Наоми Вульф. Миф о красоте. Стереотипы против женщин
Эта книга - один из столпов феминизма третьей волны, и я зачиталась ей с большим интересом. Поэтому привожу много цитат. К сожалению, впечатление слегка портит перевод и сильно портит чересчур драматичный тон повествования и неряшливая статистика. Не понимаю, зачем было завышать некоторые данные, критики сразу это заметили и заклевали автора, хотя суть идеи работы от этих цифр не изменилась бы. А суть заключается в том, что еще 30 лет назад было пора открыть глаза и понять, что происходит вокруг, и научиться отличать собственные желания и мотивы от идеалов, навязанных патриархальной машиной потребления. Ну вот, пафосный тон тоже переняла :)
Как бы там ни было, прочитать стоит всем. Я после этой книги всерьез задумалась, за каким чертом я пользуюсь косметикой и вечно худею. Сложновато принимать подобную информацию с холодной головой, конечно, так и тянет потом наорать на любое невинное замечание в духе "улыбнись, что ты какая хмурая", но, как сказал кто-то умный, феминизм - это просто название для здравого смысла.
В наше время «красота» придает женскому телу легитимность, в которой отказал ему Бог. Многие женщины не верят в то, что они красивы, пока не добиваются официального одобрения, правом на которое в нашей культуре обладают мужчины, просто потому что в Библии сказано, что они созданы по образу и подобию Бога Отца. Это одобрение надо купить или получить у мужчины, являющегося наместником Бога на Земле: пластического хирурга, фотографа или судьи на конкурсе красоты. Женщинам свойственно беспокоиться о своем физическом совершенстве, мужчины же делают это крайне редко, так как в Книге Бытия сказано, что они сразу были сотворены совершенными, в то время как женщина начала свое существование как неодушевленный кусок плоти - бесформенный, необработанный, иными словами, несовершенный.
**
Нельзя ожидать от верующего поддержки церкви, если он не считает себя грешником, и точно так же от женщины, которая не чувствует себя ущербной, нельзя ожидать траты денег на свой «ремонт и восстановление».
**
Цикл очищения часто связан со сменой времен года: женщины, которые чувствуют, что им «есть что скрывать», страшатся приближения лета. Они боятся, что жара и необходимость носить открытую одежду застигнут их врасплох, что они не успеют, выдержав пост и занявшись самобичеванием, добиться безупречной физической формы. Так средневековые христиане боялись, что смерть настигнет их раньше, чем они успеют очистить свою душу от грехов.
**
Продавщица обычно наклоняется очень близко к лицу покупательницы, якобы для того, чтобы нанести косметическое средство, но на самом деле намного ближе, чем это необходимо. Она ведет непринужденный разговор о всевозможных дефектах кожи, морщинах, мешках под глазами. Культовых «проповедников» учат стоять очень близко к потенциальным объектам воздействия и «пристально смотреть им прямо в глаза». «Вы должны находить у людей их слабые места». Потом женщина слышит слова обвинения, уличающие ее в грехах и опасных ошибках: «Каким кремом для лица вы пользуетесь?», «Вам только 23, а посмотрите вот на эти морщины!», «Ну если вас устраивают эти прыщи...», «Выразрушаете нежную кожу под глазами», «Если вы не прекратите делать то, что делаете, через десять лет все ваше лицо покроется морщинами». Еще один член секты, который дал интервью Эппель, так описывает этот процесс обращения: «Вся хитрость в том, чтобы источать уверенность, поддерживать прямой контакт тесно и настойчиво, чтобы всегда полностью контролировать ситуацию... Вы должны играть на присущем людям чувстве незащищенности, неуверенности в завтрашнем дне и страхе вновь повторить прошлые ошибки».
**
Рекламщики знают, что женщины вынуждены жестко ограничивать себя. Мы подавляем чувство голода, признавая, что с нашей стороны было бы проявлением слабости не делать этого. Поэтому реклама «священных масел» играет на нашем стремлении к запретному, описывая калорийное и сладкое - мед Святой земли и материнское молоко Девы Марии: «молоко и мед», «масло зародышей пшеницы», «питание для кожи», «крем», «мусс», «икра». Женщина питает кожу тем, что не может позволить себе съесть, не испытывая при этом чувства вины. В статье, опубликованной в газете The New York Times под названием «Пища для размышления», ее автор Линда Уэльс пишет, что «в последнее время ингредиенты, содержащиеся в средствах по уходу за кожей, можно по ошибке принять за меню шикарного ресторана». Она приводит список из перепелиных яиц, меда, бананов, оливкового масла, арахиса, красной икры, черной икры и маракуйи. Сидящая на диете женщина может позволить себе только наружное применение того, что она в действительности хотела бы съесть.
**
Если она не пользуется кремами и стареет, ей говорят, что она сама навлекла на себя эту напасть нежеланием принести необходимую финансовую жертву. Если же она пользуется кремами и все равно стареет, что само по себе неизбежно, она по крайней мере знает, что не виновата, потому что она заплатила! Оплаченный чек на сумму $100 доказывает, что она хотя бы пыталась. Страх перед чувством вины, а не перед старением - вот истинный мотив, который движет женщинами.
**
..любовь, согласие и доверие между мужчиной и женщиной ставят под угрозу существование экономики потребления и военно-промышленного комплекса.
Больше того - они грозят привести к политическим переменам: близость, основанная не на доминировании и боли, а на взаимности и отсутствии насилия, помогает партнерам осознать свою привлекательность и самоценность. А вслед за этим возникает и убежденность в своей общественной значимости. Если женщина уверена в себе и в своей привлекательности, она не испытывает зависти к другим женщинам. И если она любит свою женскую природу, то отстаивает свои права на нее. То, что говорят о женщинах, правда: мы и в самом деле ненасытны. Наши аппетиты и в самом деле нужно контролировать, если все должно по-прежнему оставаться на своих местах. Если бы нам принадлежал весь мир, если бы мы верили в то, что за этим не последует наказания, мы действительно потребовали бы больше любви, больше секса, больше денег, большей ответственности за детей, больше еды, больше внимания и заботы. Эти сексуальные, эмоциональные и физические запросы в самом деле начали бы распространяться и на социальную сферу: оплату ухода за престарелыми людьми, родительский отпуск по уходу за ребенком, социальное обеспечение детей и т.д. Сила женского желания была бы настолько велика, что обществу пришлось бы считаться с тем, чего хотят женщины - как в постели, так и в жизни в целом.
