Ритуалы saudade. А я иду, шагаю по...
С того момента, как Высшая Нормальная Школа Парижа зарезервировала мой билет на самолет во Францию на 29 сентября, я перестала спешить. За последние два года вечера, которые я провела дома, можно пересчитать по пальцам. Репетиции и шоу хора и танцев живота, курсы французского и долгое время немецкого, встречи с друзьями и походы в музыкальные бары, регулярные поездки туда-сюда (два конгресса в Нью-Йорке, еще один в Австрии, другой - в Сальвадоре на другом конце Бразилии, стажировка в Париже, просто путешествия в Перу и Аргентину) и погоня за тем, чтобы успеть привести в порядок дела до поездок и наверстать все упущенное после.
Наверное, я так торопилась, потому что боялась не успеть. Теперь я уже точно знаю, что всего - не успею. И спешить как-то сразу стало незачем. Как-то поздно ночью, заново переписывая дома нашу статью о некодирующей белок РНК KLHL29, пытаясь одновременно слушать песню "Катя и Пауло" (чтобы выучить слова к завтрашней репетиции хора), поддерживать разговор с Изабелой (она как раз нашла несколько вариантов дешевых комнат, и нужно было решать, что выбирать), не замечать сигналы в Скайпе любимых друзей (а как хотелось ответить!) и сокрушаясь по поводу пропущенного в очередной раз французского, я вдруг подумала - суета! И потом повторила вслух - суета! И разве же это дело - столько суеты?
Подумав, я послала сообщение шефу, что статью закончить к завтра не успею. Написала нашему дирижеру Эду, что, так как уеду уже в сентябре, в новом спектакле участвовать не смогу, и на репетиции буду приходить только в гости. Извинилась перед преподавательницей французского за вечные пропуски и опоздания в этом семестре и призналась, что последний месяц курса решила не посещать. После этого я ответила на сообщения в Скайпе и отправилась пить чай с Изабелой.
Я недавно упоминала о ритуалах saudade... Привычки близких людей, ставшие со временем родными, остаются с нами и тогда, когда сами друзья (или мы сами!) оказываются за тысячи километров. Мне не нравится вкус кофе, кислючего граната или тепловатого молока с какао, чуть-чуть подогретого на микроволновке. Но - каждый из них погружает меня в столь трепещущие воспоминания, что я не могу удержаться... Когда я обнаружила, что Бруно нравится манговый сок, я пила его каждый день в течение месяца, пытаясь понять, как ощущает мир человек, которому этот вкус приятен. Впрочем, это все, разумеется, относится не только к еде. Внутреннее убранство чужих шкур для меня неизмеримо притягательно.
Все это к тому, чтобы пояснить, почему я совершенно не удивилась, когда Изабела твердо решила научиться пить чай до моего отъезда. От двух глотков за раз и пропорций "две шоколадные конфеты на один глоток", чтобы смородиновый чай не казался горьким, она постепенно перешла к неторопливому прихлебыванию полчашки за прием, сопровождаемому вместо конфет непринужденной беседой. Когда я уеду, мой бразильский образ будет появляться возле Изабелы каждый раз, когда она наполнит чашку. А пока что - уже больше никуда не спеша - я выгуливаю мой бразильский образ по Сан Пауло и отвечаю на все звонки. Я ощущаю живое биение каждой моей минуты в Бразилии, впитываю звуки, запахи, прикосновения, пялюсь на рекламные плакаты в метро и улыбаюсь продавцам кукурузных початков на улице... Каждый день превращается в путешествие. Я снова становлюсь иностранкой.
Вчера мой день начался с танцев живота и уютного щебета наших девчонок за ноутбуком, смотрящих чьи-то фотографии из очередного путешествия в Египет, потягивая кальян. Вставать в субботу в восемь утра уже стало традицией, и в санпаульском метро в этот час тихо и уютно. По нашей линии пустили новые поезда - нешумные, с кондиционером и камерами слежения, с широкими дверьми, с сиденьями, покрашенные в веселые свето-зеленый и голубой цвета. В таком поезде я сразу чувствую себя в новом городе. И выхожу из метро за новыми старыми впечатлениями с еще большим энтузиазмом.
