первая ночь в Нормандии, и много волнующих подробностей о французской рутине
Это неправда, что я не люблю Францию. Я ее просто пока не знаю. На своих руанцев я периодически обрушиваю массу эмоций - "Это было в первый раз, ура, ура!" Вот как недавно, когда давала семинар в департаменте по-французски на 60 человек. Или вот в пятницу, когда говорят - пойдем с нами в боулинг, в ресторан и заночуешь у нас в деревне. В Бразилии, посмотрев на человека, я легко могу представить, как он живет. А здесь, слыша в ответ на вопрос "Где живешь?" "В деревне!", я долго не знала, что думать. Причем в этой самой "деревне" у нас на руанском факультете живет чуть ли не половина народу. Так что, чтобы разрешить эту загадку, я уже готова была пойти куда угодно. Даже в боулинг, о существовании которого я когда-то узнала из "Комсомольской правды". Там писали, что им увлекается московская золотая молодежь.
Первый восторг от боулинга - это то, что по-французски он произносится как "булИн", естественно, с ударением на второй слог. А второй - смотреть, смотреть, смотреть... Народ подтягивается медленно, все друг друга целенаправленно ждут, никто не нервничает. Нервничаю я - прямо чувствую, как попадаю за подкладку пальто. Дома Шелдон, светлый паркет, вымытая кухня и вид на ночной город. А я сижу где-то на окраине Руана, последний поезд домой уже ушел - и меня ждет непонятный боулинг, и я панически боюсь незнакомых физических упражнений, и знаю, что никогда не запомню, как всех зовут.
"Это Аня, она долго жила в Бразилии, поэтому говорит по-французски с бразильским акцентом". По-португальски боулинг - "boliche", но за девять бразильских лет ни одни мои знакомые о таком времяпрепровождении не рассказывали. Думаю, теперь я даже знаю, почему в Бразилии это не очень популярно. Там нужно одевать специальные ботинки общего пользования. Пару лет назад это чуть не стало неодолимой преградой для моих бразильцев, с которыми мы поехали кататься на горных лыжах в Гренобль - они взяли толстые носки, чтобы точно защититься от чужих запахов, но все равно долго нюхали эти лыжные ботинки, расспрашивали, как их моют, и не могли решиться. Чуткость к запахам и брезгливость - национальная бразильская черта. И мне нестерпимо хочется понюхать боулинговый ботинок, чтобы узнать, так ли все мрачно, но меня беспокоит, что подумают мои нормандцы. Да, иногда я конформист! Вот в таких случаях. Меня позвали, чтобы посмотреть, как мне будет хорошо, и я прямо-таки чувствую ответственность, чтобы мне было хорошо.
Выглядел наш боулинг вот так:
Я все-таки безнадежна в плане физических упражнений. Дырки для пальцев в боулинговом шаре я бы ни за что не заметила, если бы мне их не показали. Бросать его у меня сначала не получалось, а когда стало немного получаться, я так обрадовалась, что побежала и бросила очередной, не увидев, что новые кегли еще не опустились. Заело. Мало того, там сзади стоял служащий в униформе, который эти застрявшие кегли чинил - и его я тоже не заметила, и чуть не убила этим шаром. Он потом вышел с ним в руках под обалдевшее молчание моих французов, ах, что же делать! Пришлось броситься к нему на шею, хохоча и моля о прощении. Французы захихикали, и потом каждый раз мне говорили - подожди, потерпи, не бросай, хе-хе! Подожди кегли-то. Так что "Аня, потерпи!!" теперь вошло в наш лабораторный фольклор.
А бросаться на шею оказалось вполне себе ничего так эффективным, когда я этим шаром в конце концов попала, куда надо, бросились на шею уже мне. И закружились все вместе, скользя по полу боулинговыми ботинками.
В ресторан отправились всей толпой, плюс часть лаборатории подъехала прямо туда. Интересно, что все ждут друг друга на улице - даже если это занимает полчаса. Бразильцы бы сразу зашли, заняли места, а треть из тех, кто обещал, не пришел бы - чего же их на улице ждать-то? Место называлось - "Le Kitch", недалеко от рыночной площади, где когда-то сожгли Жанну д'Арк.
На вопрос, почему сюда, оказалось, что... ну вот знаешь наш стажер Пьер, он занимается секвенированием и аллельным дисбалансом. Он умеет показывать фокусы, и подрабатывает этим занятием в этом ресторане. И вот мы все идем на его фокусы смотреть! Пьера я потом порасспрашивала - оказалось, он с детства этим увлекается, у них в лицее в продленке давали жонглирование и "магию". Так что все четыре часа наш ужин сопровождался карточными трюками и плюшевыми зайчиками, которых он доставал неизвестно откуда. А для Режин - она возвращается скоро на свой Мартиник - наколдовал живую рыбку в стакане.
Первый зал ресторана, меня тут недавно спрашивали, как там - в этих пряничных домиках с деревянными перекладинами:
И с другой стороны, тут видно и потолок тоже:
И часть нашей компании за большим столом внизу... задним числом замечаешь, что все в черном и белом:
И потом, уже в три утра, меня повезли в эту самую вожделенную "деревню" - от Руана полчаса. Дом тоже старый, большой, с деревянными перекрытиями... у меня была своя комната. А утром просыпаешься - а там бараны!!!
Дом 18го века - построен сразу после революции. Тогда это был не дом, а почта - здесь меняли лошадей, и скакали дальше:
У моих хозяев двое маленьких детей - девочка, которая только-только начала ходить, и грудной младенчик. С ними же в доме - взрослая девочка-подросток от первого брака отца. Две недели живет с мамой, две недели с папой. И не так, что вот пришла, а у нее своя комната в этом доме с табличкой "Марго" на двери. Все-таки к отцовским способностям французов я испытываю большое уважение. У нас в хоре есть один дяденька - тоже ребенок после развода на два дома живет. При том, что он - вообще усыновленный, его из Омска когда-то привезли. Законодательство такую схему предусматривает. В России это трудно представить. Да и в Бразилии тоже.
Каким-то чудом мне удалось запомнить название нашей деревни - Saint-Germain-des-Essourts. На настоящий момент там живет около 389 человек. Википедия утверждает, что там есть церковь 9го века. 5 км до ближайшего банкомата, 10 км до субботнего рынка. Вышел из дома, сел в машину, да поехал через поля.
Утром в субботу мы на рынок и отправились - только заехали по пути в соседнюю деревню Catenay, где живет Франсуаз из нашей лаборатории, отдать какую-то коробку (википедия сообщает - городок с XIIго века, на настоящий момент 720 человек). Франсуаз позвала нас вечером к себе на аперитив, и я поняла, что могу вообще из Нормандии в Париж не вернуться. Пришлось - отказываться, ведь вечером в Париже планировался польский ресторан с музыкой, и кот дома один.
Рынок же находился в милом городке Ry (в таком месте названия вроде "boulangerie", естественно, пишут как "boulangeRy"). В 1793 году здесь жили 416 человек, сейчас около 700. Гюстав Флобер вдохновился именно Ри, чтобы описать в "Мадам Бовари" провиницальный Yonville. Тут жил и реальный прототип фармацевта из романа.
Берег речки, где мы припарковались, выглядел вот так:
Центральная (и чуть ли не единственная) улица:
На рынке у моей камеры села батарейка, но проходящий мимо седой дяденька с усами успел фыркнуть - "Ну и по какому же каналу это покажут?!" Когда я подошла к моей Мириам, она покупала черный редис (он же "парижский хрен", не путать с просто хреном!), спаржу и базилик.
И, конечно, на таком рынке много всяких ракушек и устриц:
Один мой русский парижский друг говорит - хорошо-хорошо, пойду с тобой, но только если ты не будешь рассказывать, что в Бразилии лучше. Там не лучше, просто там я все знаю и люблю. А здесь я иностранец, причем начинающий, несмотря на два года пребывания. То время, что я провела в Эколь Нормаль, где все говорили по-английски и рядом были китаец, вьетнамец да индиец, считается не очень. Ну вот - теперь вы все знаете про первое погружение в Нормандию...
Первый восторг от боулинга - это то, что по-французски он произносится как "булИн", естественно, с ударением на второй слог. А второй - смотреть, смотреть, смотреть... Народ подтягивается медленно, все друг друга целенаправленно ждут, никто не нервничает. Нервничаю я - прямо чувствую, как попадаю за подкладку пальто. Дома Шелдон, светлый паркет, вымытая кухня и вид на ночной город. А я сижу где-то на окраине Руана, последний поезд домой уже ушел - и меня ждет непонятный боулинг, и я панически боюсь незнакомых физических упражнений, и знаю, что никогда не запомню, как всех зовут.
"Это Аня, она долго жила в Бразилии, поэтому говорит по-французски с бразильским акцентом". По-португальски боулинг - "boliche", но за девять бразильских лет ни одни мои знакомые о таком времяпрепровождении не рассказывали. Думаю, теперь я даже знаю, почему в Бразилии это не очень популярно. Там нужно одевать специальные ботинки общего пользования. Пару лет назад это чуть не стало неодолимой преградой для моих бразильцев, с которыми мы поехали кататься на горных лыжах в Гренобль - они взяли толстые носки, чтобы точно защититься от чужих запахов, но все равно долго нюхали эти лыжные ботинки, расспрашивали, как их моют, и не могли решиться. Чуткость к запахам и брезгливость - национальная бразильская черта. И мне нестерпимо хочется понюхать боулинговый ботинок, чтобы узнать, так ли все мрачно, но меня беспокоит, что подумают мои нормандцы. Да, иногда я конформист! Вот в таких случаях. Меня позвали, чтобы посмотреть, как мне будет хорошо, и я прямо-таки чувствую ответственность, чтобы мне было хорошо.
Выглядел наш боулинг вот так:
Я все-таки безнадежна в плане физических упражнений. Дырки для пальцев в боулинговом шаре я бы ни за что не заметила, если бы мне их не показали. Бросать его у меня сначала не получалось, а когда стало немного получаться, я так обрадовалась, что побежала и бросила очередной, не увидев, что новые кегли еще не опустились. Заело. Мало того, там сзади стоял служащий в униформе, который эти застрявшие кегли чинил - и его я тоже не заметила, и чуть не убила этим шаром. Он потом вышел с ним в руках под обалдевшее молчание моих французов, ах, что же делать! Пришлось броситься к нему на шею, хохоча и моля о прощении. Французы захихикали, и потом каждый раз мне говорили - подожди, потерпи, не бросай, хе-хе! Подожди кегли-то. Так что "Аня, потерпи!!" теперь вошло в наш лабораторный фольклор.
А бросаться на шею оказалось вполне себе ничего так эффективным, когда я этим шаром в конце концов попала, куда надо, бросились на шею уже мне. И закружились все вместе, скользя по полу боулинговыми ботинками.
В ресторан отправились всей толпой, плюс часть лаборатории подъехала прямо туда. Интересно, что все ждут друг друга на улице - даже если это занимает полчаса. Бразильцы бы сразу зашли, заняли места, а треть из тех, кто обещал, не пришел бы - чего же их на улице ждать-то? Место называлось - "Le Kitch", недалеко от рыночной площади, где когда-то сожгли Жанну д'Арк.
На вопрос, почему сюда, оказалось, что... ну вот знаешь наш стажер Пьер, он занимается секвенированием и аллельным дисбалансом. Он умеет показывать фокусы, и подрабатывает этим занятием в этом ресторане. И вот мы все идем на его фокусы смотреть! Пьера я потом порасспрашивала - оказалось, он с детства этим увлекается, у них в лицее в продленке давали жонглирование и "магию". Так что все четыре часа наш ужин сопровождался карточными трюками и плюшевыми зайчиками, которых он доставал неизвестно откуда. А для Режин - она возвращается скоро на свой Мартиник - наколдовал живую рыбку в стакане.
Первый зал ресторана, меня тут недавно спрашивали, как там - в этих пряничных домиках с деревянными перекладинами:
И с другой стороны, тут видно и потолок тоже:
И часть нашей компании за большим столом внизу... задним числом замечаешь, что все в черном и белом:
И потом, уже в три утра, меня повезли в эту самую вожделенную "деревню" - от Руана полчаса. Дом тоже старый, большой, с деревянными перекрытиями... у меня была своя комната. А утром просыпаешься - а там бараны!!!
Дом 18го века - построен сразу после революции. Тогда это был не дом, а почта - здесь меняли лошадей, и скакали дальше:
У моих хозяев двое маленьких детей - девочка, которая только-только начала ходить, и грудной младенчик. С ними же в доме - взрослая девочка-подросток от первого брака отца. Две недели живет с мамой, две недели с папой. И не так, что вот пришла, а у нее своя комната в этом доме с табличкой "Марго" на двери. Все-таки к отцовским способностям французов я испытываю большое уважение. У нас в хоре есть один дяденька - тоже ребенок после развода на два дома живет. При том, что он - вообще усыновленный, его из Омска когда-то привезли. Законодательство такую схему предусматривает. В России это трудно представить. Да и в Бразилии тоже.
Каким-то чудом мне удалось запомнить название нашей деревни - Saint-Germain-des-Essourts. На настоящий момент там живет около 389 человек. Википедия утверждает, что там есть церковь 9го века. 5 км до ближайшего банкомата, 10 км до субботнего рынка. Вышел из дома, сел в машину, да поехал через поля.
Утром в субботу мы на рынок и отправились - только заехали по пути в соседнюю деревню Catenay, где живет Франсуаз из нашей лаборатории, отдать какую-то коробку (википедия сообщает - городок с XIIго века, на настоящий момент 720 человек). Франсуаз позвала нас вечером к себе на аперитив, и я поняла, что могу вообще из Нормандии в Париж не вернуться. Пришлось - отказываться, ведь вечером в Париже планировался польский ресторан с музыкой, и кот дома один.
Рынок же находился в милом городке Ry (в таком месте названия вроде "boulangerie", естественно, пишут как "boulangeRy"). В 1793 году здесь жили 416 человек, сейчас около 700. Гюстав Флобер вдохновился именно Ри, чтобы описать в "Мадам Бовари" провиницальный Yonville. Тут жил и реальный прототип фармацевта из романа.
Берег речки, где мы припарковались, выглядел вот так:
Центральная (и чуть ли не единственная) улица:
На рынке у моей камеры села батарейка, но проходящий мимо седой дяденька с усами успел фыркнуть - "Ну и по какому же каналу это покажут?!" Когда я подошла к моей Мириам, она покупала черный редис (он же "парижский хрен", не путать с просто хреном!), спаржу и базилик.
И, конечно, на таком рынке много всяких ракушек и устриц:
Один мой русский парижский друг говорит - хорошо-хорошо, пойду с тобой, но только если ты не будешь рассказывать, что в Бразилии лучше. Там не лучше, просто там я все знаю и люблю. А здесь я иностранец, причем начинающий, несмотря на два года пребывания. То время, что я провела в Эколь Нормаль, где все говорили по-английски и рядом были китаец, вьетнамец да индиец, считается не очень. Ну вот - теперь вы все знаете про первое погружение в Нормандию...