейд утверждал: «Тайну личности Достоевского способен постичь только врач, но не художник, эстетик или социолог».
Более сорока пяти лет в свободное от врачебной работы время по документам я изучал историю «священной болезни» Достоевского. Работал в архивах. Посетил восемнадцать мест (некоторые - многократно), связанных с жизнью писателя: музей-квартиру Достоевского в Москве на Божедомке, где он родился, памятные места в Санкт-Петербурге, Тобольске, Омске, Семипалатинске, Дрездене, Женеве, Веве, Милане, Копенгагене, Лондоне, Париже и других городах. Мной изучены записные книжки и дневники Достоевского, содержащие подробные записи о его болезни, прочитаны все его письма и письма к нему, воспоминания лиц, знавших Фёдора Михайловича, труды его биографов и выдающихся исследователей его жизни и творчества - отечественных и зарубежных авторов. Всего 2397 документов и 4068 литературных источников. Работа, которой сейчас делюсь с читателями «Науки и жизни», выполнена в соответствии с положениями классических трудов по эпилепсии академика В. А. Карлова. Научные консультанты на завершающем этапе исследования - неврологи академик А. А. Шутов и профессор Ю. В. Каракулова. Сердечно их благодарю.
Эпилепсия - хроническое заболевание головного мозга, характеризующееся повторными припадками в результате чрезмерных нейронных разрядов в головном мозге. Термин «эпилепсия» - греческого происхождения и означает «нечто внезапно нападающее на человека». Другие, неофициальные, названия данной патологии - «священная болезнь» (morbus sacer), падучая болезнь. Издревле считалось, что эпилепсия носит на себе печать божественного происхождения, вселяется в тела великих людей (ею страдали Магомет, Юлий Цезарь, Наполеон, Ришелье…), даёт дар пророчества и ясновидения.
Большинство эпилептологов полагают, что Достоевский имел генуинную (наследственную) эпилепсию, а не симптоматическую, развивающуюся в результате воспалительных, опухолевых и других процессов в головном мозге. Выдающийся невролог С. Н. Давиденков разработал унитарную концепцию эпилепсии, согласно которой эпилепсия является единым заболеванием, а её происхождение объясняется взаимодействием наследственных (генетических) и внешних, средовых факторов.
При наследственной передаче у человека могут быть типичные приступы судорог с потерей сознания или, как считают некоторые авторы, только определённые черты характера и особенности психики (так называемая эпилептоидность).
У отца Фёдора Михайловича - Михаила Андреевича Достоевского - врача по профессии, впоследствии купившего имение и превратившегося в помещика, налицо были черты эпилептоидности, в частности неудержимая вспыльчивость и чрезмерная придирчивость. Крестьяне, выведенные из себя поведением Михаила Андреевича, в 1839 году убили его. Брат Фёдора, Андрей Михайлович Достоевский, также был эпилептоидом, а один из родственников Андрея Михайловича (внучатый племянник писателя) умер в детстве от эпилептических судорог. Сам Фёдор Михайлович передал предрасположенность к болезни сыновьям Фёдору и Алексею, но дочь, Любовь, была здорова. У Фёдора была лишь эпилептоидность, а Алёша умер в трёхлетнем возрасте прямо во время судорог эпилепсии, так называемого эпилептического статуса, что доказывает генуинный характер эпилепсии Фёдора Михайловича, ибо симптоматическая эпилепсия не передаётся по наследству.
Ранее считали, что генуинная эпилепсия возникает при дефекте одного гена. По новейшим данным, полученным в XXI веке в результате применения в клинической практике высокоинформативных генетических методик, установлено, что у 70-80% больных эпилепсия имеет наследственный характер и обусловлена одним или сразу несколькими генетическими нарушениями. Более того, даже у больных с симптоматической эпилепсией, обусловленной, скажем, воспалительными заболеваниями головного мозга, при применении современных генетических методик нередко находят врождённые генетические поломки. Наукой установлено более пятидесяти генов, дефекты которых приводят к эпилепсии. В свете этих данных, генуинный характер эпилепсии у Достоевского не подлежит сомнению, тем более, что Фёдор Михайлович не имел в течение жизни черепно-мозговых травм, воспалительных и опухолевых заболеваний головного мозга.