**
Каждая женщина должна выяснить самостоятельно, непонятно откуда и каким образом, как чувствовать себя сексуальной, хотя ее постоянно учат только тому, как выглядеть сексуальной. Ей не дается никакой информации об альтернативной культуре женского сексуального желания, направленного вовне, никаких описаний сложного, возбуждающего любопытство присутствия ее сексуальных ощущений в её гениталиях или того, как эти ощущения постоянно обогащают ее знания о собственном теле. Предоставленная самой себе и пребывающая в неведении, она не имеет выбора: все, что ей остается,-принять и усвоить фантазии доминирующей культуры как свои собственные.
**
Согласно докладу Института Хамфри по связям с общественностью, "женщины составляют 50% населения земного шара, а время, в течение которого они работают, составляет две трети рабочих часов, и при этом они получают лишь одну десятую мирового дохода и владеют менее чем 1% недвижимости в мире".
**
В книгах и фильмах они находят описания ощущений, которые испытывает молодой человек от своего первого прикосновения к бедрам девушки, его первые впечатления при виде ее груди. Девушки читают и слушают, впитывая в себя эти впечатления и чувствуя, что их собственные бедра и грудь становятся как будто чужими, словно они перестают быть частью их собственных тел. Они испытывают стеснение, они в застенчивости сжимают ноги, они учатся видеть свое тело со стороны. А поскольку их тела рассматриваются с точки зрения отчуждения и желания, неудивительно, что то, что должно быть привычным и близким, начинает ощущаться как нечто чужеродное и расчлененное на части. Девушки учатся не испытывать желание по отношению к другим, а желать быть желанной. Они учатся наблюдать за своими сексуальными проявлениями вместе с юношами через призму их восприятия, и это заменяет им изучение собственных желаний, их описание, поиск и достижение. Секс становится заложником красоты, и условия выкупа высекаются в сознании девушек инструментами более изысканными, чем те, что используют рекламщики и фотографы, - литературой, поэзией, живописью и кино.
**
Сейчас растет первое в истории поколение детей, чьи самые ранние сексуальные впечатления связаны не с живыми людьми или с их собственными фантазиями. С момента расцвета порнографии в 1960-х гг. сексуальность детей стала формироваться под воздействием общения не с реальными людьми, а с внешними стимулами иного плана. В истории развития нашей цивилизации никогда не происходило ничего подобного - Фрейд может идти в отставку.
**
Согласно отчету всемирной конференции Организации Объединенных Наций, посвященному «Десятилетию женщины» [2] , если брать в расчет домашнюю работу, «женщины по всему миру работают в два раза больше, чем мужчины».
Итак, женщины трудятся усерднее мужчин - неважно, на Востоке или на Западе, является ли женщина домохозяйкой или имеет, кроме этого, официальную работу. Пакистанские женщины тратят на уборку 36 часов в неделю, в то время как западные домохозяйки, несмотря на наличие современной бытовой техники, тратят на выполнение работы по дому лишь на шесть часов меньше. «В современном понимании уход за домом - это не работа», - пишет Энн Оукли. Недавние исследования показывают, что если бы замужним неработающим женщинам оплачивали домашний труд, то семейный доход вырос бы на 60%. Во Франции работа по дому в целом составляет 40 млрд трудовых часов. В США добровольный женский труд оценивается в $18 млрд в год. Экономики развитых стран потерпели бы полный крах, если бы женщины потребовали оплаты за домашнюю работу: по мнению экономиста Мэрилин Уоринг, на Западе она составила бы 25-40% валового национального продукта.
А как насчет современной женщины с ее профессиональной деятельностью, которой она занимается полный рабочий день? Экономист Нэнси Бэррет говорит, что «очевидных и сколько-нибудь заметных сдвигов в разделении домашних обязанностей в семье в связи с тем, что женщины стали все больше заниматься профессиональной деятельностью, не происходит». Даже если женщина имеет оплачиваемую работу и трудится полный рабочий день, она все равно продолжает выполнять все или почти все домашние дела. В США мужья работающих женщин помогают им меньше, чем мужья домохозяек - всего 36 минут в день, в то время как мужья домохозяек тратят на это 1 час и 15 минут в день. При этом 96% жен и 85% мужей считают, что женщина должна делать «всю или большую часть» работы по дому. Социолог Арли Хочшилд выяснила, что в супружеских парах, где оба партнера работают, на женщине лежит 75% домашних забот. Современные американские мужья оказывают женам помощи лишь на 10% больше, чем 20 лет назад. Таким образом, рабочая неделя американской женщины длится на 21 час дольше, чем у мужчин.
**
ужчина, который действительно любит женщину, восхищается теми следами, которые оставила жизнь на ее лице еще до встречи с ним. Он любуется шрамами от травм, изменениями ее тела после родов, ее особыми качествами и тем внутренним светом, которым сияет ее лицо. Таких мужчин гораздо больше, чем мы думаем, хотя массовая культура пытается внушить нам обратное.
Большая ложь держится на том, что чем масштабнее она будет, тем скорее люди в нее поверят. Идея о том, что нормальная взрослая женщина не может вызвать и удовлетворить мужское сексуальное желание и что для этого в качестве необходимого дополнения требуется «красота», - это большая ложь, порожденная мифом о красоте.