После танцев я пошла пешком по центральному проспекту Сан Пауло авенида Паулиста. Солнце и разномастные небоскребы. Улыбаясь (и срисовывая подозрительно ловких велосипедистов), отказываюсь от предложений бижутерии (темнокожие ребята с длинными волосами сидят прямо на асфальте), самиздатных сборников стихотворений (непризнанного вида поэтический гений у Дома Розы) и скидок на билеты в театр ("На какую пьесу вы ходили в последний раз? Что вам мешает? Станьте членом общества Любителей Театра, и получите скидку на..."). Долго брожу по книжному магазину "Культура", выбирая французский словарь, книжку о музыкантах самбы и сборники новелл Луиса Фернандо Вериссимо для далекого сибирского друга, неустанно изучающего португальский язык.
Дневное путешествие настолько затянулось, что по возвращении домой почти сразу пришлось снова отправляться в путь. Трясучий автобус протащил меня по улочкам Вилы Мадалены и Пинейроса, снова появилась Паулиста, кладбище Консоласан, за которым прячется еврейский магазин с русской едой, и вот я уже бреду по темным переулкам к улице Мараньян. Факультет ФАУ я распознала по звонким поющим голосам... здесь проходит концерт нашего хора с песнями Алваро Куэва, которые станут основой нового мюзикла. Я опоздала, зал был переполнен, и многие зрители слушали стоя, сбившись в кучу у дверей аудитории. Я отвоевала кусочек дверного проема, и сразу увидела напряженную фигуру Эду, дирижирующего широкими жестами, и родные лица на сцене. Впрочем, сами песни я знаю наизусть - всего лишь три недели, как я ушла из хора. Всего лишь три недели...
Я скоро нашла в толпе компанию хоровых жен, мужей, детей и экс-участников. Близняшки-негритята, удочеренные Алваро, уже подросли, научились ходить и даже неуверенно бегать. Одна из них - думаю, что Мариза - подбежала ко мне, заулыбалась и протянула вверх темные маленькие ручки. Я подхватила ее и стала показывать, где же на сцене папа. Рядом со мной стояла Крис, жена Эду, с годовалым Жоаном на руках (по хоровой легенде, когда Эду в первый раз увидел шевеление маленьких ручек во время анализа ультразвуком, он закричал "Он дирижирует! Дирижирует!" - и правда, на концертах хора Жоан - весь внимание). Потом я, конечно, обнимала весь хор и кололась о жесткую щетину Эду, который решил отрастить бороду (к слову - отгадайте, есть ли у Жоана Чебурашка?!). Кения и Тиэ, как всегда, отвезли меня домой. Хор ушел на каникулы. А я ушла в ритуалы saudade.
Наверное, я так торопилась, потому что боялась не успеть. Теперь я уже точно знаю, что всего - не успею. И спешить как-то сразу стало незачем. Как-то поздно ночью, заново переписывая дома нашу статью о некодирующей белок РНК KLHL29, пытаясь одновременно слушать песню "Катя и Пауло" (чтобы выучить слова к завтрашней репетиции хора), поддерживать разговор с Изабелой (она как раз нашла несколько вариантов дешевых комнат, и нужно было решать, что выбирать), не замечать сигналы в Скайпе любимых друзей (а как хотелось ответить!) и сокрушаясь по поводу пропущенного в очередной раз французского, я вдруг подумала - суета! И потом повторила вслух - суета! И разве же это дело - столько суеты?
Подумав, я послала сообщение шефу, что статью закончить к завтра не успею. Написала нашему дирижеру Эду, что, так как уеду уже в сентябре, в новом спектакле участвовать не смогу, и на репетиции буду приходить только в гости. Извинилась перед преподавательницей французского за вечные пропуски и опоздания в этом семестре и призналась, что последний месяц курса решила не посещать. После этого я ответила на сообщения в Скайпе и отправилась пить чай с Изабелой.
Я недавно упоминала о ритуалах saudade... Привычки близких людей, ставшие со временем родными, остаются с нами и тогда, когда сами друзья (или мы сами!) оказываются за тысячи километров. Мне не нравится вкус кофе, кислючего граната или тепловатого молока с какао, чуть-чуть подогретого на микроволновке. Но - каждый из них погружает меня в столь трепещущие воспоминания, что я не могу удержаться... Когда я обнаружила, что Бруно нравится манговый сок, я пила его каждый день в течение месяца, пытаясь понять, как ощущает мир человек, которому этот вкус приятен. Впрочем, это все, разумеется, относится не только к еде. Внутреннее убранство чужих шкур для меня неизмеримо притягательно.
Все это к тому, чтобы пояснить, почему я совершенно не удивилась, когда Изабела твердо решила научиться пить чай до моего отъезда. От двух глотков за раз и пропорций "две шоколадные конфеты на один глоток", чтобы смородиновый чай не казался горьким, она постепенно перешла к неторопливому прихлебыванию полчашки за прием, сопровождаемому вместо конфет непринужденной беседой. Когда я уеду, мой бразильский образ будет появляться возле Изабелы каждый раз, когда она наполнит чашку. А пока что - уже больше никуда не спеша - я выгуливаю мой бразильский образ по Сан Пауло и отвечаю на все звонки. Я ощущаю живое биение каждой моей минуты в Бразилии, впитываю звуки, запахи, прикосновения, пялюсь на рекламные плакаты в метро и улыбаюсь продавцам кукурузных початков на улице... Каждый день превращается в путешествие. Я снова становлюсь иностранкой.
Вчера мой день начался с танцев живота и уютного щебета наших девчонок за ноутбуком, смотрящих чьи-то фотографии из очередного путешествия в Египет, потягивая кальян. Вставать в субботу в восемь утра уже стало традицией, и в санпаульском метро в этот час тихо и уютно. По нашей линии пустили новые поезда - нешумные, с кондиционером и камерами слежения, с широкими дверьми, с сиденьями, покрашенные в веселые свето-зеленый и голубой цвета. В таком поезде я сразу чувствую себя в новом городе. И выхожу из метро за новыми старыми впечатлениями с еще большим энтузиазмом.
После танцев я пошла пешком по центральному проспекту Сан Пауло авенида Паулиста. Солнце и разномастные небоскребы. Улыбаясь (и срисовывая подозрительно ловких велосипедистов), отказываюсь от предложений бижутерии (темнокожие ребята с длинными волосами сидят прямо на асфальте), самиздатных сборников стихотворений (непризнанного вида поэтический гений у Дома Розы) и скидок на билеты в театр ("На какую пьесу вы ходили в последний раз? Что вам мешает? Станьте членом общества Любителей Театра, и получите скидку на..."). Долго брожу по книжному магазину "Культура", выбирая французский словарь, книжку о музыкантах самбы и сборники новелл Луиса Фернандо Вериссимо для далекого сибирского друга, неустанно изучающего португальский язык.
Дневное путешествие настолько затянулось, что по возвращении домой почти сразу пришлось снова отправляться в путь. Трясучий автобус протащил меня по улочкам Вилы Мадалены и Пинейроса, снова появилась Паулиста, кладбище Консоласан, за которым прячется еврейский магазин с русской едой, и вот я уже бреду по темным переулкам к улице Мараньян. Факультет ФАУ я распознала по звонким поющим голосам... здесь проходит концерт нашего хора с песнями Алваро Куэва, которые станут основой нового мюзикла. Я опоздала, зал был переполнен, и многие зрители слушали стоя, сбившись в кучу у дверей аудитории. Я отвоевала кусочек дверного проема, и сразу увидела напряженную фигуру Эду, дирижирующего широкими жестами, и родные лица на сцене. Впрочем, сами песни я знаю наизусть - всего лишь три недели, как я ушла из хора. Всего лишь три недели...
Я скоро нашла в толпе компанию хоровых жен, мужей, детей и экс-участников. Близняшки-негритята, удочеренные Алваро, уже подросли, научились ходить и даже неуверенно бегать. Одна из них - думаю, что Мариза - подбежала ко мне, заулыбалась и протянула вверх темные маленькие ручки. Я подхватила ее и стала показывать, где же на сцене папа. Рядом со мной стояла Крис, жена Эду, с годовалым Жоаном на руках (по хоровой легенде, когда Эду в первый раз увидел шевеление маленьких ручек во время анализа ультразвуком, он закричал "Он дирижирует! Дирижирует!" - и правда, на концертах хора Жоан - весь внимание). Потом я, конечно, обнимала весь хор и кололась о жесткую щетину Эду, который решил отрастить бороду (к слову - отгадайте, есть ли у Жоана Чебурашка?!). Кения и Тиэ, как всегда, отвезли меня домой. Хор ушел на каникулы. А я ушла в ритуалы saudade.