Что касается так называемой аффектэпилепсии, которую приписывали в XX веке Достоевскому профессор Г. В. Сегалин и его сторонники, то современная неврология установила, что такого заболевания в природе вообще не существует. Следует говорить о благоприятном, не тяжёлом, течении эпилепсии с сохранением умственных и творческих способностей человека, его полной трудоспособности. По данным выдающихся эпилептологов академиков В. А. Карлова, А. И. Болдырева, В. Пенфилда (W. Penfield), такой исход наблюдается у 27-36% больных эпилепсией.
Дочь писателя, Любовь Фёдоровна, в воспоминаниях указывала, что отец заболел эпилепсией в Санкт-Петербурге, когда был кондуктором (курсантом) Главного военно-инженерного училища, после получения известия об убийстве отца крепостными крестьянами в 1839 году. В действительности, это был первый в жизни Достоевского большой судорожный припадок (grand mal), который очень редко является началом заболевания.
Фёдор Михайлович заболел эпилепсией летом 1831 года, в 9-летнем возрасте. Заболевание началось со слуховых галлюцинаций и фобий (страхов). Мальчик гулял по лесу в имении Даровом. «Вдруг, среди глубокой тишины, - пишет Достоевский, - я ясно и отчётливо услышал крик: “Волк бежит!” Я вскрикнул и вне себя от испуга, крича в голос, выбежал на поляну, на пашущего мужика». Мужик Марей успокоил мальчика. «Я понял, что волка нет и что крик: “Волк бежит!» померещился. Крик был, впрочем, такой ясный и отчётливый, такие крики (не об одних волках) мне уже и прежде мерещились (потом эти галлюцинации прошли)».
Те голоса, которые слышал Федя Достоевский, являются достоверным эпилептическим признаком. В терминологическом словаре Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) это обозначено как слуховой галлюцинаторный эпилептический припадок, являющийся результатом разрядов нейронов (нервных клеток) височной области мозга. Профессор А. И. Болдырев наблюдал достаточное количество больных с таким дебютом эпилепсии, называя этот симптом изолированная слуховая аура.
В отличие от уравновешенного брата Михаила, Фёдор был нервным, беспокойным ребёнком. Фобии (зверей, темноты и др.), слуховые галлюцинации, ночные страхи и прочие нарушения сна проявлялись у него с детства и составляли психические эквиваленты - бессудорожные проявления эпилепсии.
Анализируя болезнь Достоевского, можно разделить её течение на четыре стадии.
Первая, начальная стадия, длилась от лета 1831 года (именно тогда, в 9-летнем возрасте, он почувствовал первые слуховые галлюцинации) до июня 1839-го, когда с ним случился первый в жизни судорожный приступ. Это была стадия первых бессудорожных проявлений «священной болезни».
Вторая стадия - манифестная (с июня 1839-го по декабрь 1849 года, возраст больного от 17 до 28 лет) - захватила большую часть первого, раннего петербургского периода жизни Достоевского и проявилась десятком больших судорожных припадков (grand mal), более редкими малыми припадками (petit mal), однако в клинической картине болезни пока значительно преобладали бессудорожные эквиваленты припадков в виде галлюцинаций, фобий, явлений деперсонализации и дереализации, феномена «дежа вю», пароксизмальных расстройств сна и дисфорий (термины будут расшифрованы позже).
Третья стадия - прогрессирующая (1850-й - декабрь 1859 года, возраст пациента от 28 до 38 лет) - мучила Достоевского во время каторгии на поселении в Сибири. Она характеризовалась значительным прогрессированием заболевания, резким возрастанием числа и тяжести больших судорожных припадков, которые вытеснили или отодвинули на задний план малые припадки и бессудорожные эквиваленты заболевания.