**
Прежде всего что такое еда? Разумеется, в контексте конкретной семьи еда - это проявление любви, это воспоминания о совместном общении и язык. Но в контексте общества еда - это вопрос статуса. Во все времена она была основным показателем социаль ной значимости члена общества. Кого оно высоко ценит, того хорошо кормит. Когда тебе накладывают полную тарелку самой лучшей еды, это означает: мы считаем тебя достойным съесть эту долю припасов нашего племени. На Самоа женщины, которые находятся там в большом почете, во время праздничных пиршеств едят подчеркнуто много. Распределение еды в обществе отражает баланс силы и власти, а разделение трапезы с соплеменниками укрепляет социальное равенство. Когда мужчины вместе преломляют хлеб, или произносят тост за свою королеву, или закалывают для друга самого упитанного тельца, они становятся ровней, а потом и союзниками. Слово компаньон происходит от латинского выражения «с хлебом» и означает тех, кто вместе преломил хлеб. В наше время, когда то, что едят женщины, стало предметом публичного обсуждения, предписанные нам порции свидетельствуют о нашем низком по сравнению с мужчинами положении в обществе и усиливают в нас чувство социальной неполноценности. Если женщины не могут есть ту же еду, что и мужчины, то, значит, речь не идет и о равном с ними статусе в обществе. До тех пор, пока от женщин, сидящих за одним столом с мужчинами, будут ожидать поведения, основанного на самоограничении, этот общий стол никогда не станет круглым столом, за которым мужчины и женщины будут сидеть вместе как равные. Он будет скорее традиционным иерархическим помостом, где восседают мужчины, со складным столикому его подножия, предназначенным для женщин. В нынешней эпидемии добровольного голодания, когда богатые западные женщины не могут сделать выбор в пользу еды, мы видим логическое продолжение более старой традиции отношения к еде бедных женщин. Голодание современных западных женщин имеет глубокие исторические корни. Женщины всегда были вынуждены есть не так, как мужчины, то есть меньше и хуже. Как пишет историк Сара Померой, в Древнем Риме рацион для мальчиков составлял 16 мер еды, а для девочек - всего 12. В средневековой Франции, по утверждению историка Джона Босуэлла, женщины получали на одну треть зерна меньше, чем мужчины. На протяжении всей истории человечества всегда, когда пищи не хватало, женщины получали меньше еды, чем мужчины, или не получали вообще ничего. Как объясняют антропологи, убийство новорожденных девочек обычно происходит вследствие недостатка пищи. По данным ООН, когда речь идет о голоде, его жертвами в первую очередь становятся женщины: в Бангладеш и Ботсване девочки умирают чаще мальчиков, и они же чаще недоедают, потому что им достаются меньшие порции. В Турции, Индии, Пакистане, Северной Африке и на Ближнем Востоке мужчины получают львиную долю имеющейся еды вне зависимости от потребностей женщин в калориях. «В Северной Африке потребление и распределение пищи не связано с затратами калорий» во время работы, выполняемой мужчинами и женщинами, «они также не связаны с физиологическими потребностями. Они скорее обеспечивают приоритетные права „важных“ членов общества, то есть взрослых мужчин». В Марокко, если женщина приходит в гости, «она будет клясться, что уже поела» или что она не голодна. «Маленькие девочки быстро учатся предлагать свою порцию гостям, отказываться от мяса и отрицать, что хотят есть». Антрополог Ванесса Малер описывает североафриканскую женщину, которая убеждала людей, сидевших вместе с ней за обеденным столом, в том, что «она предпочитает кости мясу». Как утверждает Малер, считается, что мужчины «не должны страдать от недостатка еды, он отражается лишь на женщинах и детях». По данным отчета ООН, «в странах третьего мира наблюдаются случаи недоедания у девочек, когда мальчики питаются полноценно, потому что именно им отдается имеющаяся в семье еда». Две трети женщин в Азии, половина женщин в Африке и одна шестая латиноамериканок страдают анемией, вызваной недоеданием. В Непале на 50% больше женщин, чем мужчин, теряют зрение вследствие недоедания. Во всех культурах мира мужчины получают горячую еду, едят больше белковой пищи и обслуживаются в первую очередь, в то время как женщины доедают остывшие остатки и нередко вынуждены прибегать к обману и хитрости, чтобы получить достаточно пищи. «Более того, пища, которую они получают, как правило, менее питательна». И это характерно не только для стран третьего мира: большинство женщин, живущих сегодня в западных странах, могут припомнить схожие модели поведения, которые они наблюдали у своих матерей и бабушек, когда жены шахтеров ели хлеб, смоченный в жире, который оставался от обеда их мужей, а итальянские и еврейские жены брали себе те части птицы, которые остальные есть отказывались. Схожие стереотипы поведения и сегодня характерны для богатых стран Запада, где женщины добровольно ограничивают калорийность потребляемой ими пищи. При этом поколение назад правомерности подобного распределения пищи нашлось новое логическое обоснование. В результате женщины по-прежнему обходятся без пищи, доедают ее остатки, прячут еду, используют обман, чтобы добыть ее, но при этом теперь они еще и испытывают вину за свое поведение. Наши матери выходили из-за стола, когда вся семья ела торт серебряными приборами на фарфоровых тарелочках, а потом мы заставали их на кухне, где они тайком поглощали его остатки. Традиционная модель поведения осталась прежней, но ее облачили в одежды стыда. Что же касается всего остального, то мало что изменилось. Когда идея о том, что женщины по своей природе являются людьми второго сорта, вышла из моды, разумным объяснением этой модели поведения стал контроль над весом.
**
В Индии женщины из самых бедных семей потребляют 1400 килокалорий в день, то есть на 600 килокалорий больше, чем западная женщина, сидящая на диете "Хилтон-хед". Женщины, страдающие от нарушений пищевого поведения, совершают множество поступков, вызывающих отвращение и жалость, которые представляются как нечто характерное преимущественно для женского пола и доказывающее помраченность женского сознания. Этот новый вид женского безумия пришел на смену убеждённости в женской ненормальности во время менструации, от которого пришлось отказаться, когда возникла потребность в том, чтобы женщины работали полный рабочий день.
**
Долгих 20 лет молодые женщины поколение за поколением видели перед глазами карикатурное изображение «уродливой феминистки», и поэтому студентка-старшекурсница в статье журнала Time заявляет: «Я женщина, но я не феминистка. Я представляю себе феминистку как мужеподобную женщину, которая не бреет ноги». Слишком многие молодые женщины не осознают, что заинтересованные в этом люди намеренно представляли феминистку таким образом, чтобы обеспечить именно такую реакцию.
