прощание с зимним Томском
Когда я еду в другой город, другую страну, больше всего я ценю возможность почувствовать, как протекает ежедневная жизнь его обитателей. Походить по дешевому супермаркету подальше от центра, почитать вывески, заглянуть в парикмахерскую, прицениться к задорным гуппи в зоомагазине... Поэтому меня особенно занимало, что в этот раз в родном Томске я оказалась туристом. Даже, пожалуй, экзотическим туристом, прилетевшим в сибирские холода чуть ли не в шлепанцах на босу ногу и полностью привязанным в двадцатипятиградусный мороз к машине и доброй воле ее водителя.
После трех дней легких прыжков от подъезда к машине и обратно я необоримо начала чувствовать себя эдакой фифой. Ну ходила же я годами в школу именно по такой вот толстой корке льда среди сугробов? Так что в последний день я не удержалась, и в парикмахерскую с утра решила отправиться абсолютно самостоятельно. Мама дала мне какой-то полушубок, и попыталась вручить еще и зимние сапоги моей младшей сестры, на каблуке, 41 размера. Я представили себя эдаким Филлипком, бредущим вдоль деревенской дороги в дедушкиных валенках на три размера больше... но Филлипок на сестринских каблуках - это уже совсем другая история. Попробуй поковылять по льду, когда не можешь удержать равновесие в обуви на несколько размеров больше даже дома в прихожей.
В конце концов обувь я сняла с мамы - почти мой размер, и никаких каблуков на льду! - и впервые за все время вышла на улицу Сама. Спускалась по проспекту Фрунзе, гордо поглядывыла на прохожих (а у меня тоже есть шапка! шуба! колючий вязаный шарф! сапоги!! и никаких машин!) и мысленно растворялась в общем потоке спешащих по своим делам людей. Выдавал меня разве что фотоаппарат - при виде настоящих сугробов и так близко я не могла удержаться, и щелкала им каждую секунду. Что на проспекте Фрунзе, конечно, бывает не часто. По крайнее мере, другие прохожие сугробы не фотографировали...
Сфотографировала я и свои сапоги. Я собралась было попросить щелкнуть меня целиком кого-нибудь из проходящих мимо, но это разрушило бы мою рабочую легенду "Я - Томичка". Поэтому покажу вам только вид снизу (это был день Запасных Штанов, уже не розовых):
Девочки-парикмахерши курили на улице перед пустым салоном, без шапок и рукавичек. За меня взялся мастер. "У вас всегда было столько волос, - попытался завязать он светскую беседу, - или половина уже выпала?" Я про себя даже тихо взвизгнула от восторга - ах, эти томские парикмахеры моего детства! ("А чего стрижку-то не делаем? Страшненькая смотри какая!") Оставайтесь, оставайтесь такими же! Я приеду к вам еще.
Обратно я пошла другой дорогой, мимо одинаковых девятиэтажек. Впрочем, моя - немного не такая... с чуть зеленоватыми балконами, там, впереди:
На улице у меня зазвонил мобильник, и я поняла, что не бывать мне настоящей томичкой. Рука в толстой перчатке не попадала в кнопки, при попытке засунуть телефон под шапку он складывался пополам... люди, как вы это делаете?!
А потом тыква превратилась в карету, я вернула маме сапоги, и добрый фей томской поэзии повез нас на машине в "Андеграунд" обедать. Грибы с лучком, товарищи! А также драники, сырный суп, грибной жюльен и брусничный морс! Впрочем, карета быстро превратилась обратно в тыкву. После ресторана мы заехали за нашим котом, и добрый фей отвез нас к ветеринару. Гаврошу чистили зубы. Замотали бедняжку в одеяло, и сдирали щипцами зубной камень. Впрочем, для меня, как для биолога, это еще совсем не тыква, и я не упущу возможности заглянуть в лоток и посмотреть, Какой Он Был Черный и Большой, Этот Камень. Тыква наступила, когда оказалось, что такси в ветеринарке вызвать не могут. Нет у них такой услуги.