Четвёртая - стадия полного развития заболевания (1860-й - январь 1881 года, возраст пациента от 38 до 59 лет) - характеризовалась окончательным развёртыванием классических клинических проявлений заболевания, значительным преобладанием больших судорожных приступов, увеличениемих числа и тяжести, нарушениями памяти, дисфориями и появлением лёгких и умеренных эпилептоидных черт характера.
В 1840-х годах приступы падучей у Фёдора Михайловича встречались редко, эпизодически. Будущий писатель Дмитрий Григорович квартировал в столице с Достоевским и был свидетелем нескольких его припадков; особенно сильным был припадок в 1844 году. «Усиленная работа и упорное сиденье дома крайне вредно действовали на его здоровье, - писал Д. В. Григорович в «Воспоминаниях». - Они усиливали его болезнь, проявлявшуюся несколько раз ещё в юности в бытность его в училище. Несколько раз во время наших редких прогулок с ним случались припадки. Раз, проходя вместе с ним по Троицкому переулку, мы встретили похоронную процессию. Достоевский быстро отвернулся, хотел вернуться назад, но прежде чем успели мы отойти несколько шагов, с ним сделался припадок настолько сильный, что я с помощью прохожих принуждён был перенести его в ближайшую мелочную лавку; насилу смогли привести его в чувство. После таких припадков наступало обыкновенно угнетённое состояние духа, продолжавшееся дня два или три».
Большое значение имеют свидетельства постоянного врача Достоевского раннего петербургского периода его жизни - С. Д. Яновского. Он отмечает, что в 1840-х годах приступы падучей у начинающего писателя были достаточно редкими и слабо выраженными; чаще всего больной жаловался на тревожные и кошмарные сны (так называемые пароксизмальные расстройства сна) и зрительные галлюцинации («видения»). И те и другие являются частыми бессудорожными эквивалентами эпилепсии. Но однажды доктор сам увидел судорожный припадок Достоевского, и он показался ему сильным. Это было в 1847 году, на Сенатской площади. Яновский оказал Достоевскому помощь, после судорог отвёз его к себе домой, сделал кровопускание.
Доктор С. Д. Яновский не сомневался, что Фёдор Достоевский имеет «падучую». Припадки Достоевского видели Д. В. Григорович и А. П. Милюков. Однако сам Фёдор Михайлович не мог видеть своих судорожных припадков, ибо терял при этом сознание. Не доверяя врачам, он многократно начинал сомневаться в диагнозе падучей болезни и окончательно утвердился в этом сам лишь в 1857 году.
Помимо судорожных grand mal (фр. «большая болезнь»), у Достоевского наблюдались, хотя и значительно реже, petit mal (фр. «малая болезнь») - малые эпилептические припадки: он на несколько секунд отключался сознанием, прерывал разговор, делая кивательное движение головой. Формой малого припадка является атонический абсанс (атония - от греч. «расслабление»; абсанс - от фр. «отсутствие рассудка»). Атонический абсанс случился у Достоевского в 1846 году на балу у М. Ю. Виельгорского: его подвели к первой красавице Санкт-Петербурга, юной Сенявиной; Фёдор Михайлович разволновался, побледнел, потерял сознание и «упал в обморок». Это стало поводом для анекдотов, а также злых шуток со стороны Тургенева и Панаева.
В 1840-х годах у начинающего писателя сохранялись и даже усилились фобии. Его товарищ, будущий живописец К. А. Трутовский отмечал у него такую странность психики: «Всякий раз, ложась спать, просил меня, если с ним случится летаргия, то чтобы не хоронили ранее трёх суток - мысль о возможной летаргии всегда его беспокоила и страшила». Это расстройство психики, которое официально именуется тафефобия (навязчивый страх погребения заживо), как известно, отмечалось и у Н. В. Гоголя. Достоевский страдал и танатофобией (навязчивым страхом внезапной смерти).
Для раннего петербургского периода болезни Достоевского очень характерны галлюцинации, явления деперсонализации и дереализации и феномен «дежа вю».
Эпилептические галлюцинации (обманы органов чувств, когда больному видится человек или какой-либо объект или слышится звук, речь, чего в действительности нет) являются признаком возникновения эпилептических разрядов в нейронах височной зоны коры головного мозга. Переживание собственных галлюцинаций помогло Достоевскому мастерски и очень достоверно изобразить их у героя его повести «Двойник», написанной во второй половине 1845 года, когда писатель был особенно подвержен галлюцинациям.
Деперсонализация проявляется в необычном восприятии ощущений, идущих от своего тела. Некоторые чувствуют, что внутри них поселилось какое-то животное, ползают червячки, змеи. Литературоведы до сих пор не могут объяснить отдельных выражений Достоевского, например, его слов, касающихся «червячков, поселившихся в сердце» того или иного отрицательного персонажа. Истоки этих выражений - в передаче собственных ощущений деперсонализации.
При явлениях дереализации окружающее человека пространство приобретает неузнаваемые черты. Нева, каналы, улицы, дома казались иногда Достоевскому видимыми в нереальном желтоватом, фиолетовом, сиреневом цвете, а редкие прохожие ощущались не живыми, а мёртвыми; лица их были бледновато-жёлтыми, голоса изменёнными, едва слышными.
С. Д. Яновский замечал, что в отдельные болезненные периоды Фёдор Достоевский любил ходить в некоторые районы Петербурга, чтобы полюбоваться улочками, каналами, группой домов, которые казались ему необычными, нереальными, фантастическими.
Для психики Достоевского раннего петербургского периода был характерен феномен «дежа вю» (фр. - «уже виденное») - расстройство психики, связанное с восприятием окружающей действительности, при котором кажется, что видимые в первый раз предметы, обстановка, люди воспринимаются как уже знакомые.
Эпилепсия характеризуется дисфориями (расстройствами настроения). Достоевский неожиданно становился раздражительным, придирчивым, агрессивным, зло реагировал на замечания, высказывался резко оскорбительно. Первые приступы дисфории, как бессудорожные эквиваленты «священной болезни», стали возникать у писателя в 1846-1847 годах, когда трое бывших друзей (Тургенев, Панаев, Некрасов) проводили организованную травлю «кумира», прославившегося романом «Бедные люди», пытаясь из-за зависти превратить его в «кумирчика». Достоевский реагировал на насмешки неадекватно именно вследствие своей болезни, что тонко подметили В. Г. Белинский и А. Я. Панаева.
Тяжело подействовал на психику писателя процесс петрашевцев, включая само следствие, пребывание в Петропавловской крепости и чудовищный по цинизму «обряд казни». В письмах к брату Михаилу Фёдор писал, что его «измучили кошмарные сны». Ему снились убийства, пожары, кровопролитные битвы. Типичные бессудорожные проявления эпилепсии в виде кошмарных снов сохранились у него и в последующие годы жизни.
По свидетельству Я. П. Полонского, Фёдор Михайлович говорил, что почувствовал приступ в момент имитации казни на Семёновском плацу 22 декабря 1849 года, когда петрашевцы, включая самого писателя, в двадцатиградусный мороз с наброшенными на голову балахонами в белых саванах стояли на эшафоте, ожидая расстрела. Однако ни в официальных документах, ни в воспоминаниях очевидцев казни не зафиксировано падение на эшафоте кого-либо из приговорённых. По мнению профессора А. Е. Горбулина, у Достоевского на эшафоте случился малый припадок в виде сложного миоклонического абсанса, при котором человек на мгновение теряет сознание (но не падает), и у него происходят миоклонии - мелкие судорожные подёргивания мышц лица, головы, шеи. Подобные миоклонии, но без потери сознания, нередко встречались у писателя в последние пятнадцать лет жизни.
Циничная и жестокая имитация казни (ведь человек уже фактически распрощался с жизнью) оказала на психику Достоевского чудовищное воздействие. При следовании на каторгу у него случился тяжёлый приступ судорог. Когда арестанта доставили в Омский острог, в тюремной карточке была сделана отметка о свежем рубце на лбу после ранения, - во время приступа арестант упал и ударился головой".
Кандидат медицинских наук Михаил Давидов,
"Наука и жизнь", № 10, 2022