**
». В викторианскую эпоху участие в общественной жизни, получение образования и найм на работу изображались как то, что приводит женщин к болезни: «жаркие помещения, угольное отопление, газовое освещение, работа допоздна, жирная пища» должны были превратить их в инвалидов. Сегодня, как написано на этикетке от крема, «центральное отопление, загрязнение воздуха, флуоресцентное освещение и т. д.» делают нас «некрасивыми». В викторианскую эпоху выступали против получения женщинами высшего образования, с воодушевлением придумывая, какой урон это нанесет их репродуктивным органам. Фридрих Энгельс утверждал, что «длительная работа нередко приводит к деформации таза», и считалось само собой разумеющимся, что «получение женщинами образования сделает их бесплодными» и сексуально непривлекательными: «Если женщина проявляет интерес к наукам, это значит, что с ее сексуальностью что-то не так».
**
Люди, жившие в викторианскую эпоху, характеризовали любую деятельность, связанную с репродуктивностью, как нездоровую, а сегодняшние эстетические хирурги характеризуют как нездоровые любые следы репродуктивной деятельности на теле женщины - растяжки, отвисшую грудь, грудь, которая выкармливала ребенка, постнатальный вес, который в любой культуре равняется примерно 4,5 кг за одну беременность. Очевидно, что получение образования никогда и никак не влияло на женские яичники, а грудь рожавшей женщины не теряет своей чувствительности. Она также не перестает нормально функционировать, наоборот, она выполнила свою основную функцию - лактацию. Но косметические хирурги описывают грудь после родов так же, как в викторианскую эпоху описывали яичники образованных женщин - как «атрофированные» - термин, которым лечащие врачи характеризуют нефункционирующие мышцы при параличе.
**
Представьте себе: имплантаты для пениса, увеличение пениса, оздоровление крайней плоти, силиконовые инъекции в яички, чтобы скорректировать их асимметричность, соляные инъекции с возможностью выбора из трех размеров, хирургические операции по исправлению угла эрекции, подтяжка мошонки, чтобы придать ей цветущий вид. Снимки до и после увеличения пениса в журнале Esquire. Риски: полное онемение головки, снижение сексуальной чувствительности, необратимое ухудшение сексуальных ощущений, вздутие и затвердение мошонки до состояния твердого пластика, опухание яичек, высокая вероятность повторных операций, образование уплотнений, которые хирург должен с силой разминать руками, деформация имплантата, его протекание, неизученные долгосрочные последствия и, наконец, долгие недели, необходимые для восстановления после операции, в течение которых до пениса нельзя дотрагиваться. И через все это нужно пройти, потому что это делает мужчин привлекательными для женщин - по крайней мере так говорят мужчинам.
Цивилизованные люди согласятся с тем, что все это ужасно и женщины не могут даже подумать о таком. Я испытывала отвращение, когда писала об этом. Если вы женщина, то, наверное, читали это с содроганием, а если вы мужчина, то, несомненно, испытывали почти физическую боль.
Но нас, женщин, научили относиться с куда большим состраданием к телу мужчины, или ребенка, или примата, или детеныша тюленя, чем к своему собственному, и когда мы читаем о подобных угрозах женским половым органам, то наши чувства как бы притупляются, мы словно впадаем в оцепенение. Женскую сексуальность вывернули наизнанку, так что мы больше думаем о мужском удовольствии, чем о своем собственном, и точно так же мы относимся и к боли. Кто-то может поспорить, сказав, что грудь и пенис это не одно и то же, что, несомненно, справедливо: и хирургия груди не совсем то же самое, что клитородектомия. Это клитородектомия, но только наполовину.
**
Это страшное слово «постфеминизм» заставляет молодых женщин, которые сталкиваются со многими из существовавших ранее проблем, снова винить во всем лишь себя, поскольку все уже было решено, не правда ли? Оно лишает их оружия теории и заставляет опять чувствовать себя одинокими и брошенными. Мы никогда не говорим самодовольно о постдемократической эре. Мы знаем, что демократия - это нечто живое и уязвимое и каждое последующее поколение должно укреплять и развивать ее. То же самое относится и к феминизму как одному из аспектов демократии. Так что давайте возьмемся за дело и будем продолжать его.
**
Но мы можем растопить лед подозрительности и уничтожить дистанцию между нами. Почему бы нам не вести себя галантно по отношению друг к другу? Почему не дарить друг другу заинтересованное внимание, которое обычно мы приберегаем для мужчин: не говорить друг другу комплименты, не выказывать свое восхищение? Мы можем вступить в общение с другой женщиной-встретиться с ней взглядом, подвезти ее, когда она голосует на дороге, открыть ей дверь, когда у нее заняты руки. Сталкиваясь с ней на улице, мы окидываем ее с ног до головы настороженным взглядом и ловим на себе такой же ответный взгляд, но что если мы встретимся с ней взглядом как женщина с женщиной, что если мы улыбнемся ей?
**
Как будут жить женщины вне рамок мифа? Кто может это сказать? Возможно, мы позволим нашим телам становиться толще или худее, наслаждаясь этими изменениями, и будем избегать боли, потому что, когда что-то заставляет нас страдать, мы начинаем ненавидеть это. Возможно, мы будем украшать себя с искренним удовольствием, с ощущением того, что мы стараемся улучшить то, что и без того достаточно красиво. Возможно, что чем меньше боли мы будем причинять себе, тем более красивыми будут казаться нам наши тела. Может быть, мы перестанем добиваться восхищения незнакомцев и обнаружим, что прекрасно без этого обходимся. Возможно, мы будем с нетерпением ожидать момента, когда увидим свое лицо в зрелом возрасте. И перестанем воспринимать свои тела как скопление недостатков, потому что в нас нет ничего, что не было бы дорого нам. Возможно, мы больше не захотим быть теми, в кого мы превращаемся «после».