Мама сказала - да дойдем! И мы вышли на улицу. И побрели вверх по Киевской. Я машинально брела за мамой, чувствуя, как лед прожигает мои осенние ботиночки насквозь, и что я и правда... дохожу. Спустя полквартала мама на меня посмотрела и вспомнила, что у нас одни зимние сапоги на двоих. А на мне парижская куртка, рассчитанная на ноль градусов. И мама закричала - "Побежали!" А я - "Стой, пошли в аптеку!!" А она - "Тебе плохо?!!" А я - "Нет, надо же купить коту лекарство!" Скоро я уже стояла в этой аптеке на четвереньках и доставала нашего кота из-под стула. Чувствуя себя Совсем Не Фифой, а Храброй Сибирской Воительницей. Правда, когда мы затолкали-таки кота обратно в сумку вместе с рецептом и кремом для десен и снова вышли на улицу, мне стало казаться, что и фифой было совсем не так плохо. Домой мы добежали еще минут за пять (бег по льду с пожилым котом... как называется этот вид спорта?! впрочем, так как я все же была не на каблуках и в своем размере обуви, его нельзя признать экстремальным).
После всего этого очередное Прибытие Машины оставалось только бурно приветствовать. Тем более что меня ждали Самые Замечательные Приключения... так что даже придется признать, что супермаркеты и зоомагазины в другом городе все-таки совсем не самое интересное! Я видела, как сибирские девушки пионерского вида с серьезными глазами поют самбу по-португальски. Я познакомилась с любимой певицей своей томской юности, отведала ее супа с гречневой кашей и лично пронаблюдала, как непросто привязать нитку к носу тряпичной гусеницы. А еще мы смотрели один старый-старый томский концерт 1997 года, и лучше этого не было ничего.
Прилетев обратно в Москву во Внуково, я поехала до метро на маршрутке. Грохала дверь, и в салон забирались очередные пассажиры - девушки на высоких каблуках, женщины, закутанные в теплые платки, мордастые парни в огромных пуховиках... Я сидела, обнимала свой пустой зеленый чемодан и смотрела за окно. Я возвращалась в Париж. Только одно дело я не успела - но мне чудом удалось разрешить его тут же, перед входом в метро. Купить бутылку кваса! - в Томске его зимой не найти. Квас я пила прямо в переходе, у хлопающих дверей, ожидая своей очереди в кассу. Московское метро - переполненное, гулкое, все с теми же каблуками, платками и пуховиками. Аэроэкспресс в Домодедово полупустой... за день до этого был теракт. Цюрихский аэропорт чистый и аккуратный после московского, и я почему-то машинально заказываю себе чай на французском. Продавец-индиец ворчит "Онли Инглиш!" и наверняка думает - вот уж эти французы! А в Париже было ноль градусов, и поезд медленно тянется в город, и меня ждет дома рыжий кот с розовым носом.
После трех дней легких прыжков от подъезда к машине и обратно я необоримо начала чувствовать себя эдакой фифой. Ну ходила же я годами в школу именно по такой вот толстой корке льда среди сугробов? Так что в последний день я не удержалась, и в парикмахерскую с утра решила отправиться абсолютно самостоятельно. Мама дала мне какой-то полушубок, и попыталась вручить еще и зимние сапоги моей младшей сестры, на каблуке, 41 размера. Я представили себя эдаким Филлипком, бредущим вдоль деревенской дороги в дедушкиных валенках на три размера больше... но Филлипок на сестринских каблуках - это уже совсем другая история. Попробуй поковылять по льду, когда не можешь удержать равновесие в обуви на несколько размеров больше даже дома в прихожей.
В конце концов обувь я сняла с мамы - почти мой размер, и никаких каблуков на льду! - и впервые за все время вышла на улицу Сама. Спускалась по проспекту Фрунзе, гордо поглядывыла на прохожих (а у меня тоже есть шапка! шуба! колючий вязаный шарф! сапоги!! и никаких машин!) и мысленно растворялась в общем потоке спешащих по своим делам людей. Выдавал меня разве что фотоаппарат - при виде настоящих сугробов и так близко я не могла удержаться, и щелкала им каждую секунду. Что на проспекте Фрунзе, конечно, бывает не часто. По крайнее мере, другие прохожие сугробы не фотографировали...
Сфотографировала я и свои сапоги. Я собралась было попросить щелкнуть меня целиком кого-нибудь из проходящих мимо, но это разрушило бы мою рабочую легенду "Я - Томичка". Поэтому покажу вам только вид снизу (это был день Запасных Штанов, уже не розовых):
Девочки-парикмахерши курили на улице перед пустым салоном, без шапок и рукавичек. За меня взялся мастер. "У вас всегда было столько волос, - попытался завязать он светскую беседу, - или половина уже выпала?" Я про себя даже тихо взвизгнула от восторга - ах, эти томские парикмахеры моего детства! ("А чего стрижку-то не делаем? Страшненькая смотри какая!") Оставайтесь, оставайтесь такими же! Я приеду к вам еще.
Обратно я пошла другой дорогой, мимо одинаковых девятиэтажек. Впрочем, моя - немного не такая... с чуть зеленоватыми балконами, там, впереди:
На улице у меня зазвонил мобильник, и я поняла, что не бывать мне настоящей томичкой. Рука в толстой перчатке не попадала в кнопки, при попытке засунуть телефон под шапку он складывался пополам... люди, как вы это делаете?!
А потом тыква превратилась в карету, я вернула маме сапоги, и добрый фей томской поэзии повез нас на машине в "Андеграунд" обедать. Грибы с лучком, товарищи! А также драники, сырный суп, грибной жюльен и брусничный морс! Впрочем, карета быстро превратилась обратно в тыкву. После ресторана мы заехали за нашим котом, и добрый фей отвез нас к ветеринару. Гаврошу чистили зубы. Замотали бедняжку в одеяло, и сдирали щипцами зубной камень. Впрочем, для меня, как для биолога, это еще совсем не тыква, и я не упущу возможности заглянуть в лоток и посмотреть, Какой Он Был Черный и Большой, Этот Камень. Тыква наступила, когда оказалось, что такси в ветеринарке вызвать не могут. Нет у них такой услуги.
Мама сказала - да дойдем! И мы вышли на улицу. И побрели вверх по Киевской. Я машинально брела за мамой, чувствуя, как лед прожигает мои осенние ботиночки насквозь, и что я и правда... дохожу. Спустя полквартала мама на меня посмотрела и вспомнила, что у нас одни зимние сапоги на двоих. А на мне парижская куртка, рассчитанная на ноль градусов. И мама закричала - "Побежали!" А я - "Стой, пошли в аптеку!!" А она - "Тебе плохо?!!" А я - "Нет, надо же купить коту лекарство!" Скоро я уже стояла в этой аптеке на четвереньках и доставала нашего кота из-под стула. Чувствуя себя Совсем Не Фифой, а Храброй Сибирской Воительницей. Правда, когда мы затолкали-таки кота обратно в сумку вместе с рецептом и кремом для десен и снова вышли на улицу, мне стало казаться, что и фифой было совсем не так плохо. Домой мы добежали еще минут за пять (бег по льду с пожилым котом... как называется этот вид спорта?! впрочем, так как я все же была не на каблуках и в своем размере обуви, его нельзя признать экстремальным).
После всего этого очередное Прибытие Машины оставалось только бурно приветствовать. Тем более что меня ждали Самые Замечательные Приключения... так что даже придется признать, что супермаркеты и зоомагазины в другом городе все-таки совсем не самое интересное! Я видела, как сибирские девушки пионерского вида с серьезными глазами поют самбу по-португальски. Я познакомилась с любимой певицей своей томской юности, отведала ее супа с гречневой кашей и лично пронаблюдала, как непросто привязать нитку к носу тряпичной гусеницы. А еще мы смотрели один старый-старый томский концерт 1997 года, и лучше этого не было ничего.
Прилетев обратно в Москву во Внуково, я поехала до метро на маршрутке. Грохала дверь, и в салон забирались очередные пассажиры - девушки на высоких каблуках, женщины, закутанные в теплые платки, мордастые парни в огромных пуховиках... Я сидела, обнимала свой пустой зеленый чемодан и смотрела за окно. Я возвращалась в Париж. Только одно дело я не успела - но мне чудом удалось разрешить его тут же, перед входом в метро. Купить бутылку кваса! - в Томске его зимой не найти. Квас я пила прямо в переходе, у хлопающих дверей, ожидая своей очереди в кассу. Московское метро - переполненное, гулкое, все с теми же каблуками, платками и пуховиками. Аэроэкспресс в Домодедово полупустой... за день до этого был теракт. Цюрихский аэропорт чистый и аккуратный после московского, и я почему-то машинально заказываю себе чай на французском. Продавец-индиец ворчит "Онли Инглиш!" и наверняка думает - вот уж эти французы! А в Париже было ноль градусов, и поезд медленно тянется в город, и меня ждет дома рыжий кот с розовым носом.