С чего начать? Давайте избавимся от стыда. Будем жадными. Будем стремиться к удовольствию. Избегать боли. Носить, и трогать, и есть, и пить то, что нам хочется. Терпимо относиться к выбору, который делают другие женщины. Искать секс, которого мы хотим, и яростно бороться против секса, который нам не нужен. Выбирать свой собственный путь и ставить свои собственные цели. И когда мы прорвемся и изменим правила игры и наше ощущение своей собственной красоты станет непоколебимым, мы начнем воспевать эту красоту, одевать ее в красивые одежды, выставлять ее напоказ, щеголять и наслаждаться ею.
Как бы там ни было, прочитать стоит всем. Я после этой книги всерьез задумалась, за каким чертом я пользуюсь косметикой и вечно худею. Сложновато принимать подобную информацию с холодной головой, конечно, так и тянет потом наорать на любое невинное замечание в духе "улыбнись, что ты какая хмурая", но, как сказал кто-то умный, феминизм - это просто название для здравого смысла.
В наше время «красота» придает женскому телу легитимность, в которой отказал ему Бог. Многие женщины не верят в то, что они красивы, пока не добиваются официального одобрения, правом на которое в нашей культуре обладают мужчины, просто потому что в Библии сказано, что они созданы по образу и подобию Бога Отца. Это одобрение надо купить или получить у мужчины, являющегося наместником Бога на Земле: пластического хирурга, фотографа или судьи на конкурсе красоты. Женщинам свойственно беспокоиться о своем физическом совершенстве, мужчины же делают это крайне редко, так как в Книге Бытия сказано, что они сразу были сотворены совершенными, в то время как женщина начала свое существование как неодушевленный кусок плоти - бесформенный, необработанный, иными словами, несовершенный.
**
Нельзя ожидать от верующего поддержки церкви, если он не считает себя грешником, и точно так же от женщины, которая не чувствует себя ущербной, нельзя ожидать траты денег на свой «ремонт и восстановление».
**
Цикл очищения часто связан со сменой времен года: женщины, которые чувствуют, что им «есть что скрывать», страшатся приближения лета. Они боятся, что жара и необходимость носить открытую одежду застигнут их врасплох, что они не успеют, выдержав пост и занявшись самобичеванием, добиться безупречной физической формы. Так средневековые христиане боялись, что смерть настигнет их раньше, чем они успеют очистить свою душу от грехов.
**
Продавщица обычно наклоняется очень близко к лицу покупательницы, якобы для того, чтобы нанести косметическое средство, но на самом деле намного ближе, чем это необходимо. Она ведет непринужденный разговор о всевозможных дефектах кожи, морщинах, мешках под глазами. Культовых «проповедников» учат стоять очень близко к потенциальным объектам воздействия и «пристально смотреть им прямо в глаза». «Вы должны находить у людей их слабые места». Потом женщина слышит слова обвинения, уличающие ее в грехах и опасных ошибках: «Каким кремом для лица вы пользуетесь?», «Вам только 23, а посмотрите вот на эти морщины!», «Ну если вас устраивают эти прыщи...», «Выразрушаете нежную кожу под глазами», «Если вы не прекратите делать то, что делаете, через десять лет все ваше лицо покроется морщинами». Еще один член секты, который дал интервью Эппель, так описывает этот процесс обращения: «Вся хитрость в том, чтобы источать уверенность, поддерживать прямой контакт тесно и настойчиво, чтобы всегда полностью контролировать ситуацию... Вы должны играть на присущем людям чувстве незащищенности, неуверенности в завтрашнем дне и страхе вновь повторить прошлые ошибки».
**
Рекламщики знают, что женщины вынуждены жестко ограничивать себя. Мы подавляем чувство голода, признавая, что с нашей стороны было бы проявлением слабости не делать этого. Поэтому реклама «священных масел» играет на нашем стремлении к запретному, описывая калорийное и сладкое - мед Святой земли и материнское молоко Девы Марии: «молоко и мед», «масло зародышей пшеницы», «питание для кожи», «крем», «мусс», «икра». Женщина питает кожу тем, что не может позволить себе съесть, не испытывая при этом чувства вины. В статье, опубликованной в газете The New York Times под названием «Пища для размышления», ее автор Линда Уэльс пишет, что «в последнее время ингредиенты, содержащиеся в средствах по уходу за кожей, можно по ошибке принять за меню шикарного ресторана». Она приводит список из перепелиных яиц, меда, бананов, оливкового масла, арахиса, красной икры, черной икры и маракуйи. Сидящая на диете женщина может позволить себе только наружное применение того, что она в действительности хотела бы съесть.
**
Если она не пользуется кремами и стареет, ей говорят, что она сама навлекла на себя эту напасть нежеланием принести необходимую финансовую жертву. Если же она пользуется кремами и все равно стареет, что само по себе неизбежно, она по крайней мере знает, что не виновата, потому что она заплатила! Оплаченный чек на сумму $100 доказывает, что она хотя бы пыталась. Страх перед чувством вины, а не перед старением - вот истинный мотив, который движет женщинами.
**
..любовь, согласие и доверие между мужчиной и женщиной ставят под угрозу существование экономики потребления и военно-промышленного комплекса.
Больше того - они грозят привести к политическим переменам: близость, основанная не на доминировании и боли, а на взаимности и отсутствии насилия, помогает партнерам осознать свою привлекательность и самоценность. А вслед за этим возникает и убежденность в своей общественной значимости. Если женщина уверена в себе и в своей привлекательности, она не испытывает зависти к другим женщинам. И если она любит свою женскую природу, то отстаивает свои права на нее. То, что говорят о женщинах, правда: мы и в самом деле ненасытны. Наши аппетиты и в самом деле нужно контролировать, если все должно по-прежнему оставаться на своих местах. Если бы нам принадлежал весь мир, если бы мы верили в то, что за этим не последует наказания, мы действительно потребовали бы больше любви, больше секса, больше денег, большей ответственности за детей, больше еды, больше внимания и заботы. Эти сексуальные, эмоциональные и физические запросы в самом деле начали бы распространяться и на социальную сферу: оплату ухода за престарелыми людьми, родительский отпуск по уходу за ребенком, социальное обеспечение детей и т.д. Сила женского желания была бы настолько велика, что обществу пришлось бы считаться с тем, чего хотят женщины - как в постели, так и в жизни в целом.
**
Каждая женщина должна выяснить самостоятельно, непонятно откуда и каким образом, как чувствовать себя сексуальной, хотя ее постоянно учат только тому, как выглядеть сексуальной. Ей не дается никакой информации об альтернативной культуре женского сексуального желания, направленного вовне, никаких описаний сложного, возбуждающего любопытство присутствия ее сексуальных ощущений в её гениталиях или того, как эти ощущения постоянно обогащают ее знания о собственном теле. Предоставленная самой себе и пребывающая в неведении, она не имеет выбора: все, что ей остается,-принять и усвоить фантазии доминирующей культуры как свои собственные.
**
Согласно докладу Института Хамфри по связям с общественностью, "женщины составляют 50% населения земного шара, а время, в течение которого они работают, составляет две трети рабочих часов, и при этом они получают лишь одну десятую мирового дохода и владеют менее чем 1% недвижимости в мире".
**
В книгах и фильмах они находят описания ощущений, которые испытывает молодой человек от своего первого прикосновения к бедрам девушки, его первые впечатления при виде ее груди. Девушки читают и слушают, впитывая в себя эти впечатления и чувствуя, что их собственные бедра и грудь становятся как будто чужими, словно они перестают быть частью их собственных тел. Они испытывают стеснение, они в застенчивости сжимают ноги, они учатся видеть свое тело со стороны. А поскольку их тела рассматриваются с точки зрения отчуждения и желания, неудивительно, что то, что должно быть привычным и близким, начинает ощущаться как нечто чужеродное и расчлененное на части. Девушки учатся не испытывать желание по отношению к другим, а желать быть желанной. Они учатся наблюдать за своими сексуальными проявлениями вместе с юношами через призму их восприятия, и это заменяет им изучение собственных желаний, их описание, поиск и достижение. Секс становится заложником красоты, и условия выкупа высекаются в сознании девушек инструментами более изысканными, чем те, что используют рекламщики и фотографы, - литературой, поэзией, живописью и кино.
**
Сейчас растет первое в истории поколение детей, чьи самые ранние сексуальные впечатления связаны не с живыми людьми или с их собственными фантазиями. С момента расцвета порнографии в 1960-х гг. сексуальность детей стала формироваться под воздействием общения не с реальными людьми, а с внешними стимулами иного плана. В истории развития нашей цивилизации никогда не происходило ничего подобного - Фрейд может идти в отставку.
**
Согласно отчету всемирной конференции Организации Объединенных Наций, посвященному «Десятилетию женщины» [2] , если брать в расчет домашнюю работу, «женщины по всему миру работают в два раза больше, чем мужчины».
Итак, женщины трудятся усерднее мужчин - неважно, на Востоке или на Западе, является ли женщина домохозяйкой или имеет, кроме этого, официальную работу. Пакистанские женщины тратят на уборку 36 часов в неделю, в то время как западные домохозяйки, несмотря на наличие современной бытовой техники, тратят на выполнение работы по дому лишь на шесть часов меньше. «В современном понимании уход за домом - это не работа», - пишет Энн Оукли. Недавние исследования показывают, что если бы замужним неработающим женщинам оплачивали домашний труд, то семейный доход вырос бы на 60%. Во Франции работа по дому в целом составляет 40 млрд трудовых часов. В США добровольный женский труд оценивается в $18 млрд в год. Экономики развитых стран потерпели бы полный крах, если бы женщины потребовали оплаты за домашнюю работу: по мнению экономиста Мэрилин Уоринг, на Западе она составила бы 25-40% валового национального продукта.
А как насчет современной женщины с ее профессиональной деятельностью, которой она занимается полный рабочий день? Экономист Нэнси Бэррет говорит, что «очевидных и сколько-нибудь заметных сдвигов в разделении домашних обязанностей в семье в связи с тем, что женщины стали все больше заниматься профессиональной деятельностью, не происходит». Даже если женщина имеет оплачиваемую работу и трудится полный рабочий день, она все равно продолжает выполнять все или почти все домашние дела. В США мужья работающих женщин помогают им меньше, чем мужья домохозяек - всего 36 минут в день, в то время как мужья домохозяек тратят на это 1 час и 15 минут в день. При этом 96% жен и 85% мужей считают, что женщина должна делать «всю или большую часть» работы по дому. Социолог Арли Хочшилд выяснила, что в супружеских парах, где оба партнера работают, на женщине лежит 75% домашних забот. Современные американские мужья оказывают женам помощи лишь на 10% больше, чем 20 лет назад. Таким образом, рабочая неделя американской женщины длится на 21 час дольше, чем у мужчин.
**
ужчина, который действительно любит женщину, восхищается теми следами, которые оставила жизнь на ее лице еще до встречи с ним. Он любуется шрамами от травм, изменениями ее тела после родов, ее особыми качествами и тем внутренним светом, которым сияет ее лицо. Таких мужчин гораздо больше, чем мы думаем, хотя массовая культура пытается внушить нам обратное.
Большая ложь держится на том, что чем масштабнее она будет, тем скорее люди в нее поверят. Идея о том, что нормальная взрослая женщина не может вызвать и удовлетворить мужское сексуальное желание и что для этого в качестве необходимого дополнения требуется «красота», - это большая ложь, порожденная мифом о красоте.
**
Прежде всего что такое еда? Разумеется, в контексте конкретной семьи еда - это проявление любви, это воспоминания о совместном общении и язык. Но в контексте общества еда - это вопрос статуса. Во все времена она была основным показателем социаль ной значимости члена общества. Кого оно высоко ценит, того хорошо кормит. Когда тебе накладывают полную тарелку самой лучшей еды, это означает: мы считаем тебя достойным съесть эту долю припасов нашего племени. На Самоа женщины, которые находятся там в большом почете, во время праздничных пиршеств едят подчеркнуто много. Распределение еды в обществе отражает баланс силы и власти, а разделение трапезы с соплеменниками укрепляет социальное равенство. Когда мужчины вместе преломляют хлеб, или произносят тост за свою королеву, или закалывают для друга самого упитанного тельца, они становятся ровней, а потом и союзниками. Слово компаньон происходит от латинского выражения «с хлебом» и означает тех, кто вместе преломил хлеб. В наше время, когда то, что едят женщины, стало предметом публичного обсуждения, предписанные нам порции свидетельствуют о нашем низком по сравнению с мужчинами положении в обществе и усиливают в нас чувство социальной неполноценности. Если женщины не могут есть ту же еду, что и мужчины, то, значит, речь не идет и о равном с ними статусе в обществе. До тех пор, пока от женщин, сидящих за одним столом с мужчинами, будут ожидать поведения, основанного на самоограничении, этот общий стол никогда не станет круглым столом, за которым мужчины и женщины будут сидеть вместе как равные. Он будет скорее традиционным иерархическим помостом, где восседают мужчины, со складным столикому его подножия, предназначенным для женщин. В нынешней эпидемии добровольного голодания, когда богатые западные женщины не могут сделать выбор в пользу еды, мы видим логическое продолжение более старой традиции отношения к еде бедных женщин. Голодание современных западных женщин имеет глубокие исторические корни. Женщины всегда были вынуждены есть не так, как мужчины, то есть меньше и хуже. Как пишет историк Сара Померой, в Древнем Риме рацион для мальчиков составлял 16 мер еды, а для девочек - всего 12. В средневековой Франции, по утверждению историка Джона Босуэлла, женщины получали на одну треть зерна меньше, чем мужчины. На протяжении всей истории человечества всегда, когда пищи не хватало, женщины получали меньше еды, чем мужчины, или не получали вообще ничего. Как объясняют антропологи, убийство новорожденных девочек обычно происходит вследствие недостатка пищи. По данным ООН, когда речь идет о голоде, его жертвами в первую очередь становятся женщины: в Бангладеш и Ботсване девочки умирают чаще мальчиков, и они же чаще недоедают, потому что им достаются меньшие порции. В Турции, Индии, Пакистане, Северной Африке и на Ближнем Востоке мужчины получают львиную долю имеющейся еды вне зависимости от потребностей женщин в калориях. «В Северной Африке потребление и распределение пищи не связано с затратами калорий» во время работы, выполняемой мужчинами и женщинами, «они также не связаны с физиологическими потребностями. Они скорее обеспечивают приоритетные права „важных“ членов общества, то есть взрослых мужчин». В Марокко, если женщина приходит в гости, «она будет клясться, что уже поела» или что она не голодна. «Маленькие девочки быстро учатся предлагать свою порцию гостям, отказываться от мяса и отрицать, что хотят есть». Антрополог Ванесса Малер описывает североафриканскую женщину, которая убеждала людей, сидевших вместе с ней за обеденным столом, в том, что «она предпочитает кости мясу». Как утверждает Малер, считается, что мужчины «не должны страдать от недостатка еды, он отражается лишь на женщинах и детях». По данным отчета ООН, «в странах третьего мира наблюдаются случаи недоедания у девочек, когда мальчики питаются полноценно, потому что именно им отдается имеющаяся в семье еда». Две трети женщин в Азии, половина женщин в Африке и одна шестая латиноамериканок страдают анемией, вызваной недоеданием. В Непале на 50% больше женщин, чем мужчин, теряют зрение вследствие недоедания. Во всех культурах мира мужчины получают горячую еду, едят больше белковой пищи и обслуживаются в первую очередь, в то время как женщины доедают остывшие остатки и нередко вынуждены прибегать к обману и хитрости, чтобы получить достаточно пищи. «Более того, пища, которую они получают, как правило, менее питательна». И это характерно не только для стран третьего мира: большинство женщин, живущих сегодня в западных странах, могут припомнить схожие модели поведения, которые они наблюдали у своих матерей и бабушек, когда жены шахтеров ели хлеб, смоченный в жире, который оставался от обеда их мужей, а итальянские и еврейские жены брали себе те части птицы, которые остальные есть отказывались. Схожие стереотипы поведения и сегодня характерны для богатых стран Запада, где женщины добровольно ограничивают калорийность потребляемой ими пищи. При этом поколение назад правомерности подобного распределения пищи нашлось новое логическое обоснование. В результате женщины по-прежнему обходятся без пищи, доедают ее остатки, прячут еду, используют обман, чтобы добыть ее, но при этом теперь они еще и испытывают вину за свое поведение. Наши матери выходили из-за стола, когда вся семья ела торт серебряными приборами на фарфоровых тарелочках, а потом мы заставали их на кухне, где они тайком поглощали его остатки. Традиционная модель поведения осталась прежней, но ее облачили в одежды стыда. Что же касается всего остального, то мало что изменилось. Когда идея о том, что женщины по своей природе являются людьми второго сорта, вышла из моды, разумным объяснением этой модели поведения стал контроль над весом.
**
В Индии женщины из самых бедных семей потребляют 1400 килокалорий в день, то есть на 600 килокалорий больше, чем западная женщина, сидящая на диете "Хилтон-хед". Женщины, страдающие от нарушений пищевого поведения, совершают множество поступков, вызывающих отвращение и жалость, которые представляются как нечто характерное преимущественно для женского пола и доказывающее помраченность женского сознания. Этот новый вид женского безумия пришел на смену убеждённости в женской ненормальности во время менструации, от которого пришлось отказаться, когда возникла потребность в том, чтобы женщины работали полный рабочий день.
**
Долгих 20 лет молодые женщины поколение за поколением видели перед глазами карикатурное изображение «уродливой феминистки», и поэтому студентка-старшекурсница в статье журнала Time заявляет: «Я женщина, но я не феминистка. Я представляю себе феминистку как мужеподобную женщину, которая не бреет ноги». Слишком многие молодые женщины не осознают, что заинтересованные в этом люди намеренно представляли феминистку таким образом, чтобы обеспечить именно такую реакцию.
**
». В викторианскую эпоху участие в общественной жизни, получение образования и найм на работу изображались как то, что приводит женщин к болезни: «жаркие помещения, угольное отопление, газовое освещение, работа допоздна, жирная пища» должны были превратить их в инвалидов. Сегодня, как написано на этикетке от крема, «центральное отопление, загрязнение воздуха, флуоресцентное освещение и т. д.» делают нас «некрасивыми». В викторианскую эпоху выступали против получения женщинами высшего образования, с воодушевлением придумывая, какой урон это нанесет их репродуктивным органам. Фридрих Энгельс утверждал, что «длительная работа нередко приводит к деформации таза», и считалось само собой разумеющимся, что «получение женщинами образования сделает их бесплодными» и сексуально непривлекательными: «Если женщина проявляет интерес к наукам, это значит, что с ее сексуальностью что-то не так».
**
Люди, жившие в викторианскую эпоху, характеризовали любую деятельность, связанную с репродуктивностью, как нездоровую, а сегодняшние эстетические хирурги характеризуют как нездоровые любые следы репродуктивной деятельности на теле женщины - растяжки, отвисшую грудь, грудь, которая выкармливала ребенка, постнатальный вес, который в любой культуре равняется примерно 4,5 кг за одну беременность. Очевидно, что получение образования никогда и никак не влияло на женские яичники, а грудь рожавшей женщины не теряет своей чувствительности. Она также не перестает нормально функционировать, наоборот, она выполнила свою основную функцию - лактацию. Но косметические хирурги описывают грудь после родов так же, как в викторианскую эпоху описывали яичники образованных женщин - как «атрофированные» - термин, которым лечащие врачи характеризуют нефункционирующие мышцы при параличе.
**
Представьте себе: имплантаты для пениса, увеличение пениса, оздоровление крайней плоти, силиконовые инъекции в яички, чтобы скорректировать их асимметричность, соляные инъекции с возможностью выбора из трех размеров, хирургические операции по исправлению угла эрекции, подтяжка мошонки, чтобы придать ей цветущий вид. Снимки до и после увеличения пениса в журнале Esquire. Риски: полное онемение головки, снижение сексуальной чувствительности, необратимое ухудшение сексуальных ощущений, вздутие и затвердение мошонки до состояния твердого пластика, опухание яичек, высокая вероятность повторных операций, образование уплотнений, которые хирург должен с силой разминать руками, деформация имплантата, его протекание, неизученные долгосрочные последствия и, наконец, долгие недели, необходимые для восстановления после операции, в течение которых до пениса нельзя дотрагиваться. И через все это нужно пройти, потому что это делает мужчин привлекательными для женщин - по крайней мере так говорят мужчинам.
Цивилизованные люди согласятся с тем, что все это ужасно и женщины не могут даже подумать о таком. Я испытывала отвращение, когда писала об этом. Если вы женщина, то, наверное, читали это с содроганием, а если вы мужчина, то, несомненно, испытывали почти физическую боль.
Но нас, женщин, научили относиться с куда большим состраданием к телу мужчины, или ребенка, или примата, или детеныша тюленя, чем к своему собственному, и когда мы читаем о подобных угрозах женским половым органам, то наши чувства как бы притупляются, мы словно впадаем в оцепенение. Женскую сексуальность вывернули наизнанку, так что мы больше думаем о мужском удовольствии, чем о своем собственном, и точно так же мы относимся и к боли. Кто-то может поспорить, сказав, что грудь и пенис это не одно и то же, что, несомненно, справедливо: и хирургия груди не совсем то же самое, что клитородектомия. Это клитородектомия, но только наполовину.
**
Это страшное слово «постфеминизм» заставляет молодых женщин, которые сталкиваются со многими из существовавших ранее проблем, снова винить во всем лишь себя, поскольку все уже было решено, не правда ли? Оно лишает их оружия теории и заставляет опять чувствовать себя одинокими и брошенными. Мы никогда не говорим самодовольно о постдемократической эре. Мы знаем, что демократия - это нечто живое и уязвимое и каждое последующее поколение должно укреплять и развивать ее. То же самое относится и к феминизму как одному из аспектов демократии. Так что давайте возьмемся за дело и будем продолжать его.
**
Но мы можем растопить лед подозрительности и уничтожить дистанцию между нами. Почему бы нам не вести себя галантно по отношению друг к другу? Почему не дарить друг другу заинтересованное внимание, которое обычно мы приберегаем для мужчин: не говорить друг другу комплименты, не выказывать свое восхищение? Мы можем вступить в общение с другой женщиной-встретиться с ней взглядом, подвезти ее, когда она голосует на дороге, открыть ей дверь, когда у нее заняты руки. Сталкиваясь с ней на улице, мы окидываем ее с ног до головы настороженным взглядом и ловим на себе такой же ответный взгляд, но что если мы встретимся с ней взглядом как женщина с женщиной, что если мы улыбнемся ей?
**
Как будут жить женщины вне рамок мифа? Кто может это сказать? Возможно, мы позволим нашим телам становиться толще или худее, наслаждаясь этими изменениями, и будем избегать боли, потому что, когда что-то заставляет нас страдать, мы начинаем ненавидеть это. Возможно, мы будем украшать себя с искренним удовольствием, с ощущением того, что мы стараемся улучшить то, что и без того достаточно красиво. Возможно, что чем меньше боли мы будем причинять себе, тем более красивыми будут казаться нам наши тела. Может быть, мы перестанем добиваться восхищения незнакомцев и обнаружим, что прекрасно без этого обходимся. Возможно, мы будем с нетерпением ожидать момента, когда увидим свое лицо в зрелом возрасте. И перестанем воспринимать свои тела как скопление недостатков, потому что в нас нет ничего, что не было бы дорого нам. Возможно, мы больше не захотим быть теми, в кого мы превращаемся «после».
С чего начать? Давайте избавимся от стыда. Будем жадными. Будем стремиться к удовольствию. Избегать боли. Носить, и трогать, и есть, и пить то, что нам хочется. Терпимо относиться к выбору, который делают другие женщины. Искать секс, которого мы хотим, и яростно бороться против секса, который нам не нужен. Выбирать свой собственный путь и ставить свои собственные цели. И когда мы прорвемся и изменим правила игры и наше ощущение своей собственной красоты станет непоколебимым, мы начнем воспевать эту красоту, одевать ее в красивые одежды, выставлять ее напоказ, щеголять и наслаждаться